Таня КОРЖ
Записки очумевшей дряни…
2 глава         
Через три недели,  когда Зинке  все же пришлось возвращаться  домой, то к ее удивлению в доме было слегка убрано  и даже Зинке тогда показалось, что в доме стало светлее.    Дед с бабкой как то уж слишком напущено - слащаво приняли ее и даже накормили мало-мальски съедобной едой. Какая метаморфоза приключилась с ее родичами Зинка в тот день так и не узнала. Она легла в жутко вонючую и ужасно неудобную постель и окунулась в свои грезы, то что матери не было рядом ее ничуть не удивило - мамаша очень редко ночевала дома.  Засыпая, Зинка вдруг увидела разъяренное материнское лицо, потом как луч солнца пробились очертания доброй и немногословной тети Маши, и её голос эхом повторял, фразу, которую она сказала на прощанье своей подопечной возле калитки Зинкиного дома:
-Зиночка, деточка ты приходи ко мне не забывай - я буду всегда рада тебя видеть, всегда! – Потом Зинке снились непонятные чудища и злодеи, которые хотели утащить её во тьму, но сквозь туман и марево, вновь появлялось доброе и даже красивое лицо тети Маши, становилось светло,  и злодеи разбегались по щелям.  Всю ночь Зинка провела в бреду и утром, как только забрезжил рассвет, она  пулей выскочила из мерзкой постели, бережно достала все новые вещи, которые ей подарила тетя Маша, оделась, расчесалась подаренной тетей Машей щеткой, и незаметно выскочила во двор. Она почти бежала в школу - ей так хотелось появиться во всей красе,  перед  классом, перед Верой Васильевной и особенно перед Олей.  Прибежав в школу, Зинка поняла, что пришла очень рано, в школе еще никого не было. Спрятавшись под навес от начавшего моросить дождика Зинка, вдруг поняла, что в ее жизни что-то произошло, она свои детским умом еще не могла понять, что же случилось, но она явно обрела какой-то новый опыт, и в нее тут же вселилось непонятное чувство тревоги. Новое чувство несколько тяготило девочку, она хотела отделаться от неприятных ощущений, но чувство тревоги вдруг с огромной силой  и целиком прихлопнуло Зинку. Но, как только в школу начали подтягиваться учителя и школьники, прилипшее тягостное чувство отступило.   
Весь день Зинка была в центре внимания, сама Вера Васильевна несколько раз похвалила Зинку за опрятный вид, мальчики на переменах кружили вокруг нее, пытаясь обратить ее внимание на себя, а белокурая принцесса Оля - сама подошла к Зинке и предложила ей сесть за одну парту.  Именно тогда  Зинка сделала для себя очень важный вывод  – людям неважно кто ты есть на самом деле - всем важно кого человек изображает из себя, а красивая одежда очень хорошо в этом помогает. Ведь тогда, три недели назад,  на нее даже уборщица и облезлый кот смотрели с презрением, а сегодня умытая, расчесанная и одетая в красивое платье Зинка стала самой популярной в коллективе. Но ведь, что первого сентября, что сейчас – это была одна и та, же девочка - она Зинка. Ну, что ж, раз в жизни все  так просто, и так легко добиться желаемого, Зинка тогда решила, что  всегда будет расчесываться и надевать это красивое платье. И еще Зинка тогда поняла, что в жизни её придется рассчитывать только на себя и свои силы. Это было ее первое и очень важное осознание, впоследствии это понимание не раз выручало ее, из самых казалось бы невозможных и безвыходных ситуаций. После уроков Ольга пригласила Зинку к себе домой, и Зинка не обремененная излишней опекой  родственников само собой пошла в гости к своей новой подруге. Будучи в гостях, Зинка опять поняла, что слегка прикоснулась к другой жизни. Теперь та - другая жизнь, по мере поступления новой информации и увиденного, рисовалась у нее в её бурной фантазии. Зайдя во двор Олиного дома, Зинка сразу заметила разительный контраст между их домом и домом одноклассницы. Возле добротного кирпичного дома трава была аккуратно скошена, ровный забор огораживающий двор от проезжей улицы украшали витиеватые ворота и резная калитка, которая закрывалась изнутри на крючок. Пройдя по асфальтированной дорожке к дому, девочки весело вбежали на   крыльцо. Олины родители были на работе, и поэтому подруга, подняв не полное ведро с водой, достала ключ от замка и открыла дверь, пригласив Зинку в дом. С порога Зина ощутила запах чистоты. В доме было уютно сухо, светло и чисто. Во всех комнатах стояла новая мебель, пол был застелен паласами и ковровыми дорожками, а на стенах  весели ковры. Все увиденное Зинкой кричало о достатке и благополучии Олиной семьи.  На кухне, куда Оля любезно проводила свою гостью, стояли обеденный стол, газовая плита, холодильник и кухонный гарнитур, повсюду были расставлены милые безделушки в виде вазочек и статуэток. Огромное окно было украшено красивыми шторами с ярким праздничным рисунком. На свежевыкрашенном широком подоконнике стояли миленькие горшочки с комнатными цветами. Оля засуетилась по кухне, чувствуя себя маленькой хозяйкой, и видимо в точности копируя свою мать, радушно выставляла на стол для гостьи все самое вкусное. Пока Оля накрывала на стол, она рассказала Зинке о том, где они раньше жили и что там остались у нее две подружки. Зинка внимательно следила за движениями хозяйки, и глядя на яства, которую та выставила на стол, Зинка поняла, что Олю в гости к себе, Зинка не пригласит – никогда. В тот момент ей стало нестерпимо стыдно за убогость их жилища.
Когда девочки вдоволь наевшись и налопавшись конфет запивая чаем из термоса, который мама специально приготовила  для дочери, чтобы та лишний раз не включала газ,  пошли в Олину комнату. То, что Зина увидела там и её состояние от увиденного не поддается никакому описанию. Но Зинка стоически пережила этот шок. Любой другой ребенок может всего этого и не заметил, или не обратил бы внимания, но Зинка после общения с тетей Машей уже поняла, что жизнь в их семье – это неправильная жизнь. Побывав в гостях у Оли, она еще больше утвердилась в этой мысли. В Олиной комнате справа у стены стояла деревянная кровать, устеленная мягким покрывалом, сверху горделиво выпячивая углы стояла подушка, сверху на ней таким же образом лежала еще одна подушка, а сверху они были накрыты  ажурной накидкой. Напротив двери располагалось окно с пестренькими шторами и тюлью, а впритык к окну стоял письменный стол. На столе стоял ночник, стопка детских книжек, краски карандаши, одним словом все то, чем должен обладать семилетний ребенок, и чего у Зинки никогда не было.  Еще в комнате стоял шифоньер и на левой стене были прибиты полочки, на которых сидели различные озорные  игрушки.  Пол был застелен мягким паласом. Оля переодевшись в домашнюю одежду, открыла большой картонный ящик, который стоял тут же под полками и начала доставать различные игрушки. 
Девочки так увлеклись игрой, что даже не заметили, как в дверь вошла Олина мама. Зина видела ее сегодня в школе, и ей показалось, что Ангелина Семеновна строгая и очень надменная женщина. Однако в домашней обстановке директриса оказалась совсем другим человеком. От Ангелины Семеновны шел приятный аромат духов. Зинке она казалась женским совершенством, тогда она еще не знала, что так выглядят ухаживающие за собой дамы. А Олина мама была именно такой - ухоженной. Едва заметную полноту она ловко скрывала удачно подобранной одеждой, в тот день на ней был фиолетовый костюм, ноги обтягивали телесного цвета колготки, а  туфли, которые она сняла в прихожей, были одного тона с костюмом, небольшую дамскую сумочку Ангелина поставила тут же в прихожей на трельяж. Высокая прическа, очень шла к ее круглому с легким макияжем лицу. В ушах плавно покачивались золотые сережки, на шее прячась в декольте, на золотой цепочке был такого же рисунка кулон. Ухоженные ногти были покрыты бесцветным лаком, безымянный палец правой руки украшало обручальное кольцо, левая рука у Ангелины Семеновны  была окольцована несколькими элегантными колечками из драгоценного метала.
-Оленька, ты гостью кормила? – с порога спросила мать, и ее красивое лицо, стало неподдельно нежным и  добрым.
-Да, мамуль, мы покушали, не отрываясь от игры, - сказала дочь, - мы еще поиграть хотим.
- Зиночка, как ты себя чувствуешь? – спросила директриса, которая уже была в домашних тапочках и в махровом халате.
Зинка тут же вскочила на ноги, и отрапортовала:
-Уже хорошо.
-Ну и отлично, - по дороге на кухню, - отозвалась Ангелина Семеновна.
Зинка, по правде говоря, не знала, как себя дальше вести, или надо уже уходить домой, или продолжать игру с Олей. Но поскольку никто их больше расспросами не утомлял, Зинка тут, же окунулась в забаву. Они с Олей играли в дочки-матери. У подружки оказалась целая куча кукол, с многочисленными одежками. У кукол были и кроватки, шифоньер, коляски и даже газовая плита. Всего этого Зинка отродясь не видела, и игра её весьма увлекла.
Чуть позже с работы вернулся Олин папа, это был высокий, голубоглазый и  светловолосый мужчина. Оля очень была похожа на своего отца, но приглядевшись, можно было конечно понять, что  у Оли есть что-то и от матери, девочка переняла у своих родителей все самые лучшие черты, но поскольку отец был голубоглазым блондином, то сразу складывалось впечатление, что Оля точная копия своего отца.
Из кухни раздавались звуки, указывающие на то, что хозяйка готовит ужин, а чуть позже оттуда потянулись приятный запах жареного мяса и аромат специй. Одновременно из кухни доносились размеренные голоса хозяев. Зина с Олей продолжали играть, но когда Ангелина Семеновна вошла на порог Олиной спальни и пригласила девочек ужинать, Зинка, несмотря на то, что ей очень хотелось кушать, и ей совершенно не хотелось уходить из этого дома, почему – то смущенно и торопливо  засобиралась домой.
       - Нет, - твердо сказала Ангелина Семеновна,   - мы не отпустим тебя, пока ты не поужинаешь с нами.  При этом в ее голосе появился тон учителя, не приемлющий возражений. В тот же момент канючить начала и Ольга, мол, не уходи - Зина мне будет без тебя скучно. Преодолевая вдруг возникшую робость, Зинка само собой с огромным удовольствием осталась и насытилась великолепным ужином, который приготовила Ангелина Семеновна. Однако Зинка не только наслаждалась вкусными котлетами, воздушной толченой картошкой  и салатом из овощей, она внимательно изучала поведение хозяев за столом. Все это было для нее новой жизненной главой.
После ужина дядя Паша, Олин отец - достав из шкафа огромную плитку шоколада, развернув и ловким движением разломав  её пополам, вручил девочкам, со словами, что это им за то, что они так хорошо покушали.  От этого у Зинки аж засосало, где то под ребрами, неужели за то, что она поела - еще и полагается подарок! Правда думать долго она об этом не стала – попросту не успела. Ольга тут же подхватила её за руку и потащила в свою комнату.
- Но, Зинка с твердым намерением решила пойти домой, и сообщила об этом своей подруге. Конечно, ей совершенно туда не хотелось идти, но Зинке нестерпимо захотелось побыть одной, к тому, же какое-то чувство ей подсказывало, что пора, как говорится и честь знать.
Ольга пыталась уговорить Зинку остаться, но тут вмешалась Ангелина Семеновна, и было принято решение, что сегодня Зинка отправится домой, ну а завтра в школе девочки обязательно встретятся. На том и порешили. Зинка быстро выскочила в веранду, но вспомнив, что она не доела и оставила свою плитку шоколадки, хотела было вернуться, но возле двери она остановилась, услышав назидательный тон Ангелины Семеновны, обращенный к дочери:
- Оля, я бы очень не хотела, чтобы ты дружила с этой девочкой, она из неблагополучной семьи, от таких детей можно ожидать все что угодно!
-Ну, мама она мне очень нравиться – я буду с ней дружить, - возражала Оля.
- Мало ли что тебе нравится, - переходя на тон выше, сообщила Ангелина Семеновна, - я не желаю больше Зинаиду видеть у нас в доме!
Тут в разговор вмешался Олин отец:
- Гелечка, ну что тут плохого, пусть девочки дружат, зачем уж всех под одну гребенку чесать, моя семья тоже не была показательной, но я ведь не стал уголовником.
- Не сравнивай, Паша, ты ведь знаешь, что у них в семье произошло, это ведь уже ни в какие ворота, - вела свою линию директриса, - Это ведь уму непостижимо! И после этого, наша Оля будет дружить с Зиной? Не забывай я ко всему еще и директор школы, я должна иметь авторитет, особенно у таких детей, я не могу позволить себе их впускать в нашу жизнь!
-Успокойся, Геля, ну Оле ж надо с кем - то дружить, у детей должны быть друзья - как без этого? Зина милый, очаровательный ребенок, ну не повезло ей с родственниками, ну что теперь?
В этот момент Зинка услышала, как Ольга начала громко верещать, ее слова она не разобрала, децибелы Ольгиных криков усиливались, и родители бросились успокаивать свое ненаглядное чадо.
- Ну, хорошо, Оленька, хорошо,  – сдалась мать, - я разрешаю тебе общаться с Зиной, но обещай мне, что ты будешь с ней предельно осторожна и все будешь мне рассказывать. И в дом ее будешь приглашать – только тогда, когда я тебе разрешу.
Первым Зинкиным желанием, было ворваться в дом и прокричать этой напыщенной гусыне Ангелине, что она и сама не желает больше появляться в их доме, однако она этого не сделала. Она  не стала слушать, дальнейшую их беседу, а тихонько вышла из веранды и направилась в сторону своего дома.  Сегодняшний день был слишком насыщен событиями и пережитыми Зинкой впечатлениями, и ей захотелось забиться в какой-то укромный уголок и внимательно все обдумать. А думать ей было над чем.
