Вифезда (роман из трех частей)

Часть первая

1

– Есть же в Иерусалиме у овечьих ворот купальня, называемая по-еврейски вифезда, при которой было пять крытых ходов. В них лежало великое множество больных: слепых, хромых, иссохших ожидающих движения воды, ибо ангел Господень по временам всходил в купальню и возмущал воду. И кто первый входил в нее по возмущении воды, тот выздоравливал, какой он бы, ни был, одержим болезнью.
Тут был человек, находившийся в болезни тридцать восемь лет. Иисус, увидев его лежащего и узнав, что он лежит уже долгое время говорит ему: «Хочешь ли быть здоров»? Больной отвечал ему: «Да, Господи, но не имею человека, который опустил бы меня в купальню, когда возмутиться вода. Когда же я прихожу, другой уже сходит прежде меня». Иисус говорит ему: «Встань, возьми пастель твою и ходи».
И он тот час выздоровел и взял постель свою и пошел…
– Папа, а он, правда, выздоровел? – с трудом переведя дыхание, спросил Антон.
Они сидели прямо на полу посреди гостиной. В руках отца был журнал комиксов. Мальчик так был увлечен историей, что ему стало казаться, будто он тоже находится там в этой купальне, среди множества инвалидов.
– Я не знаю?! – спокойно ответил он и взял лежащий у ног пульт от телевизора, затем, повысив уровень звука, чтобы музыка стала фоном их общения, спросил: – Так мне читать дальше или как?
– Да, пап. Только скажи кто это такой Иисус?
Отец еще раз взглянул на телевизор, стоящий на подставке. Там шел какой–то видеоклип. Сначала он задумался над словами его песни, в которой шла речь о потерянной любви, потом над словами сына. Вариантов ответа было не так уж и много. Он метался между их научной формой и шутливой, но остановился где-то посередине.
– Понимаешь, сынок, – начал он серьезно, но с трудом сдерживал от того чтобы засмеяться. – Есть мнение, что эсхатологическая  манифестация основ нашего бытия явленная нам самой сущностью мироздания имела место в нашей истории. Понимаешь?!
– Понимаю! – сказал Антон задумавшись. – А с кем ты сейчас разговаривал?
Они переглянулись, но ответить отец не успел. С кухни послышался голос, и они продолжили уборку, которая прервалась из-за внепланового просмотра журналов найденных в стенном шкафу.
– Саша, Антошка, ужин уже готов! – донеслось снова из кухни.
Закончив сервировку стола, Виктория отправилась на поиски своей семьи. На пороге гостиной ей открылась интересная картина. Вместо того, чтобы наводить порядок в доме, они расположились прямо на полу и рассматривают журналы.
– И как это понимать? – поинтересовалась она, уперев руки в бока.
– Дорогая, все под контролем, – сказал Александр. – Мы тут макулатуру перебираем.
– Я вижу, как вы ее перебираете. У вас есть сорок секунд, чтобы занять свои места за столом. Время пошло!
Последняя фраза прозвучала не как просьба, а как приказ. Александр сразу вспомнил армию; как их там муштровали. Но долго воспоминаниям не придавался. Резко вскочил и подался в направлении кухни.
– Папа, а пап, – раздался за спиной голос сына. – Как же я?
Их взгляды встретились. Дело в том, что Антон был инвалидом с рождения, а Александр частенько не придавал этому значения. Дома он обращался с ним как с нормальным ребенком, чтобы не испортить его психику.
– А вас молодой человек я попрошу остаться!
Не поняв причины такого заявления, Антон готов был заплакать. Он опустил голову и на какое-то время потерял отца из виду. Когда же поднял, увидел его протянутые руки. Он с радостью подался к нему и почувствовал легкость.
Александр поднял на руки сына и стремительно понес на кухню. У мальчика перехватило дыхание, и не только от скорости, с которой они двигались, но и от радости. Этот вечер был одним из таких редких вечеров, когда отец проводил время с ними.
Как только мужчины устроились за столом, Анна начала ухаживать за ними. Для нее этот день тоже был особенным. Сегодня была годовщина их свадьбы. По этому поводу она не поскупилась. Выложилась по полной программе, наготовила столько блюд, словно на званый прием.
