12. Глава 5. ЧАСТЬ 3.
Разговор с Жади и другие события.

Невестка вовремя разбудила Латифу – даже сквозь сон она чувствовала, как затекла  нога, которую она поджала, присев за стол на пуфик.. «Надо отправляться спать – завтра так много дел, о, Аллах!» - сонно подумала женщина и через силу встала. Пошатываясь, поднялась на второй этаж и пришла в себя, только услышав жуткий храп Мухамеда из спальни.
- Кажется, я переусердствовала с количеством «снотворного», - пробормотала Латифа.
Впрочем, возможно, вовсе и не она была этому причиной: разве не испытал Мухамед столько всего: стресс, усталость от перелета и смена климата? И сразу окунулся в работу с товарами, в магазинах… Но, заглянув в комнату, Латифа не смогла пересилить себя и лечь рядом с этим мужчиной – впервые за 25 лет! И дело не только в храпе. Латифа больше не принимала своего мужа.
-Чужой, он теперь чужой мне человек… предатель!  - она оглянулась вокруг: взять необходимые вещи из шкафа, одежду на ночь, и уйти ночевать в комнату Самиры!
Латифа даже обрадовалась пришедшему в голову решению. Правильно говорит Зорайда: «Не падай к ногам – не наступят на голову!» Сколько раз приходилось ей молчать и держать своё мнение при себе? И как она могла не заступиться за дочь? Сейчас это не укладывалось в голове. Но теперь – всё! Когда не остается выбора – становись отважным - ещё одна мудрость, когда-то внушенная дядей Али, правда, не ей, поэтому как-то и не примеряемая Латифой к себе.
Быстро достав из сундука возле кровати ночную рубашку и наугад вытащив с полки из шкафа  всё прочее, Латифа заспешила прочь из комнаты, еле подавляя в себе отвращение от звуков, несущихся от храпящей туши мужа.
Толкнув дверь бывшей комнаты Самиры, она обессилено прислонилась к внутренней стороне двери, затем быстро задвинув защелку, как если бы опасалась, что Мухамед станет её преследовать, чтобы вернуть на законное место рядом  с собой.
-Всё! Теперь эта комната моя – до тех пор, пока дядя Али и Мухамед не решат вопрос с моим разводом и выплатой махра!
В комнате было чисто, Латифа постоянно приводила её в порядок, и хотя в ней никто не жил с тех пор, как Самира покинула их дом, и здесь останавливались только неожиданные гости, Латифе хотелось думать эти годы, что комната ждет свою молодую хозяйку. Вот только по иронии судьбы в этот дом может вернуться вовсе не Самира, а войти молодой  женой совсем другая девушка, которая похоронила всё прошлое счастье Латифы, как и надежды на будущее.
- В эту комнату никакая Лейла не войдет! – решительно сказала себе сестра Жади, когда ей в голову вдруг пришла догадка: а ведь Сид Абдул вполне может привезти с собой на свадьбу Хадижи вторую жену Мухамеда – чтобы познакомить молодую жену с её новой семьей. Будет удивительно, если такая идея не придет старику в голову!
«Аллах, не допусти этого! Только не это! Пусть все семейные разбирательства начнутся после праздника!». Латифа очень любила свою племянницу и не желала, чтобы и её собственную душу омрачало что-то плохое в главный праздник юной родственницы. Если рушится её судьба – пусть всё плохое случится потом, после свадьбы – уж это никуда не уйдёт!
Латифа откинула одеяло и легла. В темноте на полке вырисовывался силуэт небольшого медведя – любимой в детстве игрушки Самиры, мишки, без которого она не могла уснуть. Первым порывом у Латифы  сьало желание взять к себе медведя, как будто так её дочь оказалась бы ближе к ней в эту минуту, но, испугавшись, что привлечет возможным шумом внимание Мухамеда, она решила не рисковать.
Тем более, что  храп за стеной прекратился. А сон Мухамеда всегда был очень чуток. А с травами она явно перестаралась! Но в её планы входило поить его ещё хотя бы дня два – три этим особым чаем. У Зорайды же получилось «вывести его из строя» настолько, что он и в самолете проспал, не заметив, как с пересадкой они долетели тогда до Рио-де-Жанейро!  А Латифе необходимо было дотянуть до пятницы – когда она сможет встретиться с Жади…
В коридоре послышались шаги двух пар ног и шепот Амина и Халисы, и Латифа поняла, что сын с невесткой заходили в соседнюю комнату , чтобы перевернуть Мухамеда на бок – вот поэтому и прекратился храп. Отлично!
Дернулась и повернулась дверная ручка в её комнате-убежище.
- Всё! Халиса, прекрати! Мать правильно сделала, что перебралась в эту комнату. Ты же всё понимаешь, правда?... Пойдем!
- Если ты уверен, что со свекровью всё в порядке – пойдем, не станем беспокоить Лару Латифу, - согласилась жена Амина..
Дверь комнаты молодоженов захлопнулась, и все звуки в доме, наконец, стихли. В свои права вступила ночь, наполненная отчуждением и горьким разочарованием Латифы, так преданно любившей мужа, предназначенного ей Аллахом, как она думала – на всю жизнь. Но оказалось, что это не так!...