Она очень рассчитывала, на то, что её семейство будет занято своими делами, и она сможет, тихо пройдя в дом – остаться наедине со своими мыслями. Тут она вдруг подумала, что мамаша сегодня может быть дома и своим присутствием помешает Зинке обдумать увиденное и услышанное. Тут она, вспомнив искаженное лицо своей нерадивой мамаши – почувствовала надвигающееся в ее душе ранее неведомое чувство.  И это чувство уже не было чувством тревоги, которое она испытывала утром. И это было не только чувство страха - она поняла, что больше всего на свете – она не хотела видеть свою мамашу. Вот бы куда-то она уехала навсегда, думала Зинка, вспомнив доброе лицо тети Маши, а потом  ухоженное и красивое лицо Ангелины Семеновны, тут Зинка  поняла, что ей стыдно за свою мать и стыдно, что она ее дочь. Ей вообще стало стыдно за своих НЕБЛАГОПОЛУЧНЫХ родичей, это сказанное Ангелиной Семеновной слово буквально буравило ее сознание.
Когда Зинка подошла к своему дому, уже смеркалось, она в который раз почувствовала приступ брезгливости и отвращения к месту, где она жила, но идти надо было – и она уверенно шагнула внутрь двора, из маленького с зияющей дырой окна, не знавшего никогда занавесок - струился слабый свет от маленькой обгаженной мухами лампочки. К своему удивлению, Зинка отметила, что в доме было как-то уж слишком тихо. Неужели ей так несказанно повезло, и сейчас никого нет дома? Только было Зинка начала радоваться своему предположению, как из-за двери послышался скрипучий, грудной кашель деда. Тут Зинка решила, что не мешало бы, тихонько постоять возле двери, сегодня она поняла, что подслушивать чужие разговоры, когда люди думают, что посторонние их не слышат - весьма полезная для нее штука. Долго ждать не пришлось. Откашлявшись, дед громогласно спросил:
- Слышь, старая,  ну и где эта мелочь мотается?
- Да, откуда ж я знаю, утром я так ее и не видела, срання в школу умчалась, - отозвалась сонным и осипшим голосом бабка.
- Слышь, старая, ну и как мы Зинке скажем про все? – угрюмо продудел дед.
- Да, я почем знаю, - сам и говори,-  бабку явно удручал этот разговор, и она видимо желая отвязаться от деда, продолжила, - я спать, а ты как хошь.
- Слышь, старая, - а нет ли у тебя заначки, надо для храбрости тяпнуть, - заискивающе спросил дед.
В доме послышались шаркающие бабкины шаги, а потом Зинка услышала звук, указывающий на то, что заначка у бабки таки имелась. Сколько Зинка себя помнит, дед к бабке обращался никак иначе, как только: «Слышь, старая», бабка же, в свою очередь деда окрестила олухом. Так они и общались.  Далее Зинка услышала, звук наливающейся жидкости, затем дед с бабкой поочередно крякнули, и  Зинке было не понять от удовольствия или от чего еще, но одно она для себя выяснила точно, ни мамаши ее, ни дядьки в доме сейчас нет. Ну, а  бабку с дедом она не боялась, дед  вообще, никогда её не замечал, и лишь в самой экстренной необходимости обращался к ней. А бабка, та хоть и орала, как скаженная по любому поводу, но дальше крика, как правило, никаких действий не производила. Зинка вообще на них мало реагировала и со своей стороны также обращалась к ним в лишь крайнем случае, впрочем, это устраивало всех. Зинка особо не доставляла хлопот старикам, те в свою очередь не обременяли ее своим надзором.
- Ну, олух, - доволен? – ворчливо спросила бабка, - берегла для особого случая.
- Так, особый и есть, - чавкая, произнес дед,- что каждый день, чё ль приходится говорить о таком.
-Да, где ж эта бестолочь волындается, - раздраженно спросила бабка.
- Слышь, старая, а может, кто уже рассказал Зинке-то? -  не слыша вопроса, отозвался дед.
- Так и чё?
В этот момент Зинка решила дальше не стоять у порога и зайти внутрь дома, уж больно ей любопытно стало,  о чем же таком, она должна знать. Открыв дверь, Зинка увидела перед собой обычную картину. Дед затягивался сигаретой, бабка в этот момент разливает самогон в стаканы. Стол был загаженным, как всегда – там валялись картофельные шкурки, луковая шелуха, хлебные крошки и старая ржавая консервная банка с бычками. Дым выдыхаемый дедом, затуманивал слабо освещенную комнату и кругами обволакивал лампочку. Мухи роились над столом, ожидая момента, когда бабка опустит свою руку, чтобы вновь пилотировать  пищевые отходы, щедро валявшиеся на старом столе. Оторвавшись от своего занятия, бабка громко и ворчливо сказала:
- Ну, явилась, наконец-то, и где тебя черти носили, скаженная?
Зинка, было, только открыла рот, чтобы ответь, где именно ее носили сегодня черти, но ответить ей так и не пришлось, вмешался дед:
- Слышь, старая, закрой пасть,  - выдыхая дым из своих скрипучих легких, цыкнул на бабку дед, и как то уж совсем по-дружески предложил Зинки сесть к столу. Жрать хочешь, а мелочь? – спросил он Зинку.  Та, опять только было хотела сказать, что есть она совершенно не хочет, но опять не успела.
- Старая, ну-ка положи картошки Зинке, да сама вали отседа, разговор у нас будет.
Потом Зинка долго сидела за столом, уставившись на тоскливо, лежащие в тарелке две картошины, и никак не могла понять, как же на все, что она сейчас услышала ей надо реагировать?  Какое-то время она сидела не шевелясь и не говоря ни слова, а затем она почему то начала выколупывать из вареной картошки не вычищенные бабкой глазки. Зинкин ступор, уже хорошо охмелевший дед, оценил по-своему и, хлопнув по-свойски  внучку по плечу, громко сказал:
- Не переживай, Зинк, я тебя в обиду никому не дам. Уж, я то - теперь знаю, что делать.  На тебя, мелочь, то теперь и все надёжа, а кто нам со старой нальет стакан, когда шаркать мы ужо совсем не сможем? 
- Да, уж гляди-ка, - отозвалась из комнаты бабка, - эта нальет, как же, держи карман шире.
- Цыц, старая, - прежде чем взять, надо положить, так и полож в нее, чтоб потом она налила, - дед это так сердито и витиевато произнес, что бабка, даже не попыталась продолжить с ним разговор.
- Давай мелочь, иди спать, - уже обратившись к Зинке, сказал дед, - а я еще посижу, покумекаю.
Возможно, дед искренне горевал о своих нерадивых детях, возможно, он даже каялся, что мало на них обращал внимания и не дал соответствующего воспитания.  А возможно его пропитые напрочь и без того скудные мозги даже не думали об этом, но в любом случае дед выполнил свое обещание и Зинку с того дня действительно не давал  никому в обиду. Позднее Зинка этим дедовским обещанием не раз самым бессовестным образом пользовалась…
А пока, зайдя в сырое помещение теперь уже Зинкиной, и только Зинкиной спальни, она села на кровать и …улыбнулась. Наверно со стороны это выглядело, как сумасшествие, но Зинка действительно от души улыбалась и была в абсолютном рассудке. Она и представить себе не могла, что, когда сегодня она шла домой и мечтала  о том, чтобы ее мать куда-то уехала навсегда, и чтобы Зинка её уже никогда не видела – осуществилась, теперь она действительно уже никогда не увидит свою мамашу. Никогда. Больше всего Зинка радовалась этому слову! Когда дед начал ей говорить о страшном происшествии, о том, что случилось у них в доме, после того, как избитую матерью, до потери сознания Зинку унес фельдшер, первой фразой, которая до сих пор стоит у нее в ушах была: «Все Зинка, ты свою мать уже не увидишь НИКОГДА». Надо же, два таких ярких событий за один день! Захотела Зинка иметь в подружках Олю - пожалуйста, захотела Зинка больше никогда не видеть свою мать - тоже нате -ка, Зинка заполучи. Впрочем, Зинка тут же вспомнила о том, что Ангелина Семеновна не желает её видеть в их доме, но это её особо не расстраивало,  Зинка уже поняла, что в этой семье вертится все вокруг их драгоценной дочери, и главным решающим и последним словом в этом вопросе - само собой будет за Олей. А, с Ольгой она разберется по- своему. И ведь разберется...
Цинизм Зинкин, казалось бы, не имел предела. Но забулдыга дед, был прав – «что положишь, то и  возьмешь», но было уже поздно вкладывать в Зинку, что-то доброе. Семя, которое  уже было в нее «посажено», дало жирный морозоустойчивый росток, и с каждым мгновением этот росток становился все более жизнеспособным и стойким, ведь,  то что у нормального ребенка вызвало, бы грусть и отчаяние, Зинку весьма порадовало.  Улыбаться и радоваться тому, что опьяневший и ничего не соображающий Федор, задушил Зинкину мать, было невероятным, но Зинка этим страшным событием - радовалась от души. Ненависть, зависть и желание жить той, пока неизвестной Зинке жизнью, обосновались  в ней уже прочно и навсегда,  а ум, сообразительность и внешность, доставшиеся  ей по наследству от неизвестного отца, образовали в Зинке такую гремучую смесь, что впоследствии, своими поступками Зинка у многих людей будет вызывать одновременно несколько чувств: недоумение, страх и восхищение… 
    В ту ночь Зинка уснула лишь под утро,  но засыпая, она уже четко знала, как и с кем, она будет общаться. Скорее всего это называлось бы «тактика общения  в экстремальной ситуации». И терпеливо вынашивала свой разработанный план. Зинка вообще росла наблюдательной и весьма любознательной девочкой, ко всему этому она с самых малых лет была предоставлена сама себе и выжила лишь благодаря своей изворотливости, уму и умению находить во всем для себя выгоду. Ребенок был уже настолько сообразительным, что понимала даже то, что показывать свою сообразительность окружающим вовсе не обязательно. А на это даже не любой взрослый способен. И сейчас для Зинки было главным  то, что мать она больше не увидит НИКОГДА, а вонючий и надоедливый дядька уже теперь не скоро появится в отчем доме. Срок ему за содеянное преступление светил немалый. 
Утром, несмотря на то, что Зинка совершенно не выспалась -  она с быстро сползла с постели, оделась, умылась и отхлебнув из стакана чай, который бабка к немалому Зинкиному удивлению приготовила для неё, умчалась в школу. В этот день Зинка пришла в школу со звонком, и влетая в класс, едва не сбила Ольгу с ног. Подруга явно ждала Зинку с большим нетерпением, поскольку, как только Зинка перевела дух, сообщила ей о том, что у нее, к Зинке есть важное сообщение. Как только они сели за парту Олька, шепотом сообщила подруге, что  Зинке сегодня подарят ранец и школьные принадлежности, Ольга об этом узнала, когда утром сидела в кабинете у своей матери. Зинка, спокойно восприняла сказанное, но в душе невероятно обрадовалась. Ведь, у нее не было даже тетрадок, не говоря уже о других необходимых для школы предметов. Её родственники даже не удосужились приготовить ребенку все необходимое к школе. Вошедшая в класс Вера Васильевна несла в руках, ярко-красный ранец, а Зинка уже знала, что эта вещь совсем скоро будет принадлежать ей.
Перед занятиями, классный руководитель, сообщила, что школьный комитет и профсоюз делает подарок ученице первого класса – Нестеровой Зинаиде, теперь, по мнению Веры Васильевны, Зинка должна быть прилежной и очень послушной ученицей. Она еще долго говорила, о том, что школа и школьный профсоюз никогда не оставляет своих учеников без внимания, но все это, Зинку уже мало волновало, поскольку получив ранец, она уже жадно рассматривала его содержимое. А там лежали тетрадки, дневник, цветные карандаши, альбом для рисования, книжки и пенал, в котором размещались ручки, простой карандаш, ластик и даже линейка. Почувствовав себя полноценной школьницей, Зинка и впрямь испытала огромное желание хорошо учиться и быть лучшей ученицей в их классе. Ранец оказался не единственным подарком от школы – Зинка теперь и обедала в школьной столовой, причем  совершенно бесплатно. Это тоже не могло не порадовать девочку. По правде сказать, тогда Зинка еще не знала, что бесплатно кормят не всех учеников, а только сирот. И чтобы школа могла себе позволить это, собирались справки и документы. Также Зинка не знала, что несколько дней назад у них в доме была целая делегация из Михайловской администрации и районо.  Зинкиным старикам была прочитана лекция о воспитании ребенка, а также о том, что девочке необходимы лучшие условия для ее жизни, и если дед с бабкой не прекратят безмерно пить горькую, и не возьмутся за ум и  за воспитание внучки, дело передадут в суд и Зинку у них отберут. Само собой делегация уехала, поставив в журнале галочку о проделанной работе,  и тут же забыла о существовании Зинки и ее стариков. В их доме больше никогда не появлялись столь важные гости, но строгий и важный вид приехавшего руководства, а также сказанное ими возымели свое действие. Уж, что больше повлияло на стариков трудно понять. Может пожившие при сталинском режиме и прошедшие заключения, они твердо уверовали, что слово начальника - это закон, или может это была боязнь вновь, на старости лет предстать перед судом? Но в том или ином случае дед с бабкой не, то чтобы перестали пить, а делали это уже гораздо реже и не так шумно, как это было раньше.  Более того, в меру своих возможностей и жизненному восприятию стали проявлять заботу к своей внучке. 
                                                                       
