Здравствуй, дорогой читатель, выставляю на твой суд начало моего давнего творения, начатого 2,5 года назад, к сожалению имеется только Первое действие, второе было написано, но утеряно в связи с кражей коммуникатора.
Толчок для написания дали чеховские пьесы, благодаря Антон Палычу я решилась попробовать. Когда была написана половина, я с друзьями, будучи ещё студенткой 5го курса, хотела поставить её на сцене вуза, набрать актеров из знакомых и на чистом энтузиазме сделать такой жест, но судьба распорядилась иначе... второе действие потеряно, а третьего и четвертого без него быть не может. Если читатель заинтересуется, то быть может я осмелюсь сделать дубль два, всё зависит от вашей поддержки и объективной искренности. Не обижусь, если присудите пьесе "лучше не стоит".
«Андромаха или новый Гобсек»
Комедия в четырёх действиях.
Действующие лица
Анна Максимовна Привольская, помещица, вдова.
Рада, её дочь, 17 лет.
Елизавета Игнатьевна Грандэ, мать Привольской, 65 лет.
Артур Федорович Лихтендт, знаменитый врач, друг семьи Привольских.
Анатолий Семёнович Моржиков, зажиточный ростовщик, 50 лет.
Степанида Ивановна Моржикова, его жена.
Феликс Анатольевич Моржиков, их сын.
Аделаида Прокопьевна, гувернантка, 65 лет.
г-н Миньяр, ростовщик, друг Моржикова.
Михаил Дмитриевич Маритурик, богатый банкир, 70 лет.
Отец Семион, духовник Привольской.
Пантелей, слуга Привольской.
Действие происходит в доме у Привольских.
Действие первое.
Осень. В доме Привольских. Гостиная, горит приглушённый свет. Анна Максимовна и Рада сидят на диване. Рада вяжет носок и напевает «Очи страстные». Анна Максимовна читает книгу.
РАДА. Ах, маменька, как несправедливо! Нам нет покоя от этих Ёжиковых! А он, этот человек…
Анна Максимовна (отрываясь от книги) Ты просто очень на нервах, душечка, тебе не стоит так волноваться! В этом нет необходимости. Михаил Дмитрич всё уладит, он наш друг, он поможет!
РАДА (бросает вязание и смотрит на мать и передразнивает) Михаил Дмитрич, Михаил Дмитрич! Нет, маменька, я всё же вас не понимаю! Вы так спокойно говорите о наших бедах, как если бы их не было!
Анна Максимовна (обнимает дочь и гладит её по голове) Нет, милая, ты просто ещё ребёнок, в тебе ещё играет юношеская непосредственность, и ты не видишь истинный лик мироздания. Скоро, совсем скоро это изменится.… Всё станет таким, как было…
РАДА (отстраняясь от матери) Всё это вздор! Уж не вернуть того, что было! Нет папеньки… (всхлипывает) Папеньки нет! Вы это понимаете?
Пауза.
Нет, я не ребёнок. Я не ребёнок! (задумчиво) А вдруг всё то, что есть в нас доброго, а может и плохого доказывает лишь тленность этого мира? (уже осознанно) Ах, если бы не эти Чижиковы!
Входит Лихтендт. Целует руку Привольской, затем Раде.
Лихтендт (Раде) Отчего вы, Радочка, так печальны? И Моржиковы стали вдруг Чиживовыми? Надеюсь всему виною любовь???
А.М. Да бросьте, Артур Фёдорыч, какая там любовь! (делает знак рукой) Это её юношеская непосредственность никак не проходит. Вы же не знаете, а я унылый свидетель этой драмы!
Подходит к окну и смотрит в сад. Там Пантелей сгребает листья.
Рада напевает себе под нос «Очи жгучие», выходит из комнаты.
Я вижу всё, но не знаю чем остановить эту горячку. Oh, mon Dieux! C’est impossible! (О, мой бог! Это невозможно!)
Лихтендт (подходит к А.М. и целует её руку) Милая моя, Анна Максимовна, вы знаете, что я ваш слуга на веки и если вы пожелаете, то Радочка поедет на воды, быть может, там она найдёт себя, бедный ребёнок. Возможно, там она оправится от потрясения. Смерть Саввы Романыча подорвала её здоровье, девочка не здорова, да и атмосфера в доме тоже, хочу заметить, не здоровая!