И вот Латифе уже снилась эта незнакомая женщина, которая безликой тенью скользит по их дому, но вот лица её Латифа не видит…, никак не удается увидеть лица Лейлы…

Последовавшие за этим дни прошли однообразно: Латифе удавалось, не привлекая внимания, заваривать Мухамеду чай и подавать ему в постель вместе с завтраком, при полной уверенности и сына, и невестки, и обеспокоенного Мустафы, в том, что Мухамед  заболел.
Иногда всё же отец просыпался, и Амин помогал сонному отцу спуститься вниз: поесть, выйти на улицу и заглянуть в магазин, но Мухамеда на большее почему-то не хватало. Одолеваемый слабостью и  желанием спать, он быстро утомлялся и плелся назад в дом, с трудом поднимаясь наверх, когда его сопровождал сын, а то и просто засыпал на диване – тут же в зале.
Латифа ходила по дому с решительным, замкнутым выражением лица, и, если у Амина и возникали какие-то сомнения из-за  ассоциаций с событиями из далекого прошлого, когда отец вот так же попытался сосватать вторую жену и был возвращен в родной дом к жене и детям примерно вот в таком же состоянии… Но расспрашивать мать не решался. Не отравить же она его решила, в самом деле? К тому же есть Халиса – ЕГО верная жена, которая всё видит, замечает, и если бы что-то подозрительное произошло, она ему давно рассказала бы!
В пятницу позвонил дядя Али, но матери не было дома: она вместе с Халисой ушла на рынок за продуктами, и с дядей Али разговаривал Амин.
Похоже, дядя Али очень удивился странной болезни мужа племянницы.
- Амин! Сегодня же пятница! Вы с отцом не ходили в мечеть на пятничную молитву?! Мухамеду так плохо?
- Отец слаб и всё время спит. Мы с Сидом Мустафой собираемся сходить позже, когда мать с Халисой вернутся, чтобы не оставлять отца одного…
-Твоему отцу стоит показаться врачам в Бразилии, а ещё лучше – пройти полное обследование. Он плохо выглядел ещё в Фесе, мы с Зорайдой это заметили ещё полмесяца назад, когда он приходил к нам в гости с Лейлой  и Сидом Абдулом.
Слова их с матерью родственника в чем-то и успокоили, в чем-то и расстроили Амина. Значит, у отца какая-то болезнь? А то ведь некоторые сомнения уже зашевелились в душе Амина.
Но дядя Али хотел поговорить с Мухамедом, а так как это оказалось затруднительным, то он попросил Амина, передать отцу, когда тот проснется, что на днях они с Зорайдой ждут в гости дядю Абдула и вторую жену Мухамеда – Лейлу.
Впрочем, дядя Али хотел бы поговорить об этом лично с Мухамедом, поэтому, когда отец сможет – пусть сам теперь позвонит в Фес…Амин пообещал передать просьбу сида Али отцу.
И, закончив разговор,  призадумался… Для чего дядя Абдул в отсутствие отца собирается привести в гости к дяде Али новую родственницу? Сомнительно, что молодой жене, получившей дом и почти полную свободу без мужа, не сидится на месте. Что ждать им в Рио от событий, которые дядя Абдул проворачивает в Марокко? Не дай Аллах, эта новая родственница приедет в Бразилию. Тогда всё  - их семье придет конец! Мать не смирится, Лейлу же, не спрашивая ничьего мнения, поселят с ними под одной крышей, и вот тогда начнется АД…
Амину до слёз было жаль мать. Она не заслужила такого поступка отца по отношению к ней. И зачем ему понадобилась молодая жена на старости лет? Амин не мог привести в порядок и собственные чувства, а тут ещё придется переживать семейные суды с бурными разбирательствами.
Похоже, только Халису не беспокоило появление ещё одной  хозяйки в доме. Это же была трагедия не её семьи! А ещё одна женщина в доме – это дополнительная пара рук для домашней работы! Ведь прислуги в доме отца не было никогда. Халиса рада будет переложить часть обязанностей на молодую женщину, к тому же – дальнюю родственницу! Она ничего не теряет, наоборот…
Н а втором этаже послышались тяжелые шаги, и Амин заторопился к лестнице - как бы отец не упал, запнувшись за ступеньку. Скатиться с такой высоты – не шутка. Ему совсем не хотелось, чтобы отец сломал себе шею, пусть даже он приведет когда-нибудь ещё двух жен. Неужели отец так плох? У Амина даже защипало в глазах от жалости, когда увидел его на лестнице, тяжело переваливающегося по ступенькам, с сильно опухшим от сна, отекшим лицом. Почему всё не так пошло в жизни их семьи?!
Когда он помог отцу дойти до дивана и усадил его поудобнее, рассказывая при этом о звонке из Марокко, отец, кивнув, попросил принести что-нибудь попить.
Пока Амин нашел и принес из кухни стакан сока – он даже не понял, сок из какого фрукта был выдавлен и оставлен в небольшом кувшине на столе, Мухамед, с силой растерев лицо, взял трубку телефона и набрал номер, чтобы позвонить в дом дяди Али.
Он, как и Амин, понимал, чем может закончиться бурная деятельность родного дядюшки. Зачем вести  Лейлу в гости? Почему не  дать ей спокойно жить в её доме под присмотром Арибы и Нурии? Пока набирался междугородний номер, Мухамеду пришла в голову мысль о том, что в Фесе всё же что-то случилось, не иначе! Вдруг  эта девчонка опять что-то «выкинула»? Дядя Абдул мог сказать что-то, а она  - сбежала? Неет! Он уже не в том возрасте, каком  брат Саид бегал по Фесу  в поисках Жади. Ну зачем ему нужно был, как говорится,  открывать дверь, которую теперь будет невозможно закрыть?