                                                                       ***
Первый школьный сезон пролетел незаметно, плаксивую осень, сменила снежная и холодная зима, затем пришла долгожданная весенняя пора. Зинка с отличием закончила первый класс и перешла во второй. Седьмого июля Зинке исполнилось восемь лет, само собой в их доме не было праздничного ужина на застеленной скатертью столом, также не было и торта со свечами, как это было на дне рождения у Оли, однако старики по-своему постарались и даже неуклюже, как то, смущаясь, преподнесли Зинке подарок! Это была лупоглазая, с золотыми кудряшками кукла. На ней было ярко-желтое платьице, носочки и туфельки. Кукла потешно лупала своими большими пластмассовыми ресницами и всем своим видом олицетворяла безразличие и надменность. Зинке кукла очень понравилась, к тому же это был первый подарок от стариков. Она почтенно поблагодарила своих родичей, и удалилась в свою комнату. К слову сказать, её комната уже не напоминала бомжатский приемник. В комнате появились занавески и стол. Постель уже была похожа на человеческую, на ней лежал новый матрац, застеленный простыней и новое одеяло заправленное в пододеяльник, сама же постель была застелена покрывалом и в углу кровати, гордо топорщилась подушка, а на полу лежала самотканая в разноцветную полоску дорожка. На Зинкином столе, где она учила уроки, стояла настольная лампа, аккуратно лежали книжки, дневник и тетрадки. Преображение Зинкиной комнаты целиком и полностью заслуга доброй тети Маши. Зинка частенько наведывалась к этой одинокой женщине, та кормила ее, наряжала в купленные на ее скудную зарплату платьица и теплые вещи, водила Зинку в баню и всячески старалась баловать девочку. Тетя Маша считала, что Зинку  послал ей Господь, и искренне любила девочку всей своей доброй душой. Зинка же не испытывала каких-то особых чувств к своей покровительнице, а лишь пользовалась всем тем, что тетя Маша ей предлагала. Она выработала тактику поведения, и без особого напряжения всегда получала от тети Маши то, что ей хотелось. Однажды зимой, когда  Зинка осталась ночевать у тети Маши после бани  и,  ложась в кровать, она принялась бурно расхваливать удобную тети Машину постель, подушку и накрахмаленное белье. При этом Зинка сокрушаясь, что дома она лишена такого удовольствия - спать в удобной постели и вынуждена мучиться на страшной, грязной и сбитой в комья постели.
- Как, - возмутилась тетя Маша, - у тебя нет дома подушки и одеяла? На чем же ты ангел мой спишь? Тетя Маша, после того, как Зинка описала её постель, жутко расстроилась, но больше на эту тему они не разговаривали.  Зинка все верно рассчитала,  через несколько дней, после того, как Зинка ночевала у тети Маши, придя со школы, бабка ворчливо сообщила ей, что к ним заезжала санитарка из ФАПа, и привезла целый ворох пастельной принадлежности. Наверно, старухе стало стыдно, за их убогое  жилище, и поэтому она  ворчала на Зинку, что та  жалуется чужим людям и рассказывает что ни попадя. Зинке было абсолютно все равно, что ей говорила бабка, главное,  на тот момент, для неё было, то что она будет спать, как и Оля на чистой и удобной постели. К тому, же на окне Зинкиной спальни уже на следующий день появились пожелтевшие от старости тюль и пестрые занавески, которые первое время источали зловоние, они пахли – то ли сыростью, то ли нафталином. Занавески бабка культяпо повесила на веревку, прибив вместо гардины два гвоздика, со временем веревка растянулась и шторы отвисли. Но это как говорится, уже детали. А еще через день на полу Зинкиной комнаты появилась и дорожка. Зинка с огромным удовольствием соблюдала порядок в своей комнате. Ей очень нравилось, когда постель была застелена, а все вещи были на своих местах, и в комнате пахло чистотой.
На следующий день после своего дня рождения, Зинка отправилась к тети Маши – она точно знала уж там то ее ждет и праздничный ужин, торт и подарки. Но прежде она направилась к Олиному дому,  так как, Зинка предварительно спросила разрешения у тети Маши, о том, чтобы на свой день рождения она пришла не одна, а с подружкой Олей.  Та в свою очередь с огромным удовольствием согласилась и даже пришла в восторг от того, что Зинка познакомит ее со своей подружкой. Зинка знала, что уж теперь тетя Маша и вовсе расстарается.
Когда Зинка подошла к Олиному дому, та её уже ждала во дворе и увидев Зинку,  с восторгом кинулась ей навстречу. В руках у Ольки был красивый пакет, она тут же поздравила  подружку с днем рождения и вытащила из пакета огромную, просто невероятных размеров книгу «Что такое? Кто такой?», в книге лежала Ольгиного производства открытка, где неровным почерком подруга желала ей всего самого невероятного и хорошего, а также Оля достала из пакета сверток, из которого она извлекла сиреневые в красный цветочек мягкие и нежные колготки. 
-Вот, - радостно сообщила Оля, -  это тебе от меня подарки.
- Спасибо, Оля!- нарочито громко ответила Зинка, она - то подарила Ольге на ее день рождение, лишь собственного изготовления открытку. Конечно, открытка была оригинальной и имела бешеный успех, даже сама Ангелина Семеновна хвалила её за поделку. Зинка тогда долго думала чем же удивить Олю и ее гостей, она прекрасно понимала, что старики на подарок для Оли денег не дадут, и поэтому ей пришлось весьма поднапрячься, чтобы выдумать нечто уникальное. Она взяла два внутренних листа из альбома для рисования, на первом листе она нарисовала улыбающееся  солнце, облака, дом с широким окошком, украшенный  резными ставнями и красивую дверь. Ставни и дверь она аккуратно вырезала, таким образом, чтобы они открывались в точности, как и настоящие. А обведя контур двери и окна на втором листе, Зинка нарисовала на нем в окошке - улыбающуюся девочку, в руках которой были цветы, а в дверях она нарисовала огромного медведя с тортом в лапах. Затем она склеила оба листа, на облаках написала пожелания, и все это обвела рамкой, закрасив ее коричневой краской. Открытка получилась красивой, Зинка ко всему прочему еще и рисовала для своих лет достаточно хорошо. Получалось, пока ставни сложены, и дверь закрыта – ни девочки, ни медведя не было видно, как только разгибались ставни, и открывалась дверь, по замыслу автора данной открытки Оле дарят и цветы и торт.  Надо отметить, что в те годы, таких открыток в Черной грязи, никто даже не видел. Гораздо позднее в городских киосках и книжных магазинах  стали появляться в продаже «двух и трех ярусные», забавные открытки с открывающимися окошками, дверями и другими штучками, но на тот момент трудно было представить такую открытку даже взрослому человеку. Но Зинка, тогда, в свои неполные восемь лет изобрела такую открытку, чем очень порадовала свою подругу, открытка в тот день переходила из рук в руки, все открывали и закрывали ставни, дверь и немало восхищались. Позже практически вся школа начала рисовать подобные открытки, и законодательницей этой моды была Зинка.
Так вот, поблагодарив свою подругу, Зинка сложила подарки в пакет и девочки, взявшись за руки, направились к тете Маше в гости. Там их  встретили по-царски.  В зале стоял уде накрытый стол, а на столе чего только не было. Там стояли салаты, жареная рыба, овощная нарезка и много других вкусностей, позже тетя Маша  подала на стол горячее, это было картофельное пюре и голубцы, обильно политые домашней сметаной. Тетя Маша постоянно что-то рассказывала, девочки слушали её, разжевывая вкусную, с любовью приготовленную еду. После обеда, девочки посмотрели первую серию детского фильма «Кортик», который показывали по первому каналу, потом к тете Маши зашла соседка бабка Соня, которую Зинка от души терпеть не могла, чувствую с её стороны взаимность.
Тем не менее, бабка Соня поздравила Зинку с днем рождения, и протянула ей вязанные шерстяные носки. Носочки были пушистыми, и как оказалось потом очень теплыми. Все вместе они опять присели к столу, на котором тетя Маша уже все приготовила к чаепитию. На столе лежала открытая коробка шоколадных конфет, в вазочках стояло малиновое и смородиновое варенье, было там и печенье с зефиром, а в беленькие с золотой каемочкой конусообразные чашечки на блюдце, уже был налит чай,  рядом с чашечками стояли розетки с чайной ложечкой. Ну и наконец,  в комнату вошла тетя Маша с огромным тортом в руках, на торте горели свечи, а когда тетя Маша поставила торт на стол- все смогли прочитать на нем надпись: «Зиночке - 8 лет!». Торт тетя Маша пекла сама,  уж она была мастерицей, недаром все селянки ходили к ней за рецептами. Все еще раз дружно поздравили Зинку с днем рождения, и тетя Маша велела Зинке загадать желание и задуть свечи! Все, что Зинка загадала в тот свой день рождения – сбылось, но гораздо позднее… Своим днем рождения Зинка была невероятно довольна! Тетя Маша подарила Зинке книгу «Сказки братьев Гримм», краски с раскрасками, синенькую с красной отделкой курточку на подстежке и красивый ярко-красный вязанный берет.
На прощанье, тетя Маша пригласила девочек на завтра в гости, собрала каждой из них по гостинцу, и вывела за калитку. Все вещи и подарки Зинка оставила у тети Маши, взяла с собой лишь сказки, - «пусть тетя Маша все у вас лежит - придет время, я все одену и буду носить», сказала перед уходом Зинка. На том и порешили. Мария понимала, что девочка боится, чтобы её новые вещи старики не пропили, отчего сердце за судьбу ее подопечной сжалось, и навернулись слезы, она до сих пор была в ужасе после визита   в дом, где жила Зиночка. С каким бы удовольствием она забрала сиротинушку к себе. Но в районо ей сказали, у Зины есть ближайшие родственники – значит, есть и опекуны.