А. М. (поворачивается к Артуру Ф.) Вы правы, о! как же вы правы! Мой покойный муж подорвал здоровье моей девочки уже в 10 лет, когда Радочка чуть не сломала себе шею из-за его проклятой лошади! А он все говорил mens sana in corpore sano! (в здоровом теле – здоровый дух) Ах, о покойниках плохо не говорят, но нет мочи удержаться! (закрывает лицо руками и плачет) Дочь моя больна, дом через неделю пойдёт с молотка, денег ни копейки… Как жить?
Входит Пантелей с чаем.
Пантелей. Государыня матушка, Анна Максимовна, вот кофий, как и изволили. Чего ёще надобно ли?
Лихтендт (Пантелею) Ступай себе. Чай не до тебя сейчас!
Пантелей. Слушаюсь, ваше благородие!
Пантелей поворачивается и собирается выходить.
Лихтендт. А, Пантелей! Вот ещё что, принеси капель для барыни, да поскорее! Да попроси Аделаиду Прокопьевну приглядеть за Радмилой Саввишной.
Пантелей (кланяясь, выходит за дверь) Как прикажете, ваше благородие!
Артур Федорыч подходит к стоящей у окна Анне Максимовне и берёт за руку.
Лихтендт. Так решено? Радочка едет в Крым? Быть может лучше в Ялту?
Пауза.
Отчего вы молчите, милая моя Анна Максимовна? Я чем-то обидел вас, не так ли?
Пауза.
Я сделаю все, что не пожелаете, ваше слово и я сверну горы!
Анна Максимовна (вытирая глаза платком и отходя от А.Ф.) Нет, друг мой, Радмила останется со мной! Она – мой крест и я буду нести его до гробовой доски! Мать моя, Елизавета Игнатьевна, поможет мне, завтра она приезжает в город. Потом мы переберёмся на квартиру Михаила Дмитрича, которую он любезно предоставляет нам на неопределённый срок. Будем жить там, да… будем жить…
Пауза.
А что делать?... Будем жить.… В тесноте, да не в обиде.
Пауза.
Муж мой покойный проигрался в пух и прах, и ему не осталось ничего другого, как уйти из жизни самостоятельно. Оставить нас разбираться с его долгами! Я не понимаю, за что он так с нами поступил?! (плачет на груди у Артура Федоровича)
Лихтендт (обнимает женщину) Ну-ну, будет вам, Анна Максимовна, сделанного не воротишь. Я предлагаю вам свою помощь и поддержку, вы всегда можете на меня рассчитывать.
А. М. (отстраняется) Я знаю, но не могу принять её, вы не заслуживаете позора, итак уже будет с вас. После самоубийства Саввы именно вы занялись всеми погребальными делами, за что в свете на вас теперь косо смотрят. Мне не хотелось бы…
Артур Фёдорыч Лихтендт её обрывает громко и раздражённо.
Лихтендт. Я сам решил, воля была на то моя! И вы, уважаемая Анна Максимовна, не в праве помешать мне в моих намерениях помочь вашему горю! На моём месте каждый поступил бы точно так же! (вытирает пот на лбу платком)
Анна М. Вот тут вы заблуждаетесь, кроме вас, мой добрый друг, никто и пальцем не пошевелил, чтобы хоть как-то помочь нам, облегчить нашу участь. (декламируя) Mais nous sommmes très fortes, moi et ma pauvre fille, nous accomplirons notre devoir! (Но мы сильные, я и моя бедная дочь, мы выполним наш долг)
Входит Пантелей с каплями, которые подаёт доктору.
Пантелей. Всё как вы и приказывали, Артур Федорович. Вот и Аделаида Прокопьевна с Радмилой Саввишной пожаловали.
Входят Рада и гувернантка.
Анна Максимовна (простирая руки к дочери) Крошка моя несчастная, что с нами стало?
Рада (раздражённо отстраняется) Маменька, прекратите вашу истерику! Я не могла даже подумать о таком вашем поведении, а если б здесь был папенька, вы бы себя повели так же? (берёт в руку веер и обмахивается) Вы меня утомили! Пойду в сад погуляю под луной. (выходя из гостиной в сад) О, Джульетта, срази луну своим соседством.… Ох, уж эти Капулетти и Монтеки! К чёрту всех! Я не ребёнок! К чё-ё-ё-рту!