Наконец, на том конце ответил голос вездесущей Каримы. Конечно, дядя Али, не ожидая такого скорого пробуждения, отправился в дом своих сыновей и бывшей жены Дунии. Зорайда уже отдыхает, но она и не уполномочена разговаривать о чем бы то ни было от лица мужа…А разница во времени между Фесом и Бразилией… . да… Мухамед этого совсем не учел. Там ведь уже поздний вечер…
Морщась, Мухамед продолжал невольно слушать быструю болтовню Каримы, торопившуюся сообщить  все новости Медины, обо всех знакомых и соседях, и, конечно, о предстоящем ужине с дядей Абдулом, который собирался твердо разрешить один важный семейный вопрос… Связь прервалась, когда Мухамед, наконец, стал внимательно вслушиваться в слова несносной обитательницы дома сида Али. Какое ещё важное семейное дело собирается решить дядя Абдул? Завтра… завтра он сам ещё раз позвонит в Фес.. или нет, лучше сейчас же поставить в известность Саида – пусть всё выяснит и разберется, что там такое происходит, что ещё задумал их дядюшка Абдул? А у него голова как в тумане, что только с ним происходит?
Амин протянул отцу стакан бледно-желтого сока с терпким вкусом и приятным ароматом, выпив который, Мухамед вдруг почувствовал себя гораздо лучше. Странные дела: он чувствовал себя  отдохнувшим телом, вот только его голова… какой-то туман, и боль в голове…
- Амин, как там в магазинах? Ты справляешься?
- Да, отец! И дядя Мустафа с утра до вечера в твоем магазине делает всё, чем обычно занимаешься ты сам.
- Всё! Хватит болеть! Хватит бездельничать! Завтра же займусь работой!-  сказал решительно Мухамед, допивая остаток сока.
.- Сегодня же пятница! – с ужасом вспомнил он.- Я пропустил пятничную молитву!!  Как это могло случиться?! Схожу в мечеть – уже поздно, но я хотя бы в одиночестве помолюсь, прочитаю несколько аятов и сур!
Мухамед бодро попытался подняться с дивана, но у него тут же закружилась голова, и потемнело в глазах. И он тяжело осел на прежнее место.
- Разве нельзя молиться дома? – сердито спросил Амин.- Если ты так болен, тебе нельзя никуда выходить  – ты просто не дойдешь до мечети, пусть она не так уж далеко от нас.
-Ты прав, Амин! Принеси мой коврик для намаза, я буду молиться здесь. Оххх, что же это со мной? – протягивая руку за четками и едва не уронив Коран, когда попытался взять священную книгу со столика рядом с дивана. Но вернулся сын и помог Мухамеду опуститься на колени на расстеленный тут же коврик…

…В это же время в доме дяди Али в далеком Фесе Карима воодушевленно пересказывала телефонный разговор с Мухамедом стоявшей рядом Зорайде. Та только всё больше хмурилась и качала головой. Казалось, из пересказанного разговора она поняла намного больше, чем смогла передать болтливая Карима.
- Только бы Латифа не перестаралась!- проговорила очень тихо, почти про себя, старая женщина. Но этого было достаточно для любопытной Каримы, тут же подхватившей:
- Не переживай, Зорайда! Латифа – хорошая жена и опытная! Она вылечит Мухамеда, чем бы он там не заболел! Вот его вторая жена для этого совсем не годится! Она так молода и неопытна! Что она может? Что умеет? Кто смог бы её научить всему тому, чему ты, Зорайда, научила Латифу и Жади?! Всё будет хорошо! Беспокоиться не надо!..
- Замолчи, Карима! Молчи! Я всё поняла! Я иду спать! Всё! И ты иди – неужели ты не устала после целого дня работы по дому?
- А я ничего! Я тоже иду спать, Зорайда! Я хотела как лучше! Меня тоже беспокоит болезнь Мухамеда! Если он не выздоровеет, то и Латифа, и Лейла могут стать вдовами, а участь вдов незавидна! Но у Латифы есть сын Амин, который сможет о ней позаботиться, а что будет с Лейлой? Бедная девочка!
- Карима!!!! – повысила голос возмущенная жена сида Али. – Побойся Аллаха! Что ты такое говоришь? Мухамед не умер! И не умрет – нечего его хоронить! …Ведь ты доболтаешься! Завтра вся Медина заговорит, что Мухамед при смерти или умер! С твоим длинным языком!
Карима , пытаясь что-то сказать, только открывала и закрывала рот, не осмеливаясь перебить жену сида Али.
- Ничего не смей никому рассказывать, ты поняла? – грозно потребовала  Зорайда.
- Поняла я, поняла! Всё поняла! – поправляя обеими руками едва не спавшую, почти размотавшуюся на голове чалму, и пятясь к арке, за занавесями которой был коридор, ведущий  в женскую часть дома.
