яков есепкин
• из книги
«сонник корделии»
портреты юдиц в серебре и атраменте
пятый фрагмент
щедрый август нас дарит вином
краснозвездным и млечным араком,
иль всевещим забудемся сном,
ид следя хоть бы мраморным зраком.
что церковные флоксы, от роз
белотечных пьяны мы, господе,
тридевятое царствие оз
чад взыскует о славленном годе.
будем емины миррой студить,
будут внове резвиться менины
и червовою тушью сводить
кровь отроцев на их именины.
тринадцатый фрагмент
ах, господнее лето, цари,
изливайся блистаньем жаровен,
мел и пурпур вакханкам дари,
их атрамент с лилеями ровен.
посох зрячий найдем – долог шлях
и к мурогам небесной юдоли,
что серебро таить в уголях,
всяк обоженный инок, глаголи.
но алмазные нети пусты,
хлебы черствые кажут святые,
и белена течет на холсты,
ядом лилий однех совитые.
двадцать девятый фрагмент
ананасы в шампанском пьянят
эвменид и беспечных гризеток,
яства ночи серебром тиснят
гостьи снов, мусс цедят со розеток.
выльем черный атрамент, хлебов
маки жгут ли нагорий сувои,
пудрят снегом осповницы лбов
и гордятся увечьями вои.
и зеферники ядно белы,
и винтажная тускла портретность,
где лиют на щедрые столы
хоры юдиц мышьячную цветность.
сороковой фрагмент
допием ледяное вино
из всешумных подвалов никеи,
выше неб мы и были одно,
тосты наши читали алкеи.
суе петь золотые плоды,
аще осень чарует юнеток,
аще барвою течны сады
и угашен атрамент монеток.
ах, господе, мы тихо стоим
за раменами ангелей пиров
и оплывшие воски таим
на манер небозвездных лепиров.
пятидесятый фрагмент
будет розовый сад источать
негу мглы, ночь овеет струями,
и сойдем ягомостей встречать,
бледных ангелов неб с копиями.
это, господе, маковый стол,
хлебы пышные, яства земные,
и далек твой небесный престол,
а емины у нас выходные.
иль очнемся – юдицы нести
мертвоспелые розы нам тщатся
и серебро ведут по желти,
и в каморы всенощно стучатся.
портреты юдиц с жасмином и камелиями
пятый фрагмент
феи асии, пойте весны
сени белые, их ли оминем,
грозовые морганы темны
о нагорье кобальтово-синем.
все к пирам, любят нас ангела,
чинно яства несут мажордомы,
обвиют цветом неб зеркала
слободские богемные домы.
на ампирники пурпур ввили
камнетесы под оспой увечий,
где нисана сады и цвели
в черном блеске холодных истечий.
четырнадцатый фрагмент
из подвальниц лекифы нести
молодым ли тиадам всевольно,
столы наши горят о желти
золотой, а и мертвым не больно.
яко пир, обвивайся, арма
царствий смерти, круг емин эфирных,
навиенна вдоль чаш сурема,
феи алчут десертов зефирных.
будут, будут еще голосить
по царевнам белым юродные,
и возвышенный траур носить,
и камелии мнить ледяные.
тридцать первый фрагмент
сени мая, пылайте, мелясь
негой вашей, горит и осповник,
девы-розы снуют, веселясь,
бел жасмин и надмирен шиповник.
чудный день, от цветения кущ
белорозных пьянеют фемины,
всяк молчавший сегодня рекущ,
хмелем дивным тиснятся кармины.
пир течет на волшебной горе,
ягомостей менады встречают,
и портреты юдиц в серебре
елеонский дурман источают.
сорок второй фрагмент
миррой темною щедро столы
эвмениды во снах украшают,
и юдицы опять веселы,
и к бессмертию див оглашают.
по серебру афинскому вьют
чернь и негу блюстители пиров,
нас не эти ль юнетки собьют--
в тусклой цвети горящих лепиров.
и пылает диаментный хлеб
меж крюшонниц с беленою пенной,
где трапезы всеславит эреб,
тьму лияше над барвой склепенной.
пятидесятый фрагмент
веселись, шумогласный эпир,
славь балы, золотая никея,
то ли бал, то ли всенощный пир,
чают дивы кифар и алкея.
се царевны в жасмине пеют,
хлебы пышные челядь разносит,
и юдицы о темном снуют,
их геката одна лишь выносит.
неб цвета истекутся, юлы
убегут нощных чар бальзаминов,
и фиады прельют на столы
кровоцветность лилей и язминов.