– И надолго в этот раз ты к нам заглянул? – спросила Анна, сев напротив мужа.
– Аня, не начинай, пожалуйста! Испортишь праздник…
– Ты прав твое появление это праздник.
Он не подал виду, что это высказывание задело его глубоко. Резко и вместе с тем обдуманно он переменил тему, сведя все к шутке.
– Чем дальше, тем роднее, – сказал он, смотря, как жена наполняет ему тарелку салатами. – К тому же тебе известно, почему я согласился на эту работу.
– Известно, дорогой вы наш капитан Врунгель, – с легкой ноткой иронии в голосе заметила она. – А где ваш Лом?
– Какой еще лом? – поинтересовался Антон с набитым ртом, но его интерес никто не утолил и он продолжил уплетать за оба уха.
– Ты про Артура?
Он прекрасно знал, что речь идет о его лучшем друге, которому из-за его фамилии и высокого роста на работе дали прозвище Лом, а самого Александра за капитанскую должность, но ни как не за сходство с известным мультипликационным героем прозвали капитан Врунгель.
– А ты знаешь кого-то еще с такой фамилией как Ломов! – поинтересовалась она.
– Нет, до сегодняшнего дня мне одно было достаточно.
И это были не громкие слова. За то время что они были знакомы, Артур не раз выкидывал такие фокусы, – хоть стой хоть падай. Однажды он привел к ним домой поросенка на поводке и сказал что это его новая собака. Впрочем, это куда еще не шло. Но эта собака с ходу бросилась на кухню и сбила с ног Александра.
Воспоминания вызвали своего рода хор хихиканья, в котором, как духовые инструменты, выделялись высокий чистый смех Виктории и юный глуховатый гогот Антона. Александр проявил большую сдержанность, его почти не было слышно. К этому веселью добавились звуки музыки от включенного в гостиной телевизора.
Так ушло напряжение из их разговора. Сидя весь вечер за столом, ведя непринужденные беседы, они дегустировали овощные супы, пробовали разнообразные салаты. Это сближало отца и сына больше, чем все, что было прежде, и обостряло таящуюся в глубине души боль.
За окном стало смеркаться, и так незаметно пришло время готовиться ко сну. Спать они отправились, отложив завершение уборки на завтра. Виктория зашла в ванную, а Александр в гостиную выключить телевизор. Возле двери своей комнаты Антон задержал движение коляски.
– Папа,  понимаешь мне, м–м–м, нужно тебе кое-что сказать!
– Слушай это надолго? – спросил Александр. – Уже пора спать.
– Что? – удивился Антон. – Спать?
– Да! Хочу пораньше лечь спать, чтобы завтра решить важное дело. Но ты давай говори что хотел.
– Если я тебе это скажу, мне придется тебя убить, – попытался пошутить мальчик.
И напрасно: его отец настроен был серьезно. Он в такие минуты напоминал ему полярного медведя, и не только потому, что иногда ворчит, – он рослый и широкоплечий. Его короткие светлые волосы закрывали большую часть лба. Голос у отца густой и басовитый, настоящий медвежий рык. Оценив слова сына, он нахмурился, подошел к нему и взялся рукой за коляску.
– Сожалею, но я не в настроении! – заявил он и помог сыну заехать в комнату.
Тут полагалось мальчику успокоиться. Отложить  шутки в сторону и умолять о последнем желании приговоренного ко сну. Как бы ни так! Он весело комментировал все тяготы подготовки кровати, когда вместе расправляли простыни, взбивали подушечки. Ведь отец не раз уже пытался наказать его действенным способом за непослушание, но никогда не доводил дело до конца. Он был вспыльчивый, но вовсе не злой. Кажется, он не верил, что только розгами можно исправить плохой характер.
Вскоре мальчик оказался под одеялом. Александр закрыл шторы и включил ночник у кровати.
– Ты будешь слушать советы старших впредь? – строго спросил он,  усевшись на край кровати и глядя на сына, готового к разговору.
– Разумеется, – кивнул Антон.
Он не поверил – потрепал сына за щеку.
– И с сегодняшнего дня не будешь увлекаться, чем попало? – допытывался отец.