Зорайда же заторопилась к входной двери, услышав шум открываемых ворот с улицы. Значит, вернулся Сид Али! Зорайда, встречая мужа, сомневалась: делиться с ним своими подозрениями по поводу причин болезни Мухамеда или не стоит пугать старика? Но то, что Латифа воспользовалась уже испробованным однажды средством решения семейной проблемы, в этом наперсница Жади и Латифы не сомневалась. Разве траву, которую тогда, лет десять назад они с Латифой (с одобрения дяди Али) добавили в чай Мухамеда, можно найти только в Марокко? И в Бразилии этого добра хватает. Кому надо – найдет.
Женщина и не подозревала, насколько тяжело было на душе у Латифы. День у неё явно не удался. Надежды на встречу с Жади не сбылись. Разговор откладывался пусть ненадолго, но это было просто не выносимо – ждать ещё один день. И ночь.
Давать обессилившему Мухамеду  ещё одну порцию усыпляющего зелья Латифа не рискнула – как бы с его сердцем чего не случилось! Но, заранее забрав большую часть вещей из своего собственного шкафа, перенеся их в комнату, где теперь она решила обитать, Латифа ожидала неприятной сцены выяснения отношений с Мухамедом. «Пожалуй, не стоит пока вдаваться в выяснения отношений, стоит сослаться на то, что его храп не дает мне выспаться, а днем  столько дел!» Решив так, она успокоилась. Хватит, надо думать теперь о себе, а не о том, что понравится  или нет Мухамеду.
Оооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооо

На следующее утро, в субботу,  почти полностью пришедший в себя Мухамед отправился в свой магазин, собираясь затем дойти до магазина сына и основательно разобраться и в его делах. Мало ли что по неопытности мог наворотить в торговле его не такой уж опытный сын!
С Латифой он перестал разговаривать. В прямом смысле, ещё вечером обидевшись на жену, обнаружив, что место рядом на постели пусто, а его козочка перебралась в комнату блудной дочери и твердо решила там остаться ночевать. Догадка холодной змеёй вползла в душу Мухамеда:  «Знает. Латифа всё узнала! Неужели узнала? От кого? Кто посмел сказать?». Но жена объяснила (отводя глаза, очень сдержанно), что не хочет мешать Мухамеду. Ведь ей приходится иногда вставать среди ночи, выходить из комнаты, рано утром подниматься готовить завтрак… Не хочет ему мешать, нечаянно его будить, ведь он болен, ему надо выздоравливать, а сон – хорошее лекарство! К тому же он так сильно храпит, что не дает ей спать! Мухамед сначала вроде бы согласился…
Но когда  он  попытался благодарно обнять Латифу, она вдруг вывернулась и выскользнула от него, вмиг оказавшись в столовой и скользнув в кухню, где были у неё дела… То брезгливое выражение, замеченное им на лице жены, он отнес к мнительности Латифы – может быть, она решила, что болезнь заразна? Но разубеждать свою любезную козочку Мухамед не стал, сил не было. Потом как-нибудь…Вечером он опять провалился в сон, но не так быстро, как раньше, и спал, часто просыпаясь, чувствуя непривычную пустоту под боком.
Ночью Мухамед встал и отправился за Латифой. Или к ней – как получится. Но его ждал неприятный сюрприз: дверь была закрыта на замок. Он тихонько постучал, потом подергал ручку двери, даже потряс её, но нет, Латифа не  отозвалась. Она так крепко спала? Мухамед не поверил и обиделся, вернувшись к себе. Тяжело плюхнувшись на кровать, которая едва не развалилась под тяжестью его тела, он обиженно засопел, будучи убежден, что Латифа специально не открыла ему дверь. Да с какой стати она вообще её закрыла? Что происходит?

… Конечно же, он был прав! Латифа и не собиралась впускать его в комнату! Она с самого утра находилась во взвинченном состоянии – разочарованию её не было предела! Встреча у доны Ноэмии не состоялась! Жади не смогла вернуться из Ангры раньше вечера этой пятницы. Там у них что-то пошло не так – Латифа не стала уточнять, что именно произошло.
А Самира ещё во вторник уехала в Рио, сдавать написанную статью в журнал. И ведь они могли встретиться, пока Мухамед спал сном праведника. Но.., но вот… -  не сложилось… А на пятницу  Латифа возлагала такие надежды! Теперь всё переносится на завтра! И хотя Жади обещала сюрпризззззз, который должен понравиться сестре, всё равно Латифа испытывала страшное разочарование, потому что приходилось ждать ещё целый день. А если она не сможет незаметно от Мухамеда уйти? Но Жади напомнила ей, с чувством бросив ей в трубку телефона, что вот кого ей теперь можно не опасаться, так это его. Или она передумала с ним разводиться? Что – жалеет уже? И вторую жену принять согласна?
Злые слова Жади вспомнились теперь Латифе, в темноте Самириной спальни, когда предатель Мухамед, видимо, и не помня за собой никакой вины, тихонько старался пробраться к ней в комнату. Нет! Завтра она узнает все подробности, и тогда, возможно, прекратит эту игру в кошки-мышки, дав понять изменнику, что притворяться они будут вынуждены только до конца свадебных торжеств, и только ради Хадижи. Притворяться перед другими, а вот друг перед другом – уже ни к чему! Всё!
И вот, проснувшись утром и приготовив завтрак для своего сына, как и для  мужа Лейлы (так теперь обозначила для себя Латифа присутствие в одном доме рядом с собой этого мужчины), Латифа,  пусть и сгорая от нетерпения, дождалась ухода Амина и Мухамеда, дала указания Халисе и сама, переделав некоторую часть нескончаемых домашних дел, наконец,  отправилась в кафе доны Ноэмии.