Входит Пантелей и объявляет.
Пантелей. Государыня матушка, к вам в гости Господа Моржиковы! (выходит).
Входит всё семейство Моржиковых. Моржикова подручку с мужем в лисьем манто, их сын следом. Красивый, статный молодой подпоручик в форме.
Аделаида Прокопьевна (так чтоб никто не слышал пока господа обмениваются рукопожатиями) Опять понаехали и чего им неймётся? Итак уже всё поотнимали, а всё с визитами хаживают! Эка важность! Тоже мне господа нашлись! Просто Гобсеки! Фи! (фыркает и идёт к пианино, садится и играет Штрауса).
Моржиковы усаживаются подле хозяйки и доктора. Гувернантка играет.
Моржикова (Привольской) Право, как у вас уютно, милочка! Я не ожидала в этой провинции встретить порядочный дом, но вижу, что вы действительно comme il faut! Ах, ma chérie, (почтенные господа! Ах, моя дорогая) с этими разъездами по стране я и забыла, что значит светская жизнь.
Анна Максимовна. Спасибо за лестные слова, Степанида Ивановна, милости прошу, угоститесь аперитивом, скоро уж и ужин поспеет. А вы, Анатолий Семёныч, как съездили к губернатору?
Моржиков (улыбаясь) Не плохо я вам скажу, совсем даже не плохо. Губернатор оказался совершенно премилейшим человеком. Хоть мы у вас в губернии ещё новые люди, но мне у вас нравится решительно все!
Тут вступает в разговор его жена.
Моржикова (огорчённо) Жалко только, что мы с Феличкой туда не попали, (Анне Максимовне) у них, дорогая, сами понимаете всё дела, ну ничего святого!..
Гувернантка по-прежнему играет на пианино, но уже Моцарта.
Лихтендт. (Моржикову задумчиво) Так, когда, вы говорите, Привольские должны покинуть этот дом?
Моржиков (оскарбленно) Я никого совершенно не гоню, поймите это, почтеннейший Артур Федорович, но по закону этот дом принадлежит мне, и я не могу его подарить обратно, он огромных денег стоит!
Анна Максимовна (Моржикову холодно) Я извиняюсь за господина Лихтендта, но тем немение никто вас не заставляет вернуть что-либо, мы просто хотели бы точно знать, когда нам с дочерью и слугами нужно съехать?
Пауза.
Моржикова пьёт 3 стакан аперитива нервными глотками. Гувернантка играет.
Моржиков (поочерёдно глядя то на Привольскую, то на Лихтендта говорит адвокатским тоном) Через неделю данная конструкция и все прилегающие к ней постройки, а так же земля перейдут в мою собственность окончательно.
Входит Пантелей.
Пантелей. Государыня матушка, ужин подан, извольте быть к столу (уходит).
Анна Максимовна. Прошу к столу!
Все идут в столовую кроме сына Моржикова, который сидит с задумчивым видом на софе. В это время входит Рада.
Феликс Моржиков (встаёт с софы и кланяется) Добрый вечер. Подпоручик Феликс Анатольевич Моржиков к вашим услугам.
Рада (кивает в ответ и жмёт ему руку) Радмила Саввишна Привольская, дочь хозяйки дома. Очень рада (садится на софу и декламирует в полголоса) Ах, Ромео, как мне жаль, что ты Ромео! Отринь отца, да имя измени!.. (неожиданно встаёт) К чёрту, к чёрту этих Монтеки! Нет боле сил мне жить на свете! (плачет)
Феликс Моржиков в изумлении опускается на одно колено перед девушкой.
Феликс. Что с вами? Отчего вы плачете? Вас кто-нибудь обидел?
Рада. (всхлипывая поднимает потерянные глаза на Феликса) Нет.. Что вы, меня уже давно никто и не думает обижать (в забытьи). Нет! Я не ребенок!... Ах! Отчего я не ребёнок?! Как в детстве всё просто и спокойно, а теперь? Теперь конец, конец счастью!