– Только дорисую до конца новый состав метанойцев. – Он показал пальцем на висящий на стене плакат рок-группы со странным названием «Метаноя».
Еще один гол в свои ворота. Антону следовало вести себя обдуманно.
Забубнив себе под нос, отец пошел на выход вместе со снятым со стены плакатом; он  был расстроен, это было видно невооруженным взглядом.
– Хорошо! Хорошо! – крикнул мальчик вдогонку. – Извини. Я больше не буду вести себя непослушно. Честное слово, папа!
Недовольно заворчав, отец вернулся к кровати и повесил рисунок на стену.
– У тебя одни художества на уме, малыш. Так и свихнуться недолго.
Антон придержал язык, понимая, что отец может уйти из-за его не серьезного поведения. Это было не правильно по любому из этических принципов.
– Я больше не потерплю непослушания, – сердито добавил он. – Ясно?
– Ясно, – пробормотал Антон. – Извини, папа.
– Извинение принято к рассмотрению! Так что ты хотел?
– Я хотел спросить тебя кое о чем?
– Откуда берутся дети?! – предположил Александр, но попал в молоко.
– Нет, – отрезал серьезно мальчик, совсем не по-детски.
– Я хотел узнать: ты надолго приехал?
Александр тянул какое-то время с ответом. Пока он не был уверен в завтрашнем разговоре с начальником судоверфи. Его могли отправить в бессрочный отпуск или в рейс на несколько месяцев. Поэтому он дал сыну обещание, которое сдержал бы в любом случае.
– Поверь, малыш! – сказал он, отведя в сторону взгляд. – Что бы ни случилось, я не перестану любить тебя. И не бойся, я всегда буду с тобой…
Еще какое-то время он смотрел на стену, потом перевел взгляд на сына, а тот, присматриваясь как-то так, подозрительно нахмурил брови. Затем:
– Папа, а на счет детей? Как ты считаешь, аист при этом не надрывается?
Александр сделал неопределённый жест, не зная, что лучше. Заплакать или засмеяться.
– Подрастешь, узнаешь.
– Уходишь о темы? – не унимался он.
– Да нет.
– Встал с левой ноги? – продолжал расспросы мальчик.
– Не совсем.
Тогда он выдал окончательный диагноз:
– Значит, пора спать. Утро вечера мудренее.
Александр засомневался.
– Я так не думаю. Иногда проснешься утром, и голова так болит, что жить не хочется, а чтобы проблемы решать…
– Хочешь поговорить об этом? Мама всегда говорит…
–  Слушай, – перебил его отец. – Это не так легко, ясно?..
Он вздохнул и покачал головой, понимая, что делится своими проблемами, еще не пришло время. Да и не привык он плакаться в жилетку, а ребенку тем более.
– Малыш, тебе девять лет, – сказал он. – Ты мал еще, решать мои проблемы.
На какое-то время в комнате воцарилась тишина. И возникшую паузу в разговоре, который впрочем, подошел к концу, надо было чем-нибудь заполнить. Но оба не нашлись для слов. Как всегда на выручку пришла Виктория. Приоткрыв дверь, она пожелала сыну спокойной ночи, тем самым, поставив точку в их общении.
Дождавшись, когда шум шагов затихнет, Антон зарылся в подушечках. Ему не терпелось уснуть как можно раньше, чтобы выспаться и встать раньше всех. Ведь отец теперь будет с ними, если он правильно понял его.
С этими мыслями сон накрыл мальчика пеленой приключений, в которых он не был инвалидом, туманной пеленой он спрятал все плохое, в том числе и душевные незаживающие раны.

2

В щели между штор проникал слабый сероватый свет.  Антон проснулся, и как был в пижаме, перелез на инвалидную коляску и выкатил на балкон. Он глубоко вдохнул осенний воздух, наполненный резкими запахами влажной травы. Сюда на четвертый этаж почти не доносился винегрет звуков городской суеты, а на целостность раннего утра посягали лишь воробьи, устраивающие игрища на деревьях.
Вернувшись в комнату, он сложил альбом и карандаши в специальный карман на коляске. С кухни стали доноситься вкусные запахи. Мама готовила завтрак. Пока его не позвали к столу, он решил посмотреть новости через компьютер.