Таня КОРЖ
Записки очумевшей дряни…
3 Глава
Жизнь в Черной грязи текла своим чередом, и особо значимых событий там не происходило. Но, с каждым днем ощущался упадок и последствия перестроечных деяний. Черногрязевские сплетницы регулярно докладывали местному населению, кто с кем и когда подрался, сколько выпил и с кем  переспал, а поскольку других развлечений не было, то все сказанное ими передавалась сарафанным радио с необыкновенной скоростью. Не успел, кто-то предложить кому-то выпить, как все население уже было в курсе, что  в определенной избе уже назрел жуткий скандал, как правило, сплетня опережала некоторые события. Но лишь сплетня имела такой резвый марш-бросок, в остальном же, никаких ярких событий в этом мирке не происходило.  Оставшееся население черногрязевцев  в основном, было вялым и инфантильным. Дни тянулись с завидным постоянством и по сути мало чем отличались друг от друга. С экранов телевидения селяне узнавали неутешительные новости, а те, у кого телевизора не было, довольствовались рассказами своих односельчан. Само собой рассказы обрастали свободной интерпретацией, и доходило до того, что люди рассказывали всевозможные небылицы, якобы передаваемые по первому телеканалу. Так, к примеру, ходила устойчивая версия,  о том, что Ельцин, Шушкевич и Кравчук, закрыли Горбачева в подвале, напились в хлам и распродали с молотка весь бывший Советский Союз. Однако, сплетня имела и положительного героя, оказывается один лишь Назарбаев прилетев из казахский степей, своей восточной мудростью пытался образумить не в меру разбросавшихся славян, но его попытка остановить  полное уничтожение Советской страны, как таковой потерпела фиаско и теперь все имеют, то что имеют. Большая часть населения была уверена, что эта информация транслировалась  по телевидению. На кухнях за распитием очередной бутылки черногрязевцы от души костерили все правительство, в том числе и КГБ, которое, по их мнению, должно было сберечь Государство, а в это время в столице и других городах уже начались произвол. Бандитские группировки разбирались между собой и кооператорами, большие люди делили производство и земли, а люди, выброшенные за борт  нормальной жизни, пытались выжить, кто как мог.  Многие высококлассные специалисты с высшим образованием вынуждены были стать «челноками», люди, которые не успели быстро переквалифицироваться – прозябали в нищете и голоде. Правительство, объявив демократию, само не знало, что с этой самой демократией делать. А русской душе,  да еще и в глубинке, что надо? А полное беззаконие  и безвластие на местах и вовсе сгубило дух настоящей русской деревни. Там,  где должно было всегда пахнуть хлебом и молоком, теперь смердело только устойчивым перегаром.
Однако жизнь есть жизнь, и дети расти не переставали во все времена, Зинка тоже росла и превращалась в еще более красивую девочку, она охотно посещала школу и была  прилежной и одной из самых лучших учениц. Переходя из класса в класс, она оставалась отличницей и получала похвальные грамоты и хвалебные оды учителей. Вот и сейчас на последнем звонке Зинка получила грамоту из рук Ангелины Семеновны. Теперь Зинка перешла в  седьмой класс. За все это время Зинка ни разу, не была замечена ни в каком проступке. Зинка все это время помнила слова Ангелины Семеновны, о том, что от детей из неблагополучных семей можно ожидать всего, что угодно. Но Зинка четко действовала по своему давно разработанному плану и с годами лишь усовершенствовала его. Все самое необходимое на тот момент она имела, её всячески опекала тетя Маша, к которой она продолжала регулярно приходить в гости. Школа тоже взяла на себя некоторые обязательства и Зинка по - прежнему бесплатно обедала и получала школьные принадлежности. Государство выплачивало ей  мизерное пособие, которое к слову сказать дед с бабкой не пропивали, а тратили исключительно на Зинкины потребности, более того они даже отчитывались перед ней. Она полностью имела власть над  стариками, и те теперь даже согласовывали с ней свои пьянки. Невероятно, но девчонка смогла подчинить себе этих прожженных алкоголиков, и надо сказать, что им это пошло только на пользу. Дед стал больше уделять внимание дому и двору, в их хозяйстве даже появились курочки. Двор теперь не был таким запущенным и захламленным, покосившийся забор дед подправил, и теперь их калитка закрывался на крючок изнутри.  Бабка научилась печь пироги, и даже пыталась готовить борщ по принесенному Зинкой от тети Маши рецепту. Бабка даже  попыталась облагородить  кухню - нацепила занавески на окна, постелила клеенку на столешницу и регулярно мыла посуду и гоняла из дома мух.  Похоже, старикам их новая жизнь тоже пришлась по вкусу, потому как всякий раз сделав что-то по дому или по – хозяйству наперебой хвастали Зинке о своих достижениях. Пить само собой они не переставали, но то уже были не страшные попойки, а по черногрязевским меркам – попросту великосветские рауты. Хмельной дед, теперь становился словоохотливым  рассказчиком и с огромным удовольствием рассказывал Зинке о своей неудавшейся жизни. Бабка больше отмалчивалась, чувствовалось, что она побаивается Зинку. Внучка имела особенность, чуть - не по её - жаловаться деду, а тот в свою очередь, не разобравшись, устраивал старухе настоящий «разбор полетов». Дед полюбил свою внучку всем стариковским сердцем. А как такую не полюбишь? В школе Зинку только хвалили и  за примерное поведение и отличную успеваемость, дома под ее чутким руководством воцарил относительный порядок. Но бабка чувствовала какой-то подвох, более того, имела шантаж со стороны не –погодам смышленой и хитрой внучки, но тем не менее при малейшей возможности  она бросала едкую фразу: «В тихом омуте черти водятся». Но кто её слушал?
А Зинка, пользовалась тем, что без особого на то усилия подчиняла всех, в ком на тот момент нуждалась. Придет время и она переступит через тех, кто ее искренне любил и от души старался помогать. Но это будет потом, а сейчас Зинка в очередной раз отправилась к тете Маше, Зинке нужно было выклянчить у нее денег на новый купальник, и еще на пару безделиц. Она шла привычной дорогой и в руках держала полученную грамоту за отличную успеваемость и хорошее поведение. Тетя Маша, как всегда с огромной радостью встретила свою подопечную, накормила её, в честь отличного окончания шестого класса подарила ей миленький сарафанчик темно синего цвета с огромными ромашками. О сарафане Зинка знала - тетя Маша сама его шила и до сегодняшнего дня, было несколько примерок. Тетя Маша очень старалась успеть сшить сарафан к этому дню, она была в курсе, что Зиночка и шестой класс закончит с отличием. Когда тетя Маша вручила ей подарок, Зинка  изобразила на своем хорошеньком личике не бывалую радость и счастье, отчего тетя Маша своим бесхитростным характером готова была отдать все, что только Зинка не попросит, и Зинка просила - тетя Маша давала. Надо отметить, что Зинка и тут была последовательна - она никогда не перегибала палку и умудрялась сделать это все таким способом, что со стороны  выглядело так, как - будто Маша сама навязывала все подарки Зинке, а та в свою очередь чуток повыпендриваясь снисходительно принимала презенты. В этот вечер Зинка получив, даже свыше того, что  наметила выпросить у тети Маши, собравшись, домой в пороге, столкнулась с теть Машиной соседкой - бабкой Соней, которая ну не то, чтобы недолюбливала Зинку, а вот ну не верила она, что «яблоко может так далеко упасть от яблони». Ну не верила она и хоть кол на голове у нее чеши. Зинка в свою очередь тоже недолюбливала бабку Соню и ждала подходящий момент, чтобы так сказать «отомстить» ей за это неверие.
И Зинка поняла, что сегодня как раз представился именно такой вот удобный случай.
Попрощавшись с тетей Машей, Зинка сделала вид, что сильно торопится, и плотно закрыла за собой дверь и спустилась с крыльца. Но выйдя из калитки, Зинка юркнула в проулок,  обойдя дом тети Маши, подошла к окнам кухни, которые выходили в сад. Зинка не боялась быть замеченной кем, то поскольку густые кустарники и деревья, плотно закрывали ее от посторонних глаз. Встав под окно, Зинка стала подслушивать разговор соседок. Форточка была открыта, а голос у бабки Соньки был зычным, поэтому Зинка прекрасно слышала все, о чем вещала недоверчивая особа.
- Ну, что ты с ней цацкаешься, - возмущенно говорила бабка Соня, что ты ее привечаешь, да ты помнишь кто у нее мать? Дядька, дед с бабкой? Ну, сплошь проститутки и бандиты, да не может быть такого, чтобы наследственность не повлияла на нее.
- А может она в отца пошла, - твердым голосом выгораживала Зинку тетя Маша, - зачем ты так про девочку, ну ты посмотри какая красавица и разумница, и отлично в школе учится, и хвалят ее там всегда, я ж знаю. Вон и сегодня грамоту принесла - шестой класс с отличием заканчивает. Что это, по-твоему?
-Да брось ты,  вот помянешь мое слово, ой помянешь - да поздно будет, - гнула свою линию бабка Соня.
- Да, ну что она может мне сделать? Ну, скажи, что? – спросила тетя Маша.
- Да уж не знаю я что, да только чует мое сердце - ой чует не та она за кого себя выдает, ой не та.
- Да, ладно тебе успокойся, расскажи лучше, как там твой сын поживает в Москве, - тетя Маша не желая больше спорить с соседкой, решила перевести разговор в другое русло, - что нового у него? Видела письмо тебе вчерась Людка принесла, а почтальонша ведь редко на нашу улицу заглядыват,  а тут гляжу идет, ну думаю, не иначе  к тебе. И точно.
Расчет тети Машин оправдался, бабка Сонька часами могла рассказывать о своем сыне. И рассказывала. Поведала она Марии, что сын ее нынче уже вроде как небольшим начальником стал, чем руководит и как, бабка Сонька не поняла, однако сын сказал, что ему надо бы машину купить, а то как то не солидно начальнику и без машины. Большую часть он уже имеет, а вот подвернулась хорошая модель по сходной цене, просит мать помочь. Тетка Сонька всегда была рукастой и хозяйственной, несмотря на то, что давно похоронила своего мужа, она продолжала держать хозяйство и собирала каждую копеечку. В Михайловское через день моталась по утрам, на местном рынке молоко продавала, яйца, сметану, творог, в общем, собирала денюшку. И теперь с гордостью сообщила Маше, что завтра вышлет сыну необходимую сумму.
- А, что? Для кого ж гнусь как скаженная, да как лошадь ломовая вкалываю?- спросила бабка Соня, и тут же сама ответила: - Для сынка свого, пусть на машине ездит, и сюда почаще будет наведываться, меня проведыват. 
- Ой, да конечно, конечно для деток все и живут своих, вот нам с Борисом Бог так и не дал своих детей, - расплакавшись, сказала тетя Маша.
- Ой, да ну что ты, что ты, перестань голуба моя,- кинулась утешать бабка свою соседку, - а давай чайку попьем, а? Так давно твоих пирогов не едала, - вдруг перекинувшись со скользкой темы, попросила бабка Соня.
- Ой, да конечно, - засуетилась тетя Маша, - вот у меня нынче пироги на славу получились, Зиночка очень любит с морковкой и изюмом. Тесто получилось такое сдобное, так хорошо поднялось, ну сейчас. Сейчас я чайник поставлю, сливок налью, и будем чай пить с пирогами и конфетами.
Бабка Соня, хоть и пыталась вразумить соседку-простофилю, что, одаривает она Зинку подарками, кормит ее, гостинцы каждый раз сумками снаряжает.  А сама-то,  очень часто пользовалась добродушным характером своей соседки, сколько сахара, хлеба и других продуктов перетаскала она от Марии, так и не счесть, а ведь всякий раз прейдя к Маше  за очередной просьбой, начинала с фразы: «Ой, Маша займи, завтра куплю – отдам». Само собой никогда и ничего бабка Соня не возвращала. А Марии было не жалко.
В общем, соседки мирно вели беседу, и пили свежий душистый чай, настроенный на травах. Тетя Маша,  собирала травы,  и бывало с собой  брала и Зину. Она рассказывала девочке, что у каждой лечебной травы есть свой срок, и именно в этот срок и надо срезать её. Оказывается некоторые травы надо собирать по росе, другие в полдень, а третьи под вечер, но и тут не все так просто, некоторые травы собирают в себе самые ценные лечебные свойства в момент цветения, другие, же наоборот. Все эту травяную науку тетя Маша переняла у своей бабушки, которая была родом из Украины. Еще рассказывала тетя Маша – одна и та же трава способна лечить  различные недуги, это уже зависит от, того как её применять и наставать.  Травы можно сушить, и заваривать, а можно  их настаивать на спирте и использовать, как наружно в виде натирания, так вовнутрь в виде капель. Но не все травы способны помочь человеку, рассказывала тетя Маша Зинке, есть травы, которые способны и навредить. Вот, к примеру, выпить больше положенной дозы настойки корня пиона, то может случиться даже очень большая трагедия.  В чулане  на полках у тети Маши всегда стояли баночки, бутылочки с различными настойками из трав. Там была и сирень в спирту – тетя Маша натирала ими ноги, когда те, как она выражалась «выкручивали на погоду», там стояли и баночки с березовыми сережками, много различных корешков в банках, и тетя Маша другой раз щедро делилась своими настойками и травяными запасами с селянами. Были у нее средства и от головной боли, и от бессонницы, и для очищения печени, и для мужской силы…впрочем, все и не перечесть.
Ну, а пока бабка Соня пила чай с Машей, в ее доме происходило нечто странное. Зинка огородом пробралась в её дом. И сосредоточенно и методично, а также очень аккуратно, оставляя каждую вещь на своих местах, искала деньги, которые бабка Соня собиралась завтра отправить сыну для покупки машины. Она уже пересмотрела все полочки в шифоньере, проверила комод и тумбочки, прощупала все матрацы, в общем, обыскала  все комнаты, но денег так и не нашла. Зинка уже было собралась уходить, дабы не нарваться на хозяйку, но вдруг, она посмотрела в правый угол большой комнаты, где  под самым потолком, висела большая икона. Зинка мигом вскочила на стул, затем на тумбочку, которая стояла в окурат под образом, и пошарила рукой за иконой. Так и есть! Вытащив увесистый сверток, Зинка, убедившись, что это деньги, засунула этот сверток под матрац  на кровати, в самой дальней комнате, которая когда-то принадлежала сыну бабки Сони. Зинка догадалась, что это комната была сына, по фотографиям, развешанным на стене.  А на столе там до сих пор лежат книги и  стоит проигрыватель, а также повсюду были разложены и бережно хранимые матерью мальчишеские подростковые прибамбасины.
Зинка, такой же кошачьей поступью вышла из дома бабки Сони и спряталась в кустах ее палисадника. По ее расчетам та уже должна была скоро прийти, поскольку в начале улицы уже замычали коровы, оповещая своих хозяек, о том, что кормилицы возвращаются с пастбища и готовы отдать накопившееся за день молоко. И впрямь, через время бабка Соня вышла из-за угла тети Машиного дома, по дороге хваля соседку за вкусные пироги. Тетя Маша тоже приготовилась доить свою Буренушку, в общем, соседки начали хлопотать по хозяйству. Эта улица, на которой жила тетя Маша и баба Соня,  вообще была одной из показательной в деревне, почти в каждом дворе тут  была корова, хозяева хоть и пили, но жены их умели сдерживать. И понятно, что когда коровы подошли каждая к своему двору, все хозяйки были заняты важным мероприятием- дойкой своих коров, а мужики в такое время еще в дом не захаживали - где-то украдкой от своих жен остограмивались.  Зинка прекрасно об этом знала и когда баба Соня отправилась в сарай с ведром, и послышались первые струйки ударяющегося молока о дно алюминиевого ведра, Зинка  ни сколько не боясь увиденной кем-то из соседей, вышла  из своего убежища и снова вошла в бабкин дом.  В этот раз Зинка отнесла  в ту же дальнюю комнату пустые трехлитровые банки с марлей, которые баба Соня явно приготовила для сцеживания молока.
Надо было слышать каким оборотистым матом, бабка Соня чертыхалась, когда войдя с полным ведром молока не нашла на оставленном   кухонном столе банки. Она несколько раз выбегала из дома, осматривала двор, забегала в сарай и громогласно вопрошала у ничего не понимающей, но явно сочувствовавшей своей  хозяйке - коровы: «Нет, ну какое наказание! Нет, ну ты погляди, а? Ну я ж хорошо помню, что банки я поставила на стол, взяла ведро и пришла сюда, подоив тебя, я пришла на кухню. А банок там, как и в помине не было. Нет, ну чтобы это могло означать?» Бабка Соня долго жаловалась своей корове, на что та, повернув свою рогатую голову, мирно продолжала жевать свою жвачку и кокетливо моргать своими огромными ресницами. Нет, корова явно не знала, куда запропастились эти чертовы, по мнению самой же бабки Сони – банки. Чертыхаясь и ругаясь почем свет, стоит, бабка Соня сняла с забора еще три банки, ополоснув их, унесла в дом. Из открытой двери, Зинке было хорошо слышно, как бабка Соня продолжала спрашивать, теперь уже скорее всего у забежавшего в дом кота, о местонахождении банок. Продолжая ворчать, бабка вынесла ведро с перекинутой через край мокрой марлей, вошла вновь в дом, чтобы спрятать от кота молоко в холодильник. Пока она закрывала банки и закладывала их в чрево холодильника, Зинка выскочив из своего укрытия, прокравшись на крыльцо, взяла ведро, в котором только что было парное молоко и отнесла его в сарай поставив его возле коровы. Буренка ожидая, что в ведре для нее принесена очередная порция дробленой картошки  вперемешку с дертью, с интересом сунула морду в ведро, но не найдя в нем ничего существенного понюхав марлю, с брезгливостью отвернулась, продолжая жевать. Зинка теперь уже огородом выскочила со двора, не дожидаясь, когда хозяйка выйдет из дома. Оббежав, дом, Зинка прошмыгнула в калитку и вновь спряталась  в свое укрытие. Бабка Соня выйдя на крыльцо, потянулась было за ведром, которое только что выставила, не обнаружив его на месте, как ошпаренная заскочила опять в дом. Потом она опять выскочила на крыльцо, жадно глотала воздух, как рыба выброшенная на берег реки, всплескивая руками, озиралась вокруг. Когда  кот громко урча начал тереться об ее ноги,  видимо в благодарность за полученную порцию парного молока, бабка, что было сил, пнула несчастного кота ногой. Тот не ожидая подобного хамства, со стороны хозяйки громко мяукнув, слетел с лестницы, а после достаточно удачного приземления с громким шиканьем, задрав хвост и ощетинив шерсть,  что мочи бросился бежать в сторону сарая. Бабка видимо машинально поскакала вслед за котом, и каково было её изумление, когда подскочив к открытому настежь  жилищу своей Буренки, она обнаружила там сияющие в глубине сарая свое пропавшее ведро. Говорить и возмущаться у бабки уже не осталось сил, вначале она начала протяжно скулить, а потом громко икать.  Чуть не рыдая, она взяла свое ведро, и вперемешку с икотой, поскуливанием и шмыганьем носом побрела опять в дом. В этот момент Зинка лихорадочно соображала, чтобы такого еще сотворить, но бабка Соня своим действием сама подсказала Зинке, что нужно сделать. Бабка уставшая за этот вечер, так словно сбегала в Москву и обратно, решила пожаловаться о своих злоключениях Маше, продолжая хлюпать носом, икать и бубнить себе под нос «трехэтажное народное творчество», побрела к соседке. Тем временем, Зинка вновь вошла в дом, прямиком направилась к холодильнику, вытащила все банки с молоком, а потом по одной перенесла в ту же комнату, и поставила рядом с пустой тарой. Зинка предполагала, что обнаружится вся эта пропажа не скоро – ведь бабка Соня наверняка давно не захаживала в эту комнату. Незамеченной никем,  Зинка выскользнула из двора бабы Сони и  проулком отправилась домой. 