Она ещё утром позвонила жене Мустафы, уточнила время встречи и теперь знала, что сегодня долгожданный разговор наконец-то состоится.  И Самиру она увидит, и возможно, это будет последний раз, когда она сделает это тайно! Как только и она, и Мухамед оба признаются, что тайны второго брака больше не существует – всё, скрывать встречи с дочерью она больше не станет.
«Вот только бы Мухамед не применил силу и не закрыл меня в доме! И кто знает, как Амин отнесется к тому, если я буду открыто встречаться с дочкой!»- обеспокоено думала Латифа, переодеваясь из  домашнего платья в  длинную темно-синюю юбку и плотную голубую блузку с длинными рукавами. На голову она повязала темно-фиолетовый, жуткий платок, который совершенно не шел ей, но теперь ей это было совершенно безразлично. И вышла из дома, не сочтя нужным сообщить пораженной Халисе, куда она уходит и когда вернется!
Она торопилась увидеться с Жади и Самирой. И надеялась, что они обе уже ждут её в кафе доны Ноэмии.

….Так оно  и было. Но до того, как Жади с племянницей добрались на такси до Сан-Криштована и высадились у колоритного кафе, отделанного под восточный шатер, они  обе успели побывать во многих местах, переделав каждая массу  важных дел….
Жади встретила Самиру утром, сидя за столиком кафе возле Торгового Центра, того самого, где так печально закончилась история покупки кольца Халисе. Жади потягивала через трубочку сок из высокого бокала,  листая модный глянцевый журнал и время от времени поглядывая в сторону, откуда должна была появиться Самира. Девушка уже задерживалась.
Но вот раздалась мелодия звонка, и Жади быстро достала  телефон из сумочки, лежавшей на её коленях.
- Латифа?! Да, конечно, сегодня встретимся, не переживай так… Жду Самиру…Есть одно дело… Сразу же берем такси и едем в Сан-Криштован! Да! Да…да-да! И ничего не бойся!...Латифа…Я звонила в Фес, мне удалось поговорить с Каримой, она много всего мне рассказала. При встрече расскажу! ..О, да! Дядя Абдул придет к ним в гости с Лейлой завтра…Всё узнаю, во всех подробностях…Пока!
Она понимала переживания сестры: ведь встреча вчера не состоялась, потому что в Ангру приехали на выходные не только Лукас с синьором Леонидасом, но и Мэл с сыном и Шанди, каким-то нездоровым на вид. Семья так редко собиралась в полном составе, что уехать в четверг  днём, как планировала Жади, не получилось. Жади чувствовала себя совсем неловко перед Латифой.
После того, как Латифа положила трубку, она тоже отключила сотовый,.  И увидела приближающуюся племянницу. Появившаяся Самира выглядела сегодня особенно привлекательно:  в красном топике, оканчивающемся на три пальца выше пупка, и в светлых льняных бриджах, начинающихся на 3 пальца ниже пупка. Жади никак не могла привыкнуть к современному одеянию родственницы-студентки, порой, очень даже откровенному:  то, что внутри её души заставляло временами носить платок, протестовало против слишком смелой одежды Самиры. Но Жади промолчала. Она сама тоже была одета довольно легкомысленно: стояла такая жара, что Жади выбрала пестрый яркий сарафан с тонкими бретельками. Лукас говорил, что этот сарафан ей очень идет.
- Привет, тётя Жади! – радостно произнесла девушка. Пушистые волосы были рассыпаны по плечам, и  теперь она отвела их рукой, перебросив через левое плечо, чтобы их не заносило ветром в лицо.
- Привет-привет! Какой сок заказывать? – поприветствовала её Жади.
- Любой! Но лучше – апельсиновый, - оглянувшись на барную стойку в кафе, ответила Самира. Потом достала из сумки несколько экземпляров журнала.
- Вот, - она кокетливо, но с гордостью протянула один красочный тонкий журнал тетке. – на пятой странице моя статья! Здорово получилось! Я и сама такого не ожидала! И фотографии классные оказались!
Официант принес на подносе заказанное  мороженое и сок. И теперь девушка с удовольствием потягивала напиток, поглядывая на Жади. От неё не укрылось обеспокоенное выражение лица тети.
Но неприятных сюрпризов не случилось. Жади пробежала глазами строчки небольшой,  в общем-то, статьи и теперь с улыбкой рассматривала фотоснимки в журнале. Да, действительно – получилось эффектно! Такие чистые изображения Корковадо с фигуркой Христа на вершине, коричневая Сахарная Голова с кучерявой сочно-зеленой макушкой… Ярко-желтая полоска пляжа в контрасте с синим пространством океана, набегающего белыми бурунами прибоя на песок… И ряды высотных домов вдоль Копакабаны, авеню Атлантика, залив Гуанабара с крохотными фигурками яхт, протянувшийся нитью мост к Ниттерою…
- Ну как? Что скажете, тётя Жади?
- Самира.. это чудесно! Всё так хорошо получилось! Молодец! А что тебе сказали в редакции?
Самира весело хмыкнула:
- Всем понравилось. Меня похвалили. И за статью тоже. Сказали – коротко, но именно то, что нужно. И фотографии почти на профессиональном уровне. Но эти похвалы не ко мне – один сокурсник помог немного подправить их в фотошопе. А так…
- Вот видишь: ты уже настоящая журналистка! Возможно, тебя даже пригласят работать в этом журнале после получения диплома?