Он нажал на кнопку, и экран отобразил загрузку операционной системы, потом наполнился красками проигрыватель. Через мгновение на нем появилась надпись, сообщающая, что в данное время сигнал канал отсутствует на частотах. Тогда он включил случайный поиск.
Тюнер стал перебирать каналы. После нескольких секунд хаотичного поиска среди развлекательных программ, он закрепился на первом попавшемся. Комната наполнилась приятной классической мелодией, и ролик вступления новостей прервался на самой кульминационной ноте. На экране появилась студия с множеством столов на заднем фоне и трибуной, за которой стояла симпатичная девушка.
– Доброе утро, – сказала она. Сегодня двадцать шестое октября, пятница. С вами Наталья Ольшанникова из студии новостей телеканала «CNL». На часах шесть часов одна минута.
После ее слов промелькнула короткая заставка, напомнившая какая это программа. Потом появилась все та же ведущая и продолжила:
– За эту неделю в странах Евросоюза  произошло немало событий, о которых потомки будут вспоминать довольно долго. Обо всем этом и о многом другом мы расскажем в предстоящем выпуске. Но сначала последние события христианского мира в рубрике: «Координаты последнего времени». Василий Крупа вам слово.
Студия на заднем плане сменилась отображением пяти континентов. Камера оказалась там. Возле развернутого в горизонтальном положении атласа появился пожилой человек, можно сказать бальзаковского возраста, только гладко выбритый. Классический костюм, коротко подстриженные  светлые волосы, делали его моложе, чем он был на самом деле. Прошествовав с телескопической шариковой ручкой вдоль проекции, он наигранно по-своему даже театрально улыбнувшись, сказал:
– Вчера в южной столице Казахстана закончилась межконфессиональная конференция веры. Сказать, что это было значительное событие это не сказать ничего…
Он еще долго и упорно распинался о значимости происходящих перемен в христианстве, но мальчик уже не вникал в его слова, так как его позвала мама.
Поглощая блинчики с творогом, Антон восхищался вкусом ее стряпни и любовью, с которой она их делала. Складывалось такое впечатление, что любое дело у нее ладилось так же. Блинчики были хрустящими, не жирными как он любил, со вкусом парного молока.  Он готов был, есть их хоть каждый день.
– Итак, у тебя есть планы на ближайшие дни? – Виктория изучала, как сын хищнически поедает завтрак.
– Возможно, нет. – Он посматривал на маму, восхищаясь тем, с каким вкусом и как изысканно просто она была одета.
– Я впервые слышу, чтобы всего два слова можно было использовать так результативно. – Она откинулась на спинку стула; лицо его было серьезным.
Антон переключил внимание на маленький телевизор на холодильнике. Он думал, что созерцание видеоклипа без звука поможет ему сосредоточиться. Так же он не ожидал в это утро сочетания доброты и серьезности в маме. Он задавался вопросом, почему она сердится. Вчера он ничего не вытворял. Ни капризов, ни проделок за ним не значилось.
– Мама, ты хотела что-то предложить?- спросил он.
– Да, но не знаю, как ты к этому отнесешься.
– К чему к этому?
– Вчера с отцом мы решили, что тебе полезно будет полежать в клинике какое-то время. Но решать придется тебе самому.
– И поэтому ты так серьезна? – Он улыбнулся. – Мне кажется, я по-прежнему не верю, что мои ноги смогут ходить.
– В таком случае, вот что мы должны будем делать – снимать постепенно, слой за слоем то, что мешает нам поверить, пока вместе не почувствуем себя достаточно готовыми, чтобы взглянуть правде в глаза.
– Но я мал еще, решать ваши проблемы. – Он поднял голову, пытаясь взглядом показать, что готов бороться вместе с родителями до конца. – Вы думаете, я не знаю, а я все слышал тогда. Доктор говорил вам, что моя болезнь рано или поздно доконает меня.
– Нельзя опережать события. Случится то, что должно случиться.
– Вы с папой, верите, что я обязательно поправлюсь, что буду ходить?
Виктория задумалась.
– Борьба с недугом тебе предстоит, но несколько позже. Сейчас в этом разговоре нет необходимости.