Зинка всю дорогу вспоминала растерянное и глуповатое лицо бабки Сони, в тот момент, когда та потеряла свое ведро - тут Зинка уже вдоволь посмеялась. Она представляла, как бабка Соня жалуется добродушной Маше и каково будет  удивление бабы Сони, когда она не обнаружит вначале молоко в холодильнике, а потом и деньги за иконой. Нет, Зинка не могла пропустить это зрелище – завтра, как только она проснется - вновь пойдет к тете  Маше, ну хотя бы для того, чтобы, якобы попросить пойти вместе с ней в магазин за купальником. Так Зинка решила, еще и присутствовать на завтрашнем спектакле под названием: «Месть бабке Соне».
Надо сказать, что аферу с перепрятыванием вещей, Зинка позаимствовала у своей бабки. Та частенько найдя дедову заначку, перепрятывала ее совершенно в другое место. Когда дед хватался пропажи и начинал громко скандалить, а  пару раз даже щедро одаривал свою супружницу смачными оплеухами, бабка начинала громко верещать, божиться и клясться, что не брала она его бутылку и даже в глаза не видывала. «Ты, старый олух совсем ополоумел, совсем уже свои мозги пропил, старый хрыч, с головой у тебя не порядок», - кричала бабка, которая явно растратила свой талант актрисы. И действительно она бы запросто могла бы в свое время блистать на московских подмостках. Она так была убедительна! Потом они вместе якобы начинали искать пропажу, само собой находили ее в другом месте и уже вместе, на радостях выпивали содержимое бутылки. Бабка имела с этого «мероприятия» двойную выгоду, во-первых, она оставаясь невинной и вместе с дедом распивала его заначку, а во-вторых, она иногда «перепрятывала»  бутылку так, что уже никто и никогда не мог найти эту заначку, но дед привыкший, что у него «с головой не все в порядке» думал, что спрятал бутылку, так что попросту они с бабкой ее не могут сейчас найти. Зинка, пару раз , когда бабка через -чур перегибала палку и мешала ей заниматься своими делами, уже намекала той, что  мол, знает она  нечто о бабке, и  если она расскажет об этом деду, то бабке несдобровать. Верит ли, бабка, что у Зинки действительно есть на нее компромат, или нет – не понятно, но, в любом случае, к Зинке она стала гораздо меньше придираться и дергать её по пустякам.
На следующее утро, Зинка проснулась, заправила постель, обмолвившись парой фраз со стариками, пошла к тете Маши. Подходя к дому бабки Сони,  обнаружила там нормальную обстановку, поняла, что бабка Соня еще не кинулась пропажи, спокойно направилась в дом сердобольной тети Маши. Войдя туда, она по своему замыслу предложила тете Маши сходить вместе с ней и на подаренные ею же деньги вместе купить Зинке купальник.
-Тетя Маша, - заботливо начала Зинка,  - но я с большим удовольствием посижу у тебя, пока ты не сделаешь свои дела. И взяв в руки фотоальбом села на диване, в который раз разглядывая семейные фотографии тети Маши. Она специально тянула время, чтобы не пропустить  спланированное Зинкой  зрелище.  Тетя Маша по своей душевной простоте рассказала Зинке, о том, что  баба Соня захворала.  По всей видимости, у нее прогрессирует рассеянный склероз, -  предположила тетя Маша.  Зинка, зло хмыкнув, продолжала рассматривать фотографии, прислушиваясь к происходящему на улице. Ждать пришлось не долго.  Из соседнего двора скоро послышались, громкие стенания и крики: «Обокрали! Караул! Люди добрые помогите!». Бабка Соня орала что есть мочи. На ее крик, тетя Маша, а в след и Зинка выскочили на улицу.  К  дому орущей, уже стали подбегать и другие жители улицы. «Обокрали! Караул!» Бабка Соня продолжала кричать во все горло, задыхаясь она подбежала к высокому мужику и запричитала: «Генка, сынок ехай в Михайловку за участковым, он сам ни в жизнь не приедет, ну я тебя умоляю, да быстрей», на что Генка нехотя, развернулся и отправился к своему дому, сев в «Жигули», которые стояли у ворот, укатил за участковым.
Любопытных селян возле бабкиного дома становилось все больше,  Черная грязь застыла в ожидании участкового. Несмотря на то, что люд в Черной грязи  жил не из простых, однако у своих черногрязевские бездельники воровали редко. Двери, как правило, в селе, когда хозяева были по близости не закрывались, впрочем, как говорится и на старуху бывает проруха. Бабка Соня продолжала орать и причитать, потом она села на лавку, возле своего дома и громко начала рыдать. Тетя Маша подсела к ней, и начала было успокаивать свою соседку, та склонившись, громко высморкнувшись в передник, подняла голову и встретилась с Зинкиным взглядом. Через секунду, бабка Соня вскочила на ноги и вновь начала голосить: «Вот, это ты дрянь украла мои деньги, это ты, я знаю, ишь стоит, ухмыляется» - бабка Соня подлетела к Зинке и начала ее трясти, да так, что у Зинки во все стороны начала метаться голова. Тут подскочила тетя Маша и начала заступаться за свою Зиночку. Тетя Маша безуспешно пыталась оторвать из бабкиных «объятий» девочку, та только еще сильней начинала трясти Зинку, тогда тетя Маша с размаха хлестнула бабку Соню по щекам. Та опешив, разжала руки, но при этом начала еще громче голосить: «Караул! Ограбили! Избили! Люди добрые помогите!», - в этот момент уже чуть не пол села прибежало на крики. Бабка что есть мочи продолжала орать, и переключившись с Зинки на тетю Машу, продолжала: «А-а-а, это ты виновата, пригрела змею на шее, а-а-а я всегда знала, что это до добра не доведет»
- Бессовестная, - горестно воскликнула тетя Маша,  - как тебе не стыдно, как ты так можешь наговаривать на несчастного ребенка? Иди  поищи лучше, а то ведь совсем уже память-то у тебя отшибло, поди запрятала, да найти не можешь, сама ведь вчерась приходила и жаловалась, что забываш куда что ставишь. Ай, как не хорошо». Зинка в этот момент выдавила из себя слезу, изображая из себя опороченную деву, и уткнулась в живот своей заступнице.
-Пошли отсюда, Зиночка, - сказала тетя Маша, - нам тут больше не чего делать. А тебя Сонька, я больше и знать не хочу. Только приди ко мне за сахаром я тебя вмиг огрею, чем ни попадя. Иш, чего удумала клеветать на невинное дитя». С этими словами тетя Маша, обняв девочку, направилась к себе домой. Там она успокаивала, Зинку, говоря ей, чтобы она не расстраивалась и не обращала внимания на бабу Соню.
- Вот увидишь, найдет она свои деньги - еще извиняться прибежит, - говорила тетя Маша, знаю я ее сгоряча наляпает своим языком, а потом жалеет. Вчера она сама прибегала и жаловалась мне. -  Нет, ну  подумать только, она ведь даже не помнит, куда ставит свои  банки и ведра, а тут  кричит, что у нее украли деньги, - тетя Маша была очень расстроена,  и о походе в магазин уже не могло быть и речи.
Зинка услужливо предложила тете Маше чай, и с энтузиазмом начала накрывать на стол. Когда они вдоволь почаевничали и помыли посуду, тетя Маша сложила сепаратор, слила молоко в эмалированные ведра и поставила на газ, чтобы чуток подогреть. Оказывается сливки, лучше отделяются, когда молоко слегка теплое, а поскольку молоко собиралось за несколько дней и хранилось у тети Маши в холодильнике, она сливала его из банок обратно в ведра и немного грела молоко  и только, потом сепарировала. Зинка очень любила свежие сливки, их надо было пить, пока они не превратились в сметану, потому, что сметана потом была такой густой, что в нее едва можно было воткнуть ложку. Особенно Зинка любила малину со сливками и с сахаром, тетя Маша, как только «начиналась» малина, щедро угощала Зинку этим лакомством. Когда тетя Маша уже вылила в огромную пластмассовую чашку сепаратора остатки молока, за окном у соседского дома послышался шум подъезжающей машины. Тетя Маша, оторвавшись от своего занятия, подошла к окну и прокомментировала  событие, происходящее в этот момент за окном.
- Надо же приехал, участковый приехал, в кои-то веки, - всплеснула руками тетя Маша, ну вот и пущай разбирается, а то глянь какая, - в сердцах сказала тетя Маша.
В соседнем дворе, стало как – то враз тихо, и Зинка поняла, что все стоят в ожидании, участковый вместе с рыдающей бабкой прошел в дом, а любопытствующие селяне, замерли в предвкушении развязки происшествия. Более часа, пришлось стоять всем в ожидании.  Зинка тоже с нетерпением  ожидала завершения спектакля, и наверное  более других - выхода участкового из дома бабки Сони. Наконец толпа на улице загалдела, и Зинка поняла, что началась финальная часть поставленного ею же самой представления. Зинка, выглянув в окно - сообщила тете Маше, что участковый вместе с бабкой Соней стоит на крыльце.
- Пошли, Зиночка, послушаем, - сказала тетя Маша и тут же выскочила во двор. Участковый стоял на крыльце и вытирал тыльную сторону своей фуражки, рядом с ним стояла растерянная и поникшая бабка Соня, она уже не рыдала, а лишь изредка всхлипывала.
- Да, Софья Андреевна, как же так можно, - участковый говорил, чеканя каждое слово, и в его голосе чувствовались нотки удовлетворения , - отрываете меня от важных дел, от поимки особо опасного преступника, не хорошо Софья Андреевна – не хорошо. Записывайте если не помните, заведите блокнот и записывайте, потому, как в следующий раз я не поеду к вам - это точно, - резюмировал участковый и, пройдя сквозь толпу сел обратно в Генкины «Жигули». Бабка Соня в этот момент являла собой жалкое подобие человеческой особи. Она была настолько подавлена и ошарашена всем происходящим, что не нашла ничего лучшего, как громко закричать всем присутствующим:
-Что уставились? Делать, что ль вам нечего, идите по своим домам, что вы тут не видели? Бабка Соня напрочь свихнулась, поскольку еще совсем недавно созывала к себе все население Черной грязи и молила о помощи. Бабка явно не хотела распространяться, о том, что вся сумма денег, которые она хорошо помнит, что  прятала за образом, нашлась в целости и сохранности, но почему-то совсем в другом месте – в комнате сына, на кровати под матрацем. Более того, когда участковый производил досмотр, и зашел в эту комнату, бабка Соня чуть было не потеряла дар речи. Там на столе стояли шесть трехлитровых банок – три пустые, и три со вчерашнего удоя молоком.
Подойдя к столу, участковый понюхал молоко, отпил из одной банки и констатировал: «Свежее»
-Ну? - спросил участковый, -  и что ж вы мне говорите, что в эту комнату уже более недели не заходили, а деньги  пересчитывали буквально на днях, а молоко абсолютно свежее?
-Да, вчерашнее, с вечерней дойки, - изумленно ответила бабка Соня, - я вчера его потеряла, - но ляпнув это, бабка тут же осеклась, как-то уж совсем это выглядело по - идиотски. Потерять молоко и пустые банки в собственном доме – это уже запредельно. Участковый,  скинув с кровати постель и пошарив под матрацем, тут же нашел и сверток с деньгами. Бабка кинулась пересчитывать, и сев на стул, ошалело посмотрела на участкового и произнесла осипшим от волнения голосом: «Все-е-е»
- Ну, Софья Андреевна, - сказал участковый, - лечиться тебе надо! Потом он долго и пространно начал рассказывать бабке Соне, о том что она оторвала его от невероятно важного дела, что мол пока он тут прохлаждается и находит запрятанные самой же бабкой деньги в округе усиливается преступность, и показатели поимки этих самых преступников, их поселкового округа падают со стремительной скоростью. Представь Софья Андреевна, вошедший в раж – глаголил участковый, - а ежели я буду в каждом доме искать потерянные вещи: так это ж что тогда будет с нашим округом? – спросил и уперся взглядом в  глаза непонятливой бабки Сони. Тут только бабку осенило:
- Ой, да, - растеряно журчала бабка,  - конечно, конечно я понимаю. А может, я могу сынок тебя отблагодарить?
- Ну, так отблагодарите, - нисколько  не смущаясь, ответил участковый, - да хорошо отблагодарите, а то сами понимаете - показатели падают, напомнил страж порядка. – Да, да конечно, бабка сунула участковому три купюры и спросила у того: «Хватит, а? Для поднятия показателей? Иль еще надо добавить?» - с иронией спросила пострадавшая.
-Я не понял, - возмущенно начал участковый, вы что смеетесь надо мной или издеваетесь?  Бабка тут же прикусила свой язык и сунула участковому еще три купюры.
- Вот так то, а то отрывают от дел, - сказал участковый.  Спрятав деньги в нагрудный карман и застегнув его по форме,  направился к выходу. Получив от бабки немалую мзду, участковый для проформы продолжал отчитывать и без того поникшую старуху.
А теперь, ну что она скажет этим ротозеям? Что сама дура старая перепрятала деньги  и затеяла весь этот сыр-бор?
Тетя Маша зашла домой и продолжила заниматься своим делом. Однако ей уже было жаль несчастную соседку и только обида за, то, что та оклеветала ни в чем не повинную девочку, удержала её в доме, от того, чтобы побежать к соседке, посочувствовать, а  может  чем и помочь ей. Но бабка Соня пришла сама. С порога она начала причитать и просить прощения.
- Ой, Машенька, да прости ты меня дуру старую, да совсем я плохая стала, да совсем у меня с головой не порядок, ничегошеньки не помню, ничего. Как я заходила в Сашенькину комнату, зачем я туда снесла все банки и перепрятала деньги под его матрац, ума не прилажу. Ну, совсем этого я не помню. Ой, Маша, что теперь со мной будет, а?
Бабка рыдала навзрыд, а тетя Маша бегала вокруг нее и отпаивала водой бьющуюся в истерике соседку. Зинка же стояла в углу комнаты и злорадно ухмылялась. Ей ни сколечко не было жалко старуху. Зинка считала, что бабка Соня заслужила это наказание. – «Еще легко отделалась»,- подумала Зинка. Успокоившись, бабка попросила прощение и у Зинки, но как-то сделала это она слишком натужно. Видимо интуиция у бабки была отменная, чувствовала она в Зинке врага, хоть ты тресни. Но после данного инцидента, она больше не настраивала  Марию против Зинки. «Что, рассуждала она - мне больше всех надо что ли»?
Однако данная история имела широкое продолжение. Поплакав и раскаявшись в сказанном, бабка Соня высморкавшись, было собралась домой, но вдруг повернулась  к Маше и спросила:
-Слышь, соседка, а нет ли у тебя какого снадобья для головы? Ну, стало быть, для памяти, а?
Совсем незлопамятная и добродушная тетя Маша, тут же отозвалась, - «есть, конечно, есть», с радостью сообщила она. Она быстро метнулась в свой чулан и вышла она оттуда, держа в руках темно-коричневую банку с желтой закручивающейся крышкой. 
- Вот, - сказала она, обращаясь к зареванной и опухшей соседке,  - держи. - Это настойка из перепонок грецкого ореха.  Только банку верни, а то мне именно темные нужны, для настоек. Тетя Маша рассказала бабке, как нужно принимать снадобье, и потом проводила соседку домой, напомнив ей, что сейчас баба Соня непременно должна успокоиться и поспать.
                                                              ***
Само собой старуха, не страдающая никаким склерозом и провалами памяти, начавшая пить по  рецепту своей соседки, настойку из перепонок грецкого ореха, почувствовала в себе прилив бодрости и сил и не имеющая более проблем с памятью, растрезвонила  по всей округе о невероятных способностях своей соседки – Маши. С легкой подачи бабки Сони, слава о знахарке Марии – распространилась далеко за пределы их области.  Поползли самые невероятные слухи о том, что якобы к Марии даже заносили людей на носилках, а потом они за один сеанс – проведенный Марией – выходили на собственных ногах! Самое удивительное, что как правило рассказчики, утверждали, что якобы собственными глазами видели это чудо – исцеление! К Марии начали приезжать люди с проблемами со всей округи. Через полгода, тетя Маша уже не знала, что делать с приезжающими отовсюду людьми. Первое время она раздавала всем свои настойки, искренне веря, что они способны избавить людей от их проблем и хвори,:  «бабке Соне вона как помогло, после таких проблем с головой  – теперь у той память, как у школьника»! Но потом, когда ее запасов стало явно не хватать, пыталась объяснить людям о том, что прием она временно прекращает ввиду отсутствия запасов трав. Люди это расценили по-своему и стали предлагать Марии деньги, за сеансы. Уж, как Марии удалось удовлетворить всех просящих, остается загадкой. Однако до сих пор о Марии - знахарке из Черной грязи слагаются легенды, и с разных городов и сел к ней съезжаются люди за помощью.