- Уже! Пригласили! Можно, в принципе, понемногу включаться в работу уже сейчас. И я заявила будущую большую тему: мы с Амалией собираемся поехать в следующем году в Марокко, там соберем материал и напишем огромный очерк по этнографии. Возможно, мы разделим материал – я напишу серию очерков, а Амалия – серьезную исследовательскую книгу о жизни, быте и нравах, обычаях жителей страны. Это решено! В Бразилии будет уже зима, а в Марокко – лето.
- Меня с собой не возьмете?  - лукаво поинтересовалась Жади, даже не подозревая, как часто ей придется бывать в Марокко в то время, о котором они с Самирой так беззаботно беседуют, строя планы…
- Если захотите – можете поехать с нами. Ведь вы столько лет прожили в Марокко, и вам многое понятно из того, что мы там увидим.
- Договоримся! Времени ещё много до той поездки… Самира, давай один журнал отправим дяде Саиду, чтобы он успокоился! Я сейчас ему позвоню, хочу предупредить, чтобы журнал он получил наверняка!
- Конечно, пусть прочитает. Ни отец, ни дядя Саид не верили в меня. Но в этом журнале – настоящий репортаж, журналистская работа.
Пока Самира доедала мороженое, Жади набрала номер Саида и договорилась, когда и как отправить ему журнал со статьей. Жади вложила в кармашек сумочки свой сотовый. Потом и она взяла ложечку и зачерпнула подтаявшее мороженое.
Самира задумчиво сказала:
- Когда я окажусь в Фесе, то первое, что я сделаю – отыщу дом, который отец купил новой жене. Я сфотографирую его, потом познакомлюсь с той женщиной, если буду уверена, что она не знает, кто я, и всё разузнаю о её жизни. Потом напишу очерк о многоженстве. На примере второй жены отца, с красочными фотографиями, со всеми подробностями.. О маме я не стану упоминать ни слова. А вот отцу – отомщу!- решительно сообщила о своих планах девушка.
Самира знала убойную силу своих слов.
И Жади поперхнулась, ведь это было чересчур, но сделала над собой усилие, чтобы не завести Самиру ещё сильнее. Она давно заметила в племяннице знакомую по себе самой  черту характера: чем сильнее запрет, тем больше желание его преодолеть. Поедет ли Самира через год в Марокко или нет – ещё неизвестно, но не стоит уже сейчас позволять девушке заводиться и выбирать будущую цель – отомстить отцу за выбор второй жены. Иначе племянница начнет строить планы, обдумывать пути  их осуществления, и мало ли, к какому выводу она придет, какое решение примет,  а потом  и захочет осуществить его намного раньше, не дожидаясь поездки!
- Самира! Не стоит загадывать так далеко! Полагаю, вопрос этот решится намного скорее, чем ты думаешь. Вот сейчас мы отправимся в Сан-Криштован и поговорим с твоей мамой. После свадьбы Хадижи Латифа и твой отец…, - Жади помедлила, боясь произнести это слово – так оно не вязалось с, казалось, крепкой и нерушимой семьей сестры, - они разведутся!
- Что? Как это? – только теперь до Самиры дошло, что это вовсе не шутка. Вторая жена разрушила их семью! Пусть Самира не живет под одной крышей с родителями, но представить , что отец и мать не будут вместе… Нет, это не укладывалось в голове.
– Как же так, тётя Жади? Что будет с моей мамой? – жалобно проговорила дочь Латифы.
Жади горько усмехнулась, погладив Самиру по руке, утешая:
- Будет семейный совет. Мы с тобой ведь уже обсуждали это…Дядя Али не позволит обидеть твою маму. Твой отец должен будет отдать ей ваш дом или купить другой. А сам может привезти в Бразилию и Лейлу, и ещё нескольких жен, сколько захочет. Не расстраивайся, дорогая, в этой ситуации есть и свой плюс..
- Какой?! – воскликнула растерявшаяся девушка.- Мама всегда боялась остаться одна, без мужа. Ведь судьба одинокой женщины незавидна!
- Ерунда! У Латифы будет дом, а твой отец, даже разведясь, обязан будет содержать её, выплачивая алименты, но ты, Самира, ТЫ сможешь вернуться к матери и жить вместе с ней в одном доме! И только представь, каково это будет твоему отцу, если ему придется отдать Латифе ваш дом, куда ты и вернешься, но он уже ничего не сможет запретить! Хотела бы я увидеть его лицо! Вот это и будет отмщение!
- Жить вместе с мамой? Неужели это возможно?
- Ты же не откажешься переехать к ней, если она останется одна?
- Конечно! Как только мама меня позовет, я  тут же перееду к ней!
Жади вдруг нахмурилась и озабоченно произнесла:
- Только бы моя сестра не дала себя уговорить – ни твоему отцу, ни дяде Абдулу, ни Саиду, которые наверняка станут навязывать ей худой мир со второй женой. И тогда Латифа может против собственного желания дать себя уговорить принять Лейлу.
- Да-а-а… Моя мама такой мягкий человек! Даже дядя Али может попробовать примирить маму со второй женой. Расскажут, какая та жена молодая и беззащитная… какая неопытная… И мама пожалеет её.