– Давайте, я лучше вам с папой скажу: в чем нет необходимости. В том, чтобы я жил на иждивении государства, дожидаясь, пока отброшу копыта. И в том, чтобы посещать специализированную школу, где все смеются надо мной. – Он сумел произнести все это спокойным голосом, хотя чувствовал себя так, будто при большом стечении народа произносил пламенную речь.
– Ты сердишься, Антон. Это в данной ситуации нормально, и не нужно так старательно это скрывать.
От ее спокойного замечания возмущение мальчика, которое он действительно пытался скрыть, стало постепенно утихать. Наконец он глубоко вздохнул, констатируя результат.
– Кажется, мне не остается выбора, – сказал он, глядя прямо в глаза маме. – Только вряд ли я окажусь таким хорошим сыном, какого вам хотелось бы иметь.
– Я хочу, чтобы ты отбросил такие мысли. В нашей истории было немало случаев, когда исцелялись и не такие болезни. Обещаю доказать это.
– Каким образом?
Похоже, он зря спрашивал. Лучше бы помалкивал, – глядишь, снаряд и не попал бы в одну и ту же воронку дважды. Виктория вышла из кухни, а вернулась, когда Антон уже закончил завтрак. В ее руках была не просто книга, а библия.
– Это для чего? – спросил Антон.
– Как для чего? Читать, читать и читать…
– Хорошо. Приходите через пару лет, я ее верну  в целости и сохранности.
– Тебя никто не торопит, читай, сколько хочешь.
Антон засунул книгу рядом с альбомом, а в другой карман уложил остатки завтрака в мешочке и полулитровую бутылку воды. На вопросительный взгляд мамы он ответил, отъехав от стола к окну.
– Сегодня погода хорошая. Я буду гулять до вечера, – сказал он.
– Как всегда на площади?
– Там я могу общаться с ребятами, и, слава Богу, никто не обижает меня. Может потому что я дружелюбный по характеру?!
– И доверчивый, – добавила она, но продолжать разговор на это тему не стала. – Отец оставил тебе записку, почитай пока я буду собираться на работу.
Антон взял с кухонного стола листок и с жадностью впился в него глазами. Читал он плохо, но почерк отца был так ему знаком, так что большую часть слов он отгадывал, причем безошибочно. В записке было написано: «Извини сынок, что не дождался тебя. У меня очень важное дело. Но ты не переживай, когда папа решит свои проблемы, он выполнит свое обещание... А маму слушайся. Пока меня нет, ты главный мужчина в семье. Поэтому будь крепким и помни, что бы ни случилось, я не перестану любить тебя. Я буду всегда с тобой, ты обязательно поправишься, ты будешь ходить, и все у нас будет хорошо».

3

В то ранее утро дороги оказались загруженными как никогда. Он велел водителю такси высадить его возле ближайшего перекрестка. В какой-то момент пути ему стало тоскливо, точно кошки скребли на душе, но усилием воли он взял себя в руки. Успокаивала мысль, что его дома ждет жена и сын. Тех денег, что он заработал за последние месяцы, хватит на хорошую клинику, где по-настоящему творят чудеса.
Он вылез из машины и, не переставая думать о семье, перешел на тротуар, а потом спустился в подземный переход, где народа было меньше чем на улице, но здесь шла торговля в небольших киосках, тянувшихся вдоль стен. Что тоже в свою очередь составляло трудности для передвижения.
Когда он выбрался на поверхность, и успел набрать обороты, как будто назло, ему преградил дорогу два парня спортивного телосложения. И оба в одинаковой одежде словно одевались в одном ателье. Александр удивленно посмотрел на крайнего, в его руках был пистолет.

Ближе к полудню небо налилось яркими красками. Голуби летали над деревьями и приземлялись на площади, возле которой стояла закусочная на колесах. Продавец сделал на булочке надрез большим ножом, чтобы положить туда сосиску и лук. Потом залил все это дело соусом и положил в микроволновку. Пока девочка дожидалась, следующий покупатель сделал заказ. 
Когда хот-дог был готов, девочка приняла его из рук продавца и пошла по площади к православному храму. Вокруг люди кормили птиц. Неподалеку резвились дети. То и дело они вспугивали голубей, которые шумной армадой взлетали в небо.