Отредактировано Таня КОРЖ (Вт, 19 Янв 2010 01:21)

Спасибо!!!!!Очень приятно читать это!!! Я вообще журналист, но писатель и журналист это совершенно разные эпостаси на мой взгляд

хорошо так и сделаю! Буду ждать отзывы на эти главы, а потом размещю еще три, и так по три....

Отредактировано Таня КОРЖ (Пн, 18 Янв 2010 23:25)

Исправлю!!!

Чпасибо большое! Буду работать!!! на самом деле спасибо! Буду редактировать, а только после размещу!
СПАСИБО! Ваша критика- только на пользу, тем более, что она констркутивная! Спасибо! Очень хочу, чтобы вы нашли время и прочитали следующие 2-е главы. в них есть ответы на некоторык Ваши вопросы:

-написано, что она их украла у родителей подруги.

-честно говоря не поняла этого замечания. Зинка родилась в этой семье, дело в том, что я дала понять (может мне это не удалось) что она в отца, то есть описав ВСЕХ ее ближайших родственников- и разговор тети Маши с соседкой - дает плнять, что Зинка - в отца. (Если Вы это имели ввиду)Но я не поняла вопроса.

Буду работать!!! СПАСИБО ОГРОМНОЕ ЗА ПОМОЩЬ!!!!!

ЗДОРОВО!  Возражая- предлагай! Ваша критика Эрика - не только конструктивная, но и обучающая!!! Я рада, что я именно к Вам, на Ваш форум пришла! К тому же это мой дебют в инете, я имею ввиду я впервые в инете выложила свое  произведение. СПАСИБО ЗА ВНИМАНИЕ!!!

Отредактировано Таня КОРЖ (Вт, 19 Янв 2010 14:54)

Где только я не жила! ))) шутка. А если серьезно, то моя жизненная георграфия достаточно общирная.
А героиня моя родом из деревни Черная грязь. (по сюжету это Тверская область)

Спасибо- будет время- обязательно почитаю!