-Вот-вот! Еще и твоего отца жалеть начнет! Бедненький, как же он будет питаться без Латифы, как он будет одеваться без Латифы… как он будет жить в доме, в котором всё не так, как он привык при Латифе!...
-А потом мама будет страдать!
- Этого нельзя никак допустить!- сделала вывод Жади. – Развод, Самира, дело не такое страшное! Сколько раз я проходила через эти семейные суды с Саидом! Но Саид умен, решителен и коварен. Он всегда находил выход, как оставить меня при себе, и всегда шел против дяди Абдула, если его собственные желания не совпадали с мнением дядюшки. А твоему отцу, уж извини, с Саидом не сравниться.
Жади взглянула на Самиру, боясь увидеть на её лице обиду за такие слова об отце.
Но девушка сидела с таким расстроенным видом, закусив губу, что Жади захотелось закончить неприятный разговор.
-Главное – чтобы у Латифы хватило силы воли настоять на разводе! Быть даже первой женой – не сладко. Я как вспомню Ранию… бррр… Мне и сейчас спорой снятся кошмары, в которых Рания шпионит за мной, скандалит и интригует, но уже в доме Лукаса. Представляешь?
- Да, представляю. А потом Лейла тоже захочет стать первой женой, как в свое время Рания, и превратит жизнь матери в кошмар!
- Всё возможно! Поэтому, Самира, когда мы приедем в кафе доны Ноэмии, поддержи меня! Твоя мать деморализована этой новостью. Но Латифу необходимо убедить, что лучше развод, чем многоженство.
- Могу себе представить, как воспримут новость о второй жене в Сан-Криштоване!
- А если дядя Абдул решит привезти вторую жену Мухамеда на свадьбу Хадижи – вот тогда будет большой скандал! – горячо возмутилась Жади.
- Не может быть!
- Может! Но мы узнаем об этом через пару дней – завтра Зорайда с дядей Али ждут в гости дядю Абдула, потом я позвоню, чтобы узнать, что там будет решено.Всё, давай собираться, твоя мама уже ждёт нас, наверное, у доны Ноэмии.
Она поднялась из-за столика, Самира же замешкалась и вышла не сразу, потому что в голове кишело столько мыслей, которые стоило упорядочить, и девушка даже не замечала происходящего вокруг неё.
Жади вызвала такси по телефону, не рискнув садиться в одну из тех машин, которые в ряд стояли возле Торгового Центра, и через некоторое время они уже въехали в улочку, где приютилось популярное у туристов заведение жены Мустафы.

ооооо

14. ГПАВА 5. ЧАСТЬ 3.
ЛАТИФА, МУХАМЕД, АМИН И ЖУРНАЛ САМИРЫ.

Амин вернулся домой вскоре после отъезда Саида.
- Сынок, почему ты так задержался? К нам дядя Саид заезжал. Поговорили бы.
Амин внимательно взглянул на отца:
- Думаю, вы и без меня обсудили всё, что вам было нужно. Я голоден, но что-то не похоже, что в нашем доме собираются ужинать! Где мать? И Халисы не видно…вы с дядей Саидом не ужинали?
- Твоя жена – молоде-е-ц, - льстиво протянул Мухамед. – Даже твой дядя похвалил приготовленный ею чай и выпечку. И не по обычаю похвалил, а от души. Хорошая досталась тебе жена, Амин. Ты ведь доволен?
Амин пребывал в недоумении: к чему клонит отец? Эти похвалы… Странно! Что тут без него случилось? 
По лестнице спустилась Халиса.
- Хабиби! Сейчас всё поставлю на стол! Сейчас…,- радостно засуетилась она.
- Где мать?
- Лара Латифа отдыхает у себя в комнате. Она … приболела. Я ей потом принесу поесть.
- Хорошо, ставь ужин, я поднимусь к матери, узнаю, что с ней!
Халиса скрылась в кухне, а Амин, проходя мимо дивана к лестнице, не придал значения тому, как отец, нахмурившись, схватил со столика какой-то журнал и презрительно бросил его в урну.
Впрочем, тонкий журнальчик показался Амину чем-то знаком. Да! У нескольких человек в Сан-Криштоване он заметил в руках точно такой же и был удивлен такой читательской активностью соседей, но решил, что издание как-то связано с приближающимся карнавалом. Но что подобный журнал может делать в их доме? Отец как-то воровато, что ли, его выбросил. Или ему показалось? Но не Халиса же принесла в дом подобный журнал? Отец тогда вряд ли бы промолчал.
И только оказавшись в комнате матери, он понял, в чем дело. Мать сидела за столиком перед зеркалом и осторожно перелистывала тонкие странички такого же точно журнала! Лицо её светилось улыбкой. А т.к. Амин, быстро постучав, не стал медлить и тут же вошел в комнату, то и успел заметить всё это, а потом мать как будто испугалась чего-то и быстро закрыла просматриваемые страницы, собираясь спрятать и сам журнал. Но  Амин  уже успел увидеть на обложке … фотографию Самиры!
- Как? – только и смог он спросить, безмерно удивившись. – Это… Самира?!
- Да, сынок, в журнале напечатана её статья о Рио-де-Жанейро, и столько красивых фотографий! Мне дала … дона Ноэмия .. почитать на время, - робким голосом  почему-то солгала Латифа. Впрочем, почему сказана неправда, было и так понятно: чужой журнал тронуть не посмеют.