Один ребенок радостный подбежал к своим родителям. Он  был счастлив и ликовал от радости,  словно недавно научился ходить. По площади в это время проходил пожилой мужчина. Он оценил настороженным взглядом действия ребенка, только на секунду замедлив шаг, и пошел дальше. В его глазах была усталость прожитых лет, грусть за упущенные возможности. Он один в этом мире, он прожил жизнь в свое удовольствие, имел много женщин, успех и процветание, а сейчас у разбитого корыта. Ни детей, ни друзей, родных всех уже давно похоронил.
Этот маршрут, которым он возвращался, обычен для него. Магазин, дом и банк. Вот что осталось в его жизни. Никому нет до него дела.                                                                                             
Но в этот раз он свернул со своего привычного маршрута в сторону аллеи. Он пошел по ней, движимый жалостью, так как увидел мальчика на инвалидном кресле.  Взгляд его был устремлен вперед, а  походка как всегда тверда, как у лисицы на охоте – он ступал след в след и приближался к инвалиду. Но в последний момент пьянящая жалость к парню сменилась рассудительной трезвостью, он неожиданно свернул в другую сторону и прошел мимо.
Антон решил сначала, что прохожий идет к нему, и обрадовался возможному собеседнику. Но тот резко изменил направление, доказывая тем самым,  что он всего-навсего обычный прохожий, каких немало на улицах. Мальчик какое-то время провожал его взглядом, потом посмотрел в другую сторону, ища объект для рисования. Но перед тем как отрыть альбом он любил подолгу наблюдать за незнакомыми людьми и в уме описывать их жизнь, искать что-то схожее с собой. Однако в других он всегда видел лишь то, каким мог стать, если бы не его болезнь и таким, каким ему не быть никогда.
Вдруг он увидел парня, который подозвал пожилого мужчину. По тому, как он вел себя, можно было догадаться, что это его отец. Они смотрели друг, на друга не отрывая глаз. Мужчина отсидел в тюрьме больше пятнадцать лет и сейчас встретился со своим сыном, которого он ни разу не видел. Но мальчик знал отца по фотографиям, тем, что часто показывала его мать. Мужчина подошел к мальчику, обнял его, и они  пошли по площади. Пока они шли парень что-то рассказывал и обильно жестикулировал. От радости он не мог скрыть эмоций.
«Это мог быть я», – думал Антон, – « Боже, почему это не я? Мы бы так же гуляли по паркам. Так же делились бы друг с другом новостями, все было бы так же.… Но постойте-ка кто они? Кто эти два человека, которые так себя ведут. Скорее всего, это отец и сын. Да! По тому, как они смотрят друг на друга, как обнимаются можно понять, что они близки. Это отец и сын. Отец, такой как у меня, добрый и заботливый, но он этот мальчик это не я. Боже как я хочу побыть им, хоть бы секунду. Боже, боже.… Почему я такой? Как было бы мне хорошо общаться так, быть таким живым.…  Но кто я сейчас, или скорее что…
От такой мысли по спине мальчика пробежал холодок. Он поправил плед, закрывающий бесчувственные ноги и взялся за рисование, по памяти выводя все, что он только что увидел.
Отец и сын, между тем, свернули в аллею, не подозревая, что за ними кто-то наблюдал. Они шли по ней пока не поравнялись с молодым человеком, одетым в тонкий плащ, который  в одиночестве сидел на лавочке, перелистывая толстую книгу. Парень посмотрел на небо, надеясь увидеть солнце, но на небе были тучи. Тогда он перевел взгляд на незнакомца, точнее на его книгу. Его привлекла обложка с крестом, но больше всего его интересовало, почему в такой холод этот человек так легко одет. Молодой человек в ответ посмотрел на парнишку и, улыбнулся. А тот от неожиданности замер и по его лицу было видно, что он пытается что-то вспомнить, но мысли путались, и он просто помотал головой, отгоняя предположение, что они знакомы. Он побежал к своему отцу. Молодой человек проводил их взглядом до дороги, и перелистнул страницу.

Отредактировано Антон Круппо (Вс, 29 Авг 2010 10:41)