фух. 1 часть вроде обработала. Скажу честно- писать легче, чем править саму себя. Чужие тексты гоооооооораздо легче)))) Не знаю получилось ли. Но выкладываю на Ваш суд:
Таня КОРЖ
Записки очумевшей дряни…
     1 глава
Зинка открыла глаза и первое, что пришло ей в голову, это то, что в её стареньком,  обшарпанном  кошельке, который она когда-то сперла у отдыхающих - не осталось даже медных копеек. На вопрос: что делать и как дальше жить у нее пока не нашлось ответа.  В Москву девушка приехала три недели назад,  имея при себе  лишь старую замусоленную спортивную сумку невесть откуда появившуюся когда-то  в их доме. В ней  тоскливо разместились старенькие джинсы, кофточка и еще несколько вещиц.  Одежда, в которой не стыдно  выйти в город, была  предусмотрительно «взята на прокат» у деревенской подруги Оли, да и деньги, были «прихватизированы» у родителей той же подружки. К сожелению, они быстро закончились. Куда делась эта по Зинкиным меркам достаточно большая сумма она так и не поняла. Деньги  растаяли, как снежный ком под ярким весенним солнышком. И пришла пора задуматься, где взять деньги на дальнейшее существование. О возвращении домой нельзя было даже и думать. Зинка таких дел наворотила перед своим отъездом, что  страшно представить, что ожидало бы её по возвращению в родные пенаты. Но дальше жить, как –то надо , и  девушка лихорадочно прокручивала все известные для нее способы получения относительно легких денег, поскольку  умереть в свои 17 лет от голодной смерти в её планы совершенно не входило. За комнату, которую она сняла, в четырехкомнатной квартире Зинка рассчиталась за два месяца вперед.  Три недели уже пролетели, как один день – девушка, все это время жила в своё удовольствие, она даже не задумывалась о «завтрашнем дне», наслаждалась свободой, самостоятельностью и осваивалась в огромном городе. Она сразу поняла, что затеряться в этом огромном и шумном мегаполисе проще пареной репы,  еще она четко усвоила, что в этом городе есть большие, просто огромные деньги, часть из которых принадлежит – ей! Только как к ним подобраться она еще не имела не малейшего представления. Все это время Зинка баловала себя различными лакомствами, доселе невиданных, она ходила по городу, разглядывала витражи, машины, магазины, при этом она килограммами съедала конфеты и различные вкусняшки купленные в супермаркете. Один раз ее даже стошнило, организм ранее не вкушавший в таком количестве и разнообразии кондитерских изделий взбунтовался. Но Зинка упорно продолжала искать в продаже конфеты под названием «Метеорит».
Плохо было, то,  что Зинка совершенно не знала особенностей жизни огромного мегаполиса и с трудом ориентировалась в новом для нее жизненном пространстве. Но девушка с радостью отметила тот факт, что она уже совершенно не боится подземки, и спокойно реагирует на все эти эскалаторы и несущиеся поезда в метро. Первую свою поездку в метро Зинка не забудет никогда! Когда она спустилась на станцию  метро «Царицыно» - она просто обомлела  от количества народа в подземелье, ей показалось, что если согнать в одно место всех жителей их округа, то вряд ли наберется там такое количество людей. Отстояв огромную, просто невероятную очередь за проездным билетом, людская река пропихнула ее к турникетам, Зинка на одно лишь мгновение замешкалась -  тут же  была снесена в сторону, поэтому ей пришлось пропихиваться к другому турникету, все это вызывало у нее раздражение. Никогда ранее Зинка не находилась в такой толчее, кое-как протиснувшись за турникет, который почему – то начал отчаянно издавать мерзкие звуки, она быстрыми шагами спустилась на платформу. Тут же подъехал поезд, до самого отвала забитый людьми разного возраста, он быстро проглотил в себя еще пассажиров, которые каким-то непостижимым способом впихнулись в  вагоны, захлопнул двери и умчался в черноту. Она еще какое-то время стояла на платформе, пропустила несколько электричек и только тогда осмелилась войти в вагон очередного поезда. Внутри было  душно, однако, когда поезд тронулся,  ветер ворвался из открытых окон вагона,  вытиснил духоту и дурные запахи пассажиров. А потом, поезд набрал такую скорость, что из-за этого шума, Зинка даже не слышала свое дыхание, она едва не умерла от испуга. Позднее панический страх, сменил ужас, но девушка нашла в себе силы взять себя в руки и сосредоточится. Она стала разглядывать людей вокруг себя. Первое, на что она обратила внимание, это то, что никто, ни на кого не обращает внимания, и все люди были совершенно спокойны. Каждый был погружен в свои мысли и многие умудрялись, читать книги, газеты, журналы и даже разгадывать кроссворды, лица у всех пассажиров были совершенно не напряжены. Хотя если бы кто-то из попутчиков взглянул на Зинкино лицо, то вероятней всего в вагоне началась бы серьезная  паника. Зинкины и без того, огромные глаза от испуга сделались раза в два больше, а потом она начала бешено перекидывать свой взгляд с одного пассажира на другого - отчего казалось, что ее глаза  просто вываливаются из орбит. Она ни разу не ездила в таком скоростном транспорте - все тело онемело и любое движение требовало невероятных усилий, ко всему прочему эти движения получались резкими и угрожающими.  Но озираясь и видя вокруг себя спокойные лица, Зинка постепенно успокоилась, она даже нашла забавную для себя игру – разглядывать людей и придумывать о них историю. Справедливости ради, надо отметить, что Зинка, по всей видимости, природой была награждена сполна, она не только была красива и  умна, но и обладала прекрасной интуицией. По лицу и внешнему виду человека, она  практически безошибочно могла определить характер и статус данного индивидуума. Таким образом, девушка доехала  до станции «Театральная» и вывалилась из вагона вместе с большей частью пассажиров, людская река сама вынесла ее к эскалатору. Зинка ехала вверх, по этой движущейся лестнице, слушала объявления диктора, смотрела на проезжающих по другой стороне вниз людей, и даже не могла представить то число, которое бы определило количество людей, увиденных ею в тот день. На тот момент для Зинки это было непостижимо.  Тем временем эскалатор привез ее на поверхность, она  на удивление легко перепрыгнула через зубья, которые заглатывают сложенные ступеньки, и вся та же человеческая река вынесла ее на улицу.  Оказавшись на поверхности и привыкнув к яркому солнечному свету, оглядевшись вокруг, девушка обомлела от увиденного ею пейзажа. Величественные здания просто раздавили ее сущность, она почувствовала себя ничтожной пылинкой среди этих архитектурных исполинов.  Она еще не знала, что справа от нее находится известный и самый модный развлекательный комплекс «Метрополь», в котором она будет впоследствии постоянной клиенткой. Она еще не знала, что за ее спиной расположена Красная площадь, та самая, которую она разрисовала в своем букваре. И когда учительница отругала ее за это «художество», она сказала, что непонятное существо, расположенное ею по центру площади, ни кто иной, как сама Зинка. Тогда она еще не знала, что будет частой гостьей Большого театра, как впрочем, и других театров тоже, и что рядом, через квартал, совсем скоро она станет обладательницей шикарной пятикомнатной квартиры. Все это будет потом, а пока она  привыкала к столичной суете и постоянному шуму. Её уже не раздражало, что ночью вместо стрекота кузнечиков за окном, она слышит все тот же городской шум, несмолкающий до самого утра. И в это утро Зинка поднялась с постели с твердым намерением сегодня раздобыть денег. Она изящно поднялась,  с колченогой кровати  и неслышно подплыла к зеркалу. Её смело можно назвать красавицей, и если бы она захотела участвовать в каком-то конкурсе красоты, то всенепременно стала бы Мисс-Россия, как минимум. Черные, густые  волосы струились легкими волнами и после сна были слегка всклокочены, огромные черные, мистические и завораживающие  глаза, с длинными черными ресницами - были выразительными и не по - возрасту проницательными, аккуратный носик и яркие большие губы дополняли общую очаровательную картину. Зинкой можно было любоваться не отрывая глаз, её белая нежно- бархатистая  кожа казалось даже отражала свет. Стройное, с красивыми формами тело с длинными и устойчивыми ногами, могло свести с ума любого, даже самого не похотливого самца.  Да, в этот момент  новоявленная москвичка почувствовала  себя самкой, которая открыла охоту на денежные знаки. Она еще не знала, как и где она получит вожделенные купюры – но точно знала, что они у нее будут. Красавица  даже не думала о том, что деньги можно получать, устроившись на какую-то работу, она четко понимала, что там ей никогда в жизни не дадут столько денег, сколько ей надо,  а надо ей уже гораздо больше, нежели тогда, когда она только приехала в Москву…
                       ***
Несмотря на то, что Зинкина семья жила относительно не далеко от Москвы – раньше она ни разу в своей жизни не была в стольном граде, впрочем она лишь однажды была и в областном городе. И девушка представить себе не могла, насколько разительно отличалась жизнь тут - в Москве и в их деревеньке. Поселок носил  совсем не прозаическое название, если не сказать более.  Всю свою жизнь Зинка прожила в населенном пункте - Черная грязь1. Кому и когда удосужилось окрестить деревню, таким образом, Зинка понятия не имела - впрочем, она даже не задумывалась над этим вопросом. Но человек, который окрестил поселок, таким образом, видимо очень хорошо понимал, что делал, поскольку это название, очень хорошо отображало, как и характер большинства жителей  данного поселка, так и его сущность.  Этот населенный пункт появился на свет, благодаря, тому, что в этот район еще в далекие смутные времена свозили весьма специфический контингент, а именно осужденных, получившие так называемую «химию». Эти люди уже отбывали свой срок не за колючей проволокой, а жили в населенных пунктах и отрабатывали свое наказание на благо Родины. Так сказать тяжким и практически неоплачиваемым трудом искупали свою вину перед законом. Таким образом, в этом округе было построено несколько деревень, буквально исходящих одна из другой.  К примеру, село Черная грязь отделял от деревни Огородное небольшой мостик через речушку Быстрая.  А уже за Огородным было центральное поселение Михайловское, где находились сельсовет, администрация, магазин,  большая церковь, средняя школа и даже клуб.   До перестроечного времени практически все мужское и частично женское население работало на огромной ферме, где выращивали бычков, был и консервный завод, где производили тушенку. Рядом было еще одно поселение – практически вся его территория занимала зона, а перед колючей проволокой и железными двойными массивными и тяжелыми воротами, находились дома, в которых жили сотрудники и обслуживающий персонал тюрьмы. «Зона» была строгого режима, охрана там была усиленной и никаких чрезвычайных происшествий в принципе не происходило. Достаточно было того, что за исключением тюремного поселения, все эти населенные пункты всегда имели весьма скверную репутацию. Тут постоянно случались различного уровня конфликты, обыденным делом были пьянство и драки. Зачастую вспыхивали  и весьма серьезные конфликты, заканчивающиеся поножовщиной и убийством.  Кроме мужского населения в такие места ввозили  и женщин, с  так называемой «подпорченной репутацией». Для женщин тут работы было куда меньше, но и  направляли их сюда для того, чтобы они скрашивали жизнь мужскому населению.  Зинкина мать явилась на свет исключительно благодаря такой политике партии. Именно в Черную грязь был сослан её уголовный дед и бабка, жизненная история которой всегда была покрыта мраком. С самого нежного возраста Зинка панически боялась своих родичей. До определенного времени, её бабка и дед, были вечно пьяными и  никогда не стеснялись в выражениях, запросто могли огреть друг друга, чем не попадя, более того в этот момент  могли «огрести» все, кто оказался рядом. Такие шумные разборки бывали несколько раз на дню. Но Зинка удачно увиливала от своих стариков и старалась быть совершенно незаметной.
1 - Все названия вымышленные и все  совпадения случайны (прим. автора)
Зинка старалась ходить тихо, как мышка, а уж заговаривала со всеми она лишь в самых крайних случаях. В их деревянном домишке помимо Зинки, её мамаши и деда с бабкой – так сказать хозяев положения, жил еще и их сын-алкоголик, который периодически выходил из тюрьмы, где сидел за кражу, а позднее и за более тяжкие преступления. Отца своего девчушка не видела и даже не знала кто собственно этот кабель, который позарился на её мать. Надо отметить, что Зинкина мамаша   была не просто некрасивой, а  очень некрасивой особой.  Её светлые и жиденькие волосюшки были всегда замасленные и имели совершенно бесформенный вид. Под непонятно какой дерюгой пряталось угловатое, бесформенное  и до неприличия худое тельце. Узко посаженные, бесцветные глаза – щелочки всегда источали злобу и ненависть, материнские губы - ниточки никогда не улыбались. Пожалуй,  Зинкина мать даже и не умела этого делать, в те дни, когда она напивалась, то  могла только ржать или рыдать, и никто ни разу не видел, чтобы она улыбалась, или была в добром расположении духа. Для ребенка было нормой  получать оплеухи и подзатыльники, слышать в свой адрес  оскорбления и мат. Другого девочка не знала.  Практически все семьи, которые жили в деревне Черная грязь, жили таким образом. Со всех сторон можно было слышать грубую непечатную брань, хамское отношение друг к другу на это даже никто не обращал внимания и не обижался. Так тут жили всегда! Летом деревня еще мало- мальски оживала – благо деревушка находилась у водоема и сюда на лето съезжались отдыхающие, но с наступлением осени тут оставались лишь аборигены, которые  полностью погружались в пьянство. День, когда Зинка пошла в первый класс  она до сих пор вспоминает с ужасом.
Поскольку девочка тогда еще не видела ни красивой одежды и обуви, то и тот факт, что она пошла в школу в оборванном платьице и сандалиях, в которых даже не было подошвы, ни сколечко ее не смутил. В тот злополучный день, когда Зинка подошла к  калитке, не закрывающейся и уже вросшей в землю, её окликнул только проснувшийся, вонючий и не бритый дядька. Указывая на  расхлябанные и пошарканные Зинкины штиблеты, Федор заставил племянницу снять сандаль на котором еще держалась подошва, и не долго думая –  оторвал её.  Девочка даже не отреагировала на это действо своего дядьки,  она одела сандаль и пошлепала в сторону школы. Правда, позднее, когда мелкие камушки и песок начали попадать в сандаль через образовавшиеся в подметках дыры, девочка начала прихрамывать. Ей хотелось снять обувь и дальше идти босиком, также как и летом.
Дядька же, по всей видимости, очень гордился собой, во всяком случае, Федор был уверен, что сделал большое дело, он даже возгордился своей сообразительностью. Огромный, неуклюжий, всегда не бритый и источающий зловоние детина, созвал своих дружков, таких же  забулдыг, рассказал  о своей находчивости, чтобы так сказать отметить событие, как полагается, по их – по черногрязевски. Само собой  для всей компании это был великий повод «надраться». Пили в Черной грязи исключительно самогон, ну а поскольку деньги там – водились только у пенсионеров, а как говорится:  «голь на выдумку хитра», то и гнали этот самый самогон, из самых казалось бы невероятных продуктов. И самым ценным среди населения Черной грязи считался мутный первач, поэтому обладатель бутылки с мутной жидкостью первача  сразу, же по умолчанию становился героем дня. В тот день помимо ловкого «спасения ног» своей племяшки Федор еще и невесть откуда раздобыл пол литровую пляшку первача. Таким образом, пьянка в этот день закатилась на славу – поводов было и не счесть. Во дворе был быстро организован «стол», кто-то принес с собой еще пару бутылок, на закуску была картошка в мундирах и яблоки - по местным меркам - пир горой.  Надо отметить, что Федор был весьма вспыльчивого характера, ну, а когда в его глотку попадала горючая жидкость, то в Федора просто вселялся бес. А поскольку Федька пил часто и много, то и жизнь в семье была, как на действующем вулкане. Утихомирить его мог только отец - Зинкин дед. Уж, каким образом тому удавалось успокоить разбуянившегося отпрыска, и какую такую он имел над ним власть, никто не знал. Но зачастую, среди ночи к ним в избу стучали селяне требуя деда, дабы тот усмирил своего не в меру разбушевавшегося пьяного сынка. До этого дня ему это удавалось. Когда Зинка пришлепала со своего первого учебного дня, пьянка во дворе их деревянного и черного от времени, с выбитыми стеклами дома уже была в самом разгаре. Зинка попыталась незаметно прошмыгнуть в дом. И уже открывая ободранную, покосившуюся входную дверь, услышала:
-Эй, пельмень –ходь сюды, - орал Федор, в этот момент все участники «праздненства» громко заржали.  Девочка обреченно поплелась к импровизированному «столу» компании. На перевернутом ящике стояли бутылка, стаканы и валялись огрызки яблок. Дядькины собутыльники сидели на пеньках спиленных деревьев, сам же Федор восседал на вынесенном из дома единственном уцелевшем от бесконечных драк стуле. Дымя сигаретой, подвыпивший дядька шлепнул Зинку по заднице и спросил:
- Ну, что  как тебе понравилось учиться в школе?
-Да, так – тихо ответила племянница, не желая вступать с ним в диалог и отворачиваясь от зловонного дыхания своего родича.
- Давай, давай учись, пельмень, может хоть ты в люди выйдешь, а то, что взять с твоей уродливой мамашки - только проблемы от нее, опять пузатая ходит – и где только умудряется кошка драная опузатиться.
Компания опять громко заржала, первоклашка хоть и не поняла, о чем собственно говорит Федор – но четко уяснила, что ничего хорошего её мать не сделала.
- Слышь, Федор – окликнул дядьку беззубый подельник Сергей, - и в кого ваша Зинка такая красавица уродилась?
- Да хрен ее знает – в кого - разве ж эта падлюка Нелька сознается от кого в подоле притащила, да и сейчас тоже не ясно от кого забрюхатела.