- Мам, мне тоже интересно, и я тоже хочу посмотреть!
- Бери, сынок, но только будь осторожен: отец узнает, может отобрать!
Латифа оказалась права. Мухамед не был так быстр, как Амин, но и он решил проведать жену, узнать, что за болезнь такая приключилась с его козочкой? «Уж не выпила ли сонного чайку по ошибке?» - сердито подумалось ему.
И вот, войдя в бывшую комнату Самиры, первое, что он увидел – развернутый в руках Амина журнал, один из экземпляров которого он только что выбросил!
- Что это у тебя в руках, Амин? – строго спросил он.
- Я читаю статью, написанную моей сестрой! – вроде бы и спокойно, но с нотой вызова ответил сын.
- А разве я простил твою сестру? Может быть, она вернулась в этот дом и попросила прощения – у меня, у матери, за то непослушание, которое позволила себе? И вот что…
- Отец, я уважаю тебя, но  я уже взрослый мужчина, и могу решить сам, что мне читать. Мне интересно, как Самира описала ту экскурсию, когда они с тетей Жади  претерпели приключения!
- Дай сюда журнал, Амин! – покраснев от злости, вызванной шоком от открытого неповиновения сына, с угрозой проговорил Мухамед.
- Нет! - едва успел ответить парень, когда отец выхватил журнал из его рук, и, на глазах ошеломленной Латифы, порвал его на части.
- Вот что надо с ним сделать! А не читать по углам, тайком от меня! – он швырнул клочки бумаги на туалетный столик, за которым сидела побледневшая Латифа. Она закрыла лицо руками и заплакала.
- Мам,  я сейчас! – бросил  ей побагровевший Амин и вылетел из комнаты.
А Мухамед, заложив обе руки за спину, покачав осуждающе головой, сказал:
- Латифа! Ты моя жена! Ты не должна идти против меня! Самира – отрезанный кусок от нашей семьи. Я не желаю, чтобы ты с ней общалась, пока она не смирит гордыню, не одумается и не покорится нашим обычаям.
- Зачем ты сделал это, Мухамед? – зарыдала в ответ Латифа. – Зачем? Тебе стало легче от этого? Самира выбрала свой путь. Живет достойно.  Почему ты не можешь принять это и успокоиться?
Латифа всхлипывала, рыдая, она едва могла говорить, но Мухамед,  пораженный впервые высказанными ею против  него  возражениями, ловил каждое произнесенное ею слово, не веря собственным ушам!
- Жади отправила такой же журнал Саиду, это он и привез его тебе, наверняка! И ты прочитал его, или Саид пересказал написанное! Хватит, Мухамед!  Самира – моя дочь, я от неё не откажусь! Я и так допустила ошибку, позволив ей уйти из дома! Мне надо было уйти вместе с ней!
- Что?! Что ты такое говоришь, опомнись, Латифа! Ты не в себе, ты действительно больна!
- Не-е-ет!- вытирая слёзы ладонями, возразила осмелевшая сестра Жади. -  Наконец-то я выздоровела, Мухамед! Ты вылечил меня в тот момент, когда взял себе вторую жену! Вот только я не сразу об этом узнала! Ты предатель! Ты обманщик, не сдержал данное мне слово! Разве ты не клялся сразу после свадьбы не брать вторую жену?
- Но, Латифа, в брачном договоре об этом не было ни слова! – промямлил Мухамед, поняв, что притворяться не придется. И предстоит разговор, теперь уже по-настоящему серьезный.
- Хватит, Мухамед! Мне всё известно! – Латифа поднялась с пуфика возле зеркала, и теперь стояла как разъяренная фурия. – Я знаю правду о второй жене! Я никогда, ты слышишь, ни-ког-да  не приму твою молодую жену! Я с тобой разведусь! И сделала бы это прямо сейчас, если бы не свадьба Хадижи! Но потом я ни минуты не останусь с тобой под одной крышей! Я уйду жить в пансион, где живет Самира, и там буду ждать решения семейного суда!
Мухамед всё-таки взял себя в руки и, перестав трястись, надулся  для важности, как всегда это делал, и жестко сказал:
- Ты не получишь развод, Латифа. Почему ты решила, что я отпущу тебя?
Латифа усмехнулась сквозь слёзы:
- Какой же ты самоуверенный, Мухамед! Сейчас не средние века, и мы не в Марокко! Что бы там не решил семейный суд, а я буду настаивать на разводе и выплате мне махра домом, в любом случае официально я расторгну отношения с тобой! И здесь, в Бразилии, ты ничего не сможешь со мной сделать. Здесь иные законы, и они меня защитят!
- Что-что? Латифа, ты сейчас разговариваешь как феминистка из Каира! Ты слышишь себя со стороны, моя козочка?!
- Не смей называть меня «своей козочкой»! – чуть ли не взвизгнула она в ответ, что вовсе было не похоже на Латифу.
- До чего мы докатились! – печально подытожил Мухамед, горестно разведя руками в стороны. – Ну есть теперь вторая жена, так чем она тебе мешает? Она – там, в Фесе, а ты – здесь, в Бразилии! И вы, может быть, никогда в жизни не пересечетесь.  Так для чего ты рушишь всё то, что было между нами 25 лет?
- Это ты мне говоришь такое, Мухамед?!!!- задохнувшись от его наглости, спросила женщина.
Их выяснения отношений были прерваны вернувшимