***
В школе имени Дэвиса Лайк-Мауэра балы, тематические вечеринки (например, праздник Хэллоуин) или обычные дискотеки проводились в специально отведённом для этого зале. Ещё будучи подростком, Норман всячески избегал подобных мероприятий – говорил, что у него либо запланирована поездка к бабушке, либо просто «дела». Настоящей же причиной была его нелюбовь к танцам, глупой болтовне ни о чём и всему остальному, чем могли заниматься на вечеринках. На самом деле он не знал, как именно его одноклассники проводят время на тусовках, однако имел некоторое представление, основанное на рассказах любителей «хорошенько повеселиться».
Этого было достаточно.
Но сегодняшний вечер предполагал, что Норман будет общаться, болтать, а может и танцевать (тогда на улице выпадет снег) с людьми, которых он не видел уже десять лет.
-Как-никак повод, - Норман сделал глоток шампанского и окинул взглядом присутствующих. – Сколько же их собралось, - подумал он.
Все пришли с парами. Кого-то Норман узнал сразу, кого-то нет. Нэнси Уайклайн – самая красивая девушка школы, победительница десятков конкурсов красоты – пришла с парнем, который ухаживал за ней ещё в восьмом классе.
Майк Сандерс (большой любитель регби и девиц постарше) пожимал руки старым приятелям. Каждого он знакомил со своей подругой – высокой дамой лет тридцати-тридцати пяти.
Девушка, с которой Норман танцевал на выпускном бале (то был единственный раз в его жизни, больше он не ходил на танцы), сидела за столом одна и скучающе поглядывала на чашу с пуншем. Норман уже собрался подойти к ней, сказать привет, поговорить о том, о сём, но вдруг возле неё оказался какой-то амбал с букетом цветов – видимо, её ухажер.
-Вышла замуж?! – девицы из группы поддержки говорили так громко, что Норман мог бы услышать их даже с расстояния десяти, а то и двадцати шагов. – Не может быть! Когда же ты успела?!
Он отошёл к столу, поставил наполовину пустой бокал возле закусок и присел на один из больших деревянных стульев, что были расставлены в произвольном порядке (проще говоря, как попало).
Учителя тоже были здесь. Правда Норман не увидел среди них любимые лица – мисс Штайн танцевала в свете прожекторов, держа в руке бокал вина, возле неё крутилось несколько парней. Один из преподавателей – старый седой мужчина – в обнимку кружил по танцполу с женщиной, одетой в ярко-жёлтое платье. Он даже заметил парочку учителей, которые целовались в углу возле стола с напитками.
-Взрослые люди, - подумал Норман, - а ведут себя как дети.
Большие динамики, установленные на сцене, проигрывали громкую музыку в стиле «транс». Она не казалась слишком динамичной или бешеной, даже наоборот – была спокойной, Норман мог бы под неё танцевать, но что-то его останавливало. Возможно, нерешительность, возможно, что-то другое.
Он взглянул на прожектора, закреплённые над танцплощадкой; глотнул ещё шампанского.
Рядом с ним вдруг звякнули бокалы.
-За нас! – громко произнесли тост старые знакомые – парни и девушки из параллельных классов. Его они даже не узнали.
И вдруг, как гром среди ясного неба, раздался голос Картера:
-Чего это ты сидишь здесь один, Норми?!
«МКК» навис над чашей с пуншем. В одной руке он держал хрустальный бокал, в другой – маленький серебреный черпак. Им Картер размешивал напиток, то и дело норовил расплескать по скатерти этот «кисель для взрослых».
-Ты? – если бы нобелевский комитет вручал премию за самое озадаченное выражение лица, Норман наверняка бы стал её лауреатом. – Что ты здесь делаешь?
-Я сказал, что пришёл на вечеринку с тобой, - объяснил Картер. - У тебя ведь нет пары?
-Меньше всего мне бы хотелось, чтобы в этот вечер моей парой был именно ты, Картер. Почему ты не сидишь на работе? Зачем пришёл сюда – чтобы меня позлить?
-Да ладно тебе, - отмахнулся «МКК», - посмотри как здесь здорово! Еда, напитки – креветки, крабы, мясные рулеты; вино, шампанское, мартини, пунш! Всё, что душа пожелает! Я на такой клёвой тусовке в первый раз!
Он был бодр и весел. Наверное, выпил пару чашек кофе. Притоптывая ногой, Картер сделал глоток пунша, откашлялся, извлёк из нагрудного кармана пачку коричневых таблеток.