Феликс. Нет! Не говорите так! Вот я – подпоручик, а военных действий не видел никогда, вся жизнь моя свелась к манёврам, но для чего? Зачем они нужны, если наш мир стал тих и безмятежен? (махает руками) Я тут сижу среди людей, они о чём-то рассуждают, а я не вижу в них людей, их нет, я как песчинка в пустынной буре! Смеюсь и плачу… Может быть придёт всему венец, да вот беда, каким он будет? Быть может горестей не будет боле, а может статься будет хаос! (стаёт и подходит к окну) Мне кажется, что болен я неизлечимо, но чем понять не в силах. Ах, сколько важного мы упускаем из виду!
Пауза. Глядит на улицу и видит прохожих.
Все эти люди, кто они? откуда? куда идут? к чему стремятся и зачем?
Рада (подходит молодому человеку и берёт его за руку) Я думаю, что жизнь не хороша и не плоха, она такая, как всегда… Вам, сударь, не случалось ли встречаться с огромными и подлыми людьми?
Пауза. Оба смотрят друг на друга.
Феликс (заворожено глядя на Раду) Да, барышня, случилось повидать таких. К несчастью я живу средь них…. Вам может невдомёк, что мой отец один из подленьких дельцов. Природа, сущность – вот задачка, а он - Гобсек, один из многих на планете.
Рада (горько улыбаясь) А мой отец был мудр и глуп одновременно! Он был убит самим собою на дуэли угрызений совести своей.… Как жалок мне его поступок, мне и самой закрались в душу некие желанья, но мать ещё со мной, она меня не пустит, хоть будет мучиться со мной хоть тысячу лет!
Входит Аделаида Прокопьевна и видит Феликса и Раду, стоящих друг напротив друга.
Гувернантка (изумлённо) Как странно, милые мои, совсем одни стоите тут при лунном свете. Известно ль вам, что это не прилично? Не принято у образованных людей? (сердито) Там, где обедают, уж заждались вас все, однако!
Феликс (удручённо) Простить прошу моё невежество, пойду заглаживать вину пред маменькой моею, а-то того гляди рассвирепеет, словно дикая волчица и папеньку сотрёт на порошок! (идёт в столовую).
Пауза. Гувернантка подходит к Раде и начинает смеяться от радости.
Гувернантка (обнимая Раду) Oh! Sainte Vièrge! (О, Пресятая Дева!) Ты вновь здорова, милая моя малышка! Какая радость, Господь услышал все мои молитвы! Спасибо всем святым! Пойдём скорее к маменьке, расскажем новость ей!
Рада (раздражённо) Отстань, Аделаида, мне сейчас не до рассказов матушке, да и она, должно быть, занята этими Коржиковыми! Какой кошмар! Нет, я решительно не понимаю, как может мама так себя вести почтенно с ними!
Гувернантка (с сардонической усмешкой) А ты сама, моя малышка, общалась очень хорошо с одним из этих Гобсеков только что, премиленько общалась, ворковала!
Рада (рассерженно) В своём уме ли ты, моя весёлая старушка? Я только что была в саду и с этими людьми я даже не встречалась вовсе!
Гувернантка. Коль так, то с кем стояла ты в обнимку у fenêtre (окна) битый час?
Пауза.
Рада. То был военный офицер, зовут по-мойму Феликс, он гость у нас как эти Моржиковы впрочем!
Гувернантка. Так вот, тот офицер сын Моржикова, он Феликс Анатольевич. Вот так, моя голубушка!
Рада. (с боязнью) Не верю я тебе, Аделаида, ты ведь известна всем, как шутошница самая отпетая!
Гувернантка. Пусть даже так, но я сказала правду, он этот самый моржиковский сын! Приехал quelques jours (несколько дней) назад. Зачем приехал только непонятно, но парень неплохой и очень видный, четой родителям своим не сделался на славу Пречистой Деве! Ну а теперь пойди в столовую и мать повесели, а-то она из силы выбилась наверно. С Артуром Федорычем еле управляются с этими людьми.
Рада (задумчиво) Хотя… Он что-то говорил про ростовщика… Ах, я не помню! Всё как в тумане… Приятный человек, но жаль, что сын таких людишек…
Рада уходит в столовую, Аделаида следует за ней.
Занавес.
Отредактировано Zena_advokata (Чт, 17 Сен 2009 19:39)