Из всей дядькиной компании Сергей, с которым они с Федором сидели за воровство, больше всех нравился Зинке, он единственный, кто по-доброму относился к ней.  Он даже как-то угостил девочку  невероятно вкусными в красивой обертке тремя конфетами, название которых  Зинка потом прочитала и уж никогда не могла забыть. Слопала она   эти конфеты за считанные секунды, а вот яркие шуршащие фантики хранила в укромном местечке. Иногда она их вытаскивала  тайком и нюхала, даже облизывала, но на вкус фантики оказались горькими, да  и запах со временем стал  совсем слабым, но все равно, держа в руках обвертки,  она вспоминала вкус этих конфет. В этом укромном местечке девочка еще прятала красивую блестящую заколку, кошелек и большие часики, с камушками на стрелочках. Все  эти вещицы она стащила на берегу реки, у приезжих, которые беззаботно оставили свои вещи, и пошли купаться в реку. В тот день маленькая воровка стащила еще и пирожки с мясом, кусок курицы и бутылку сока. Потом она убежала подальше от деревни за лес в овраг и с упоением все добытое съела, но открыв  кошелек, была разочарована, денег там практически не было – но были различные бумажки, чеки и фотография, со снимка улыбалась очень красивая с диковиной прической девушка.  В тот день девочка, впервые в своей жизни  вкусно поела и попробовала очень приятный на вкус напиток.  Довольная собой Зинка, в тогда пришла домой, а все добытые  драгоценности, в том числе и пустую бутылку, предусмотрительно спрятала во дворе за дровнями. Вспомнив все это, Зинка украдкой покосилась на стеллаж с дровами, за которыми спрятан ее драгоценный клад. Все эти вещицы были ей очень дороги, она  боялась их лишиться, о том, что можно получить наказание  за воровство, она  и не думала. Семья по большому счету  жила на мелком воровстве. Пенсия, которую получали дед и бабка  за несколько дней, как правило, пропивалась, а все оставшееся время все члены семьи кто, где мог – там и приворовывал.  Зинка  воистину считала, что обладает невероятным кладом, ведь  всякий раз, когда она  прикасалась к этим вещам - она на подсознательном уровне понимала, что эти вещи из другой жизни, не похожей на её. В то лето, наблюдая за отдыхающими, она поняла, что есть другая жизнь. И эта жизнь лучше, и она уже тогда своим умишком, осознала, что хочет жить  той, еще  не ведомой  для нее  лучшей жизнью. А пока она стояла посреди захламленного и поросшего бурьяном дворе, возле шумной и пьяной замызганной компании Федькиных собутыльников. Пьяницы уже начали бурно обсуждать поведение ее матери, и она воспользовавшись, тем, что на нее никто не стал обращать внимания тихонько ретировалась в дом. В грязном и сыром помещении Зинка быстро кинулась в её с матерью комнату, где стояла лишь железная кровать, на которой были разбросаны  подобие подушки с когда-то красным наперником, из которой торчали перья в разные стороны и грязное одеяло, непонятного цвета. В комнате еще стоял облушпаный старый комод, в котором валялось ничтожное барахло. Девочка быстро, пока никто не застал её за этим занятием, вытащила из нижнего ящичка картонную шкатулку и достала из нее пудреницу. Пудры там никогда она не видела, впрочем, тогда она еще и не знала, что это такое, но она прекрасно знала, что там есть зеркальце. Это было единственное в их доме зеркало. Она несколько месяцев назад обнаружила у матери эту вещицу – и потом пару раз видела, как мать смотрелась в зеркало и чего-то делала себе с лицом. Но для нее сейчас было важно посмотреть в это зеркало, рассмотреть себя повнимательней, ведь недаром, же дядька Сергей назвал ее красавицей. Пару раз она уже слышала это в свой адрес, но как, то не предавала этому значения. Открыв замызганный футляр она обратила свой взор в маленькое зеркальце. Она частями разглядывала свое лицо: вначале на нее посмотрели огромные черные с пушистыми и длинными ресницами глаза, потом она разглядела свой аккуратненький ровный носик, наклонив зеркальце она увидела свои яркие и даже, как ей показалось через - чур пухлые губы. Зинка попыталась ладошкой расправить свои  немытые густые и волнистые волосы, но они были запутаны и сбились на макушке, так что запустить пальцы и расправить их никак не удавалось. В том же ящичке Зинка увидела расческу, и тщетно попыталась расчесать свои  пакли. Было очень больно, волосы были такими запутанными, что расчесывая  на глазах от боли  навернулись слезы, но она твердо решила привести себя в порядок. Сил этому еще и придало, то обстоятельство, что сегодня в школе она увидела своих сверстниц  очень нарядными и аккуратными. У некоторых девочек были заплетены косы с огромными белыми бантами. А незнакомая девочка, и вовсе поразила Зинку,  когда она её увидела,  даже  зажмурилась, на той была красивая черная в складочку юбочка,  невероятно белая, с гофрированным воротничком блузка, а на ногах  были такие же белые гольфы и красивые лаковые с бантиком туфельки. Белокурая красавица очень выделялась из всех первоклашек, и все девочки жадно разглядывали её. До этого дня Зинка никогда в жизни не видела такой красивой одежды. Две ее подружки и трое пацанов, с которыми она общалась, были из таких же семей. Так вот эта нарядная и красивая девочка, как потом выяснилась, была дочь, приехавших к ним в деревню специалистов. Девочку звали Оля, мама ее была назначена директором их школы, а папа стал главным агрономом поселения. В то время, перестроечное движение было в самом зачаточном состоянии, все страсти и бурное движение  начиналось  - наверху в Москве. В деревнях люди стали  ощущать на собственной шкуре  перестроечную лихорадку и все изменялось,  в самую что ни на есть худшую сторону. Разоренные фермы и производство стали причиной еще более жуткой убогости российской деревни. Когда в деревне была работа – люди хоть чем-то были заняты,  они были способны  содержать хозяйство: коров, свиней кур, гусей, коз и прочую живность. С развалом Союза развалилась и жизнь селян Черной грязи, впрочем, не только их.  Многие сразу подались в район, область или Москву на заработки, молодежи осталось очень мало, да и остались лишь те, кто не мог себе позволить, или не хотел выезжать из своих деревянных, почерневших и покосившихся домишек, или кого вполне устраивала эта черногрязевская жизнь. На всю округу, а это примерно восемь деревень остался один участковый и тот без транспорта. Даже если случались серьезные правонарушения, то милиция могла приехать, а могла и не приехать.. .  Но  в это лето чувствовалось, что чья-то могучая рука, решила улучшить жизнь селян, хотя это только казалось, само собой без выгоды никто ничего не стал бы тут делать. Несколько раз в Черную грязь на крутых «тачках» наведывались «большие» люди, одним словом какое-то движение началось и здесь. Частично была отремонтирована дорога,  и в сельпо стали завозить продукты. А еще в эту Тмутаракань были присланы несколько специалистов из области. А старые перечницы поговаривали тогда, что, мол какой-то богатей из Москвы вроде решил восстановить ферму и консервный завод. Оно - то конечно было бы замечательно и здорово, только когда это случится - никто не ведал.  Всего этого Зинка, конечно, не знала, но расчесывая свои кудлатые, густые и не ухоженные волосы она первым делом мечтала хоть как-то быть похожей на Олю. Уже тогда она поняла, что с этой девочкой надо дружить, потому как инстинктивно чувствовала, что эта девочка тоже из той- другой и  неведомой доселе Зинке жизни. Но, ей так хотелось жить именно в той, дурманящей и манящей жизни из другого измерения…
Школа в их деревне была восьмилетней, но дети, которые желали учиться дальше – учились в центральном поселке - в Михайловском, жили в интернате, и приезжали домой лишь на выходные. Но это обстоятельство нисколько не смущало Зинку, более того, она даже не задумывалась над этим. Какая разница? Первый  день в школе, произвел впечатление. Ей понравились чистый холл, и их класс, в нем было светло и как-то пахло совершенно по-новому, она даже не могла понять, что это был за запах, и определила для себя, что это запах чистоты, в их доме вечно воняло, всегда было грязно, сыро и темно. В их классе оказалось девять девочек и шесть мальчиков. Когда после линейки их собрали в классной комнате, учительница  рассказала им о том, что будет происходить каждый день в школе и как надо себя вести при этом.  Потом учительница, буравя Зинку  взглядом, сделала серьезный акцент на том, что все дети должны приходить в школу чистыми и опрятными, Вера Васильевна, так звали их классную руководительницу - еще долго и пространно рассказывала о важности гигиены и о том, какие пагубные последствия могут быть, если  не соблюдать эту самую гигиену. Зинка в свои семь лет уже была весьма сообразительным ребенком, и четко уяснила, что весь этот монолог учительница первым делом направила в ее адрес. Само собой девочка сделала неутешительный вывод, что она в классе самая неряшливая и самая грязная. Она даже невольно сжала в кулачки свои ладошки, дабы никто не увидел черноту под ее давно не стрижеными ногтями.
Преодолевая боль, Зинка продолжала усердно расчесывать свои запутанные волосы, во дворе компания бурно обсуждала какой-то весьма спорный вопрос, пьяная разборка и шум усиливались с каждой секундой. Но, привыкшая к таким «концертам» ни сколько не  удивилась и продолжала заниматься свои делом, она так увлеклась, что даже не заметила, как скрипнула входная дверь и на пороге их с матерью комнаты появилась сама мамаша.
- Ну, ты чё, очумевшая дрянь, сколько раз тебе говорить, чтобы не трогала мои вещи и не лазила, туда, куда тебя,  скотина никто не просит лазить? - мать была в бешенстве, её поросячьи глазки сверкали, и даже расширились от негодования и злости. Схватив первое, что ей попалось под руки, а это оказалась старая и грязная калоша, она вмиг преодолела разделяющее их с дочерью пространство, схватила девочку за ее взлохмаченные, так и не расчесанные космы и давай шлепать резиновой обувкой, куда не попадя. Мать частенько колотила свою дочь по любым пустякам, вероятно искренне считавшая, что этот метод - самый правильный, ведь она и сама с самого раннего детства  получала от родителей тумаки «по самые ни хочу».  Зачастую она придиралась к дочке просто так - оттого, что у нее было плохое настроение, или кто-то обидел. Но сегодня Зинка и впрямь провинилась, и это усилило мамашин гнев, она с такой силой колотила девочку, что несчастная просто онемела от такой жестокости.
Нелька с утра сегодня чувствовала себя припаршиво, ее бросил очередной хахаль, который обещал забрать  к себе, наврал с три короба старый кабель, и вчера, когда Нелька сообщила ему о своей беременности - просто выпнул ее из своего дома. Нельке пришлось среди ночи топать в свою Черную грязь из Михайловского. С утра она пошла в Фельдшерско-акушерский пункт, в надежде, что еще не поздно сделать аборт, но врач в ФАПе четко сказала - поздно. Нелька с горя зашла к своей приятельнице, которая также нигде не работала, а  приводила в свой оставшийся от родителей дом мужиков - спала с ними за попойку и жратву и в ус себе не дула. С вечера пьянка, оргии, с утра опохмелка, и как только той удавалось избегать беременности – непонятно. Нелька с этой целью и пришла, чтобы узнать у Катьки, как и чем она предохраняется. Само собой там с раннего утра продолжение вчерашней вечеринки, Нелька с ними засела, выпила немного – больше организм не принял, хотя как ей тогда хотелось напиться и обо всем забыть. Но увы… Посидев еще какое-то время, она поняла, что сегодня с приятельницей разговор по- душам не получится, а в конец «косые» мужики сегодня мало ее интересовали, Нелька встала, и  поплелась домой. Во дворе её братец тоже организовал попоище, и как только она вошла во двор, Федор громко отрыгнув,  свистнул и сказал:
- Ну, что шалава подзаборная, пошли что-ль выпьем, пельмень, то все таки в школу сегодня пошла.
- Отстань, уголовник – сам жри свое пойло, огрызнулась на братца Нелька, о чем в последствии вероятно очень сожалела.
-Да, ты я смотрю совсем охренела, ты думаешь, раз  брюхатая, то и говорить можешь что угодно?
Федор, было вскочил, но Сергей его попытался остановить, а  вся компания дружно подалась успокаивать буйного братца, а Нелька тем временем зашла в дом и застала Зинку в руках со своей расческой. В этот момент, она поняла, что все неприятности и проблемы она в своей жизни получает именно из-за этой несносной девчонки. Вся накопившаяся обида и злость вдруг сконцентрировалась в одном месте -  и еще совсем не старая, но вконец опустившаяся мамаша, поняла –  дочь источник всех ее бед.
Нелька, что есть мочи колотила Зинку, это была жуткая картина, девочка молча мотылялась, как на ветру ободранный лист из стороны в сторону, получая во все места тумаки, и даже не пытаясь сопротивляться. От того, что дочь молчала, у Нельки еще больше появлялось злобы и гнева, она с  яростью толкнула девочку, Зинка ударившись об железную ручку кровати  виском, вдруг обмякла и рухнула на пол. Мамаша в этот момент на минуту растерялась, и со стороны это можно было бы расценить, как проснувшиеся материнские чувства и жалость, казалось, что она сейчас бросится к ребенку, расцелует, обнимет и приведет в чувства. Но нет,  мамаша мгновение постояла, потом пнула лежащую дочку, что есть силы ногой и вышла из комнаты.
  Трудно предположить, чем бы все закончилось, если бы в дом не вошел Сергей, который и обнаружил всю истерзанную, лежащую на  полу и еле дышащую Зинку.  Девочке оказали первую помощь и сбегали за фельдшером. Само собой добродушный фельдшер Иван Степанович не задавал никому лишних вопросов, но также он понимал, что никаких лекарств и должного ухода за ребенком в этом доме не будет.  Поэтому, не смотря на то, что в их ФАПе не было никакого стационара, проникнув жалостью к этому ребенку, объяснил присутствующим, что девочку необходимо забрать и лечить в амбулаторных условиях. Впрочем, там никто даже и не думал возражать, а после ухода фельдшера там началось такое…, что видавшая Черная грязь внутри себя столько грязи, в этот раз была немало удивлена, и шум от этой семейной «разборки» докатился до самой области. Но Зинка обо всем этом узнает потом…
Тем временем, три недели Зинка жила, как в раю. Несмотря на то, что их сельский ФАП располагался в обыкновенном деревянном доме, который и отличался от жилых домов лишь вывеской на фасадной стене, внутри медицинского пункта - царила чистота, спокойствие и тишина. Девочку положили в самую дальнюю комнату, где стояли старенькие шкафчики с различными книгами и тетрадями, возле окна в комнате стоял стол, а справа от кушетки находилась тумбочка. Кушетка была застелена матрацем,  на нем была белоснежная простынь, такая же наволочка, а пододеяльник был одет на теплое и воздушное одеяло, более того - белье приятно пахло. Всего этого Зинка никогда в жизни не видела, и никогда не спала в такой чистой и мягкой постели. Тетя Маша, которая была при ФАПе санитаркой и наводила всю эту чистоту, просто растворилась в девочке. Она с любовью и нежностью ухаживала за несчастным ребенком, кормила, поила её травяными сборами собственного приготовления,  читала ей сказки, и ни на минуту не оставляла  без присмотра, даже если она убегала, то Зинка слышала, как  Иван Степанович, в соседнем большом помещении производил прием. Девочка  в это время тихонечко лежала и ждала тетю Машу - она знала - сейчас та прибежит и принесет ей много вкусной еды, очередную игрушку и книжку.  А когда Зинке стало легче и она смогла вставать с постели, санитарка  вечером, когда в пункте кроме них никого не осталось, нагрела воды и искупала ребенка в огромном тазу.  Она  намыливала мягкую мочалочку душистым мылом, и нежно натирала свою подопечную густой пеной, Зинка вдыхая аромат мыла, чувствовала головокружение,  потом тетя Маша помыла шампунем Зине голову, приговаривая при этом, что это детский шампунь и он совершенно не щиплет глазки.  Девочка, молча  с упоением принимала водные процедуры, наслаждаясь каждым мгновением этого процесса. Затем её санитарка ополоснула её из ковшика несколько раз  теплой водичкой,  закутала в мягкое пушистое полотенце и отнесла девочку на руках в комнату, которая была временным Зинкиным пристанищем. Там тетя Маша легонько ее вытерла, растерла голову, а затем расчесала мягкой щеткой ее волосы и подстригла ногти.  Потом санитарка достала из пакета беленькие, новые трусишки и маячку, Зинка с огромным удовольствием все это быстро на себя одела.  Тетя Маша продолжала доставать вещи из волшебного, как тогда показалось девочке пакета, и когда Зина была полностью одета, тетя Маша взяла ее за руку и повела в хозяйственную комнату, расположенную в противоположном крыле дома.  Там стоял огромный трехстворчатый шифоньер,   средняя створка его была полностью зеркальной. Когда Зинка увидела себя в этом зеркале, она даже не сразу поняла, что это отражение в зеркале - это и есть - она! Невероятно, но Зина даже представить себе не могла, что она такая красивая девочка. В отражении на нее смотрела настоящая принцесса, из книжки, которую ей читала тетя Маша. Она стояла и не могла оторвать от зеркала глаз, на ней было красивое синее платье, с ажурным воротничком и карманчиками, отороченными таким же белым кружевом, что и воротник, длинные рукава платья  у самого запястья были собраны в резиночку, по краям было все тоже белое кружево. Стройные, худенькие ножки облачали белые колготки, и красивые беленькие лаковые туфельки. Аккуратно уложенные сырые  волны темно-каштановых волос  оттеняли  светлую и нежную кожу красивого личика. Зинка просто была потрясена от такого волшебства.  Постояв, таким образом, не отрываясь от зеркала  еще какое-то время, она впервые за все время, что находилась в медпункте, улыбнулась и сказала: «Спасибо, вам тетя Маша». А та в свою очередь расплакалась, и громко сморкаясь в платок, горестно, булькая от нахлынувшего отчаяния, сказала:
- И дает, же Бог детей таким извергам, сиротинушка ты моя, черноглазая,  - тут Тетя Маша осеклась и отошла от шифоньера,  присела на выкрашенный белой краской стул, и вытерев слезы молча любовалась девочкой.
У самой тети Маши своих детей никогда не было, всю жизнь она прожила с мужем Борисом, как говорят,  душа в душу, но Бог так и не дал им деток. А три года назад, так и вовсе санитарка осталась одна. Борис смолоду был хозяйственным и рукастым, двор у них был всегда ухоженный и добротный, все хозяйственные постройки были аккуратно и грамотно распределены во дворе. Все это Борис сам построил и любовно за всем этим ухаживал. Так уж повелось у них, Борис  содержал в порядке двор, огород, баню и машину, а Маша хозяйничала в доме. Она была под стать своему супругу – отменная хозяюшка, и уют создала в их доме и занавесочки ажурные нашила и салфеточек навязала, а уж, какие обеды и ужины готовила, так- то только пробовать и нужно было.  Нельзя было сказать, что жили они богато, но все как говорится, по-хозяйски сносилось обоими супругами в дом, оба работали, держали хозяйство, на огороде выращивали овощи.  Поэтому никогда и ни в чем не нуждались и мало в чем себе отказывали. На своем «Москвиче» они часто выезжали в лес, собирали ягоду и грибы. «Москвич» хоть и старенький был, но Борис ухаживал, за автомобилем, как за малым дитем, так что машина у них была всегда на ходу. Борис часто возил супругу и в область и в Москву, там Маша покупала себе и модные платья, обувь и сумочки. Застолья и гостей Борис любил, но пил редко, как говорят по праздникам, по этому поводу Маша   очень гордилась своим муженьком, её Боренька не то, что многие другие мужья - нажрутся и айда гонять своих жен. Но три года назад ранней весной Борис решил выкопать новый колодец, и уже когда все было готово, установлены кольца и в колодец прибыла вода, муж видимо решил еще чего – то подправить. В любом случае никто так и понял, чего Борис полез в тот колодец.  Мария была на работе, а когда пришла домой долго не могла понять, куда запропастился ее благоверный. Только через день, когда Маша подняла уже все село на «уши», Бориса обнаружили, утопшим в новом колодце. Колодец тот потом Мария попросила снести, а к тому месту даже не подходила. Убитая горем вдова не знала, как ей дальше жить, долго убивалась и горевала, ведь  муж для нее был всем. По сути, она так и не научилась жить без него, жила автоматически, просто потому что жила…
А тут в ее растерзанной и одинокой жизни появилась эта девочка, которую Иван Степанович еле живую принес на руках от  Нестеровых.  Понятно,  что с его стороны было нарушением,  оставить тут ребенка,  надо было вызвать милицию из Михайловки, надо было девочку определять в районную больницу, но Иван Степанович был уже старый и прекрасно понимал, что все это только еще больше навредит ребенку. Нельку  бы никто не лишил родительских прав - попросту этим никто даже не стал, заниматься, в лучшем случае участковый провел бы беседу с нерадивой и опять беременной мамашей. В общем было решено оставить девочку тут же в ФАПе. А уж тем более после случившейся беды в ночь на второе сентября в Зинкиной семье и вовсе отпала необходимость выяснять состояние девочки - осталась жива и слава Богу. К тому же  врач- гинеколог, который приезжал раз в неделю в Черную грязь из Михайловки - ушла в отпуск, а это был единственный человек, который мог указать на превышение полномочий Ивану Степановичу. Так, что Иван Степанович и Мария взяли на себя целиком и полностью обязанность ухаживать за больной, надеясь на то, что она совсем скоро оклемается и придет в себя.
Зина постепенно пришла в себя, от пережитого психологического стресса и физической боли.  За все это время, что она находилась в ФАПе, мать так ни разу и не пришла к ней, лишь один раз  наведались хмурые дед с бабкой, принеся с собой два грязных яблока и напоминание о Зинкиной настоящей жизни.
-Ну, лечись Зинка, давай, возвращайся - на прощанье буркнул дед, пихая свою старуху на крыльцо.
- Нет. Ты видел, как приодели нашу Зинку-то и не узнать совсем, - громко верещала бабка.
- Да, ну что ж пущай - раз больница - пусть и лечуть и одевають, - на то она и больница, - сделал умозаключение дед, - слушай старая, - в продолжение беседы забубнил тот, -  а у тебя случайно заначки с поминок  – не осталось, может тяпним- ну за здоровье Зинкино. А чё? Пусть выздоравливает, чай одна она у нас осталась бедалашная.
Зинка смотрела из окна  на уходящих  деда с бабкой, и ее сознание покрывалось  липким и неприятным чувством брезгливости,  и чем дальше они удалялись, тем явственней она понимала, что совершенно не хочет возвращаться  домой…

Самооценка упала ниже плинтуса..хнык
Но, буду рабоать!!! Спасибо ребятки!

много ляпов осталось, а ночью казалось все хорошо))))

это да. Точно. Когда материал короткий- то и ляпы видны сразу, а когда текст большой- и свой материал замыливается глазом- это точно