-На твоём месте я бы не смешивал алкоголь с лекарством, - Норман говорил вполголоса, - вдруг сдохнешь.
К сожалению, у «МКК» был чуткий слух.
-Ничего, - сказал он и проглотил две таблетки разом, - пунш безалкогольный. Я проверил.
-Дыхнул в трубочку? – сыронизировал Норман, однако в этот раз Картер его слов не услышал.
Очевидно, что он вёл себя как идиот вовсе не потому, что был пьян или радовался огням светомузыки – притворствовать его напарник умел. «Мистер крутой ковбой» лишь изображал из себя весёлого парня. Оделся он также как и всегда: синяя шёлковая рубашка, чёрный галстук, чёрные брюки, ботинки – словно вновь явился на работу, наверняка, и блокнот был при нём. И всё же Норман не мог взять в толк, для чего напарнику понадобилось приходить на его вечер выпускников.
-Ты только посмотри, - Картер указал на мисс Штайн, танцующую в окружении четырёх парней из футбольной команды. – Да она своей задницей с десяток таких олухов соблазнить может. Хитрая овца.
Залпом осушив бокал, он поспешил наполнить его до краёв виноградным пуншем (до этого был креольский). Бросив черпак в чашу, «МКК» уселся рядом с Норманом. Громко напевал:
-О как прекрасно ты танцуешь, как прекрасна фигура твоя. Как чудесен твой волшебный, чарующий взгляд. Я чувствую, что уже влюблён в тебя!
Норман скривил сердитую гримасу: голос Картера казался ему ужаснее, чем пение сотни павлинов.
-Прекрати, - сказал он. «МКК» рассмеялся в ответ:
-Ты ничего не смыслишь в искусстве, Норман. Я мог бы петь в хоре, исполнять соло, даже стать великим оперным певцом! – Картер прервался, отхлебнул немного пунша, продолжил говорить, но уже гораздо тише: - Твои однокашники ещё достали тебя глупыми расспросами о жизни? – спросил он. – Их рожи тебе ещё ни разу не улыбнулись этим вечером, правда? Я смотрю, ты сидишь здесь один, рыбку мусолишь, лимончиком закусываешь, а почему не ведешь светские беседы – не с кем поболтать?
Норман молчал. Картер вновь действовал ему на нервы. Его прямой не мигающий взгляд так и говорил: «Ты зануда, Норми. Настоящий зануда, с такими никто не хочет водиться. Шёл бы ты к себе в кроватку и наслаждался своими детскими, наивными снами». Конечно, все эти слова были лишь выдумкой, но разве «Мистер крутой ковбой» не мог так сказать?
Мог. Ещё как мог.
-Я не считаю своих одноклассников плохими, - ответил Норман, хотя и не ожидал, что у него получиться сделать это без выкриков. – Просто мы с ними слишком разные.
-Да ну? – Картер изобразил удивление. – Неужели? Они значит бабки платили за экзамены, а ты учился? Корпел над книгами? Да такие как они цента ломаного не стоят. Посмотри! – он указал на толпу, среди прочих лиц Норман увидел несколько старых знакомых. – Посмотри на них. Они в жизни своей ничего не сделали! Никогда не прилагали усилий, чтобы преодолеть себя! Я их всех насквозь вижу! «А чё париться?», - говорят они, - «Чё париться?! Можно ведь заплатить». А правда в том, что все они дойные коровы. Все!
И доят их те, кто сами никогда палец о палец не ударили! Такой вот замкнутый круг.
Закончив эту пламенную речь, «МКК» откинулся на спинку стула. Осушил бокал и громко рыгнул.
-Ты лучше них, - сказал Картер, надкусывая бутерброд с икрой, - гораздо лучше. Хочешь рыбки?
Насадив филе краснопёрой рыбы на маленькую вилку, он протянул её Норману. Добавил, усмехнувшись:
-Ешь! Она вкусная!
И вновь Норман сдержал гнев. Правда не так хорошо, как в первый раз.
-Да пошёл ты, - бросил он, выбив у напарника вилку из руки. «МКК» расплылся в улыбке.
Норман вышел из-за стола, про себя взмолился Богу, чтобы Картера хватил сердечный приступ и, взяв с подноса бокал шампанского, выпил всё содержимоё разом.
-О, Норман! – раздался вдруг знакомый голос. – Ты ли это?
Обернувшись, Норман увидел свою бывшую одноклассницу, которая (насколько он помнил) всегда сидела за соседней партой сбоку от него – Меган Лефридж. Рядом с ней стояли две её подруги. Их лица он тоже узнал.
-Таки умный мальчик всё ещё жив, - рассмеялась, та что стояла по левую руку от Мегги.
-Как у тебя дела? – поинтересовалась другая. – Ты всё ещё такой же серьёзный, как в школе или жена тебя исправила?
Они весело захихикали. Глядя на них, Норман хотел закрыть глаза и не открывать до тех пор, пока эти девицы не исчезнут. Пока все, кто был в зале, не исчезнут – растворятся как дешёвый говённый порошок для придания воде фруктового вкуса.
Картер попивал пунш в сторонке и следил за происходящим. Его лицо озаряла злорадная улыбка.
Норман попытался улыбнуться, сделать вид, что принял всё за шутку – не вышло.
-Я не женат, - угрюмо произнёс он.
-А что так? – Мегги так удивилась, что едва не пролила на себя мартини. Прожевав оливку, она сделала маленький глоток и мило улыбнулась: - Я вот работать здесь собираюсь. Угадай кем.
Её подруги тоже улыбнулись, одна что-то тихонько зашептала.
-А ну тихо! – сказала ей Меган. – Пускай сам отгадывает.
Норман молчал – был не в силах ответить.
-Ладно, я тебе и так скажу! – девушка накручивала на палец свои рыжие кудряшки, кокетливо подмигнула (парни её обожали). – Я буду работать здесь учителем правоведения! В младших классах!
Восторгу Мегги не было предела:
-Буду учить детишек, как надо отстаивать свои права, - смеясь, продолжала она, - буду знакомить их с законами штатов, расскажу им о коррупции, о том, как хорошо надо учиться, чтобы вырасти добропорядочным гражданином и достойным членом общества!
Норман не нашёлся, что ответить на столь чудесное заявление. Мег с подружками смеялись всё громче и громче, а улыбка «МКК» становилась всё шире. Казалось, глаза его напарника сияют от счастья.
-Мне надо идти, - вдруг сказал Норман. Развернулся и пошёл к выходу. Он должен был как можно скорее покинуть это место.
-Норман! – Мегги попыталась его остановить, ничего не вышло. – Куда ты?!
Он не слушал её – не хотел слушать. Картер догнал Нормана на полпути к выходу, встал перед ним, как охранник, не давая проходу. Говорил громко, но без сарказма:
-Куда ты сваливаешь, Норми? Я же сказал тебе про замкнутый круг – раньше их доили, теперь они будут доить. Ничего не меняется! А теперь вернись и скажи им, кем ты стал. Скажи, чего добился в жизни. И пусть они от стыда проваляться под землю!
Норман молчал. Хотел ответить Картеру, хотел послать его к черту, послать всех, кто был в этом зале, громко, через микрофон – так, чтобы все услышали, но у него не хватало духу. И хотя он понимал, что его напарник прав, всё же не желал соглашаться с ним.
-Они не такие как я, - сквозь зубы выговаривал он, - они просто другие. Они не хуже и не лучше меня. Ты всегда видишь в людях только плохую сторону, всегда их критикуешь, а себя-то ты видел со стороны? Видел, какой ты урод, Картер?
-Ой-ой-ой, - «МКК» замахал руками, призывая его остановиться. – Пожалуйста, не продолжай. Не надо больше, очень тебя прошу, а то я ведь могу подумать, что ты это серьёзно, Норми. На самом-то деле ты ведь не серьёзно, да?
Норман глубоко вздохнул. Очень глубоко.
-Хватит уже оправдывать тех, кому на тебя плевать, Норман, - Картер смотрел ему прямо в глаза. – Ты, - сказал он. – Ты лучше них всех и ты знаешь это. Ты лучше, потому что знаешь, что такое мораль не на словах, а на деле. Знаешь, что закон основан на морали – морали людей, которые жаждут справедливости.
Ты знаешь, что такое справедливость.
Секунду Норман обдумывал слова напарника. В темноте мелькали огни прожекторов, играла громкая музыка и, казалось, что всем вокруг до них нет дела. Впрочем, так оно и было.
-А теперь пошли, - сказал Картер и начал обходить толпу. – Я хочу ещё раз поговорить с мисс Штайн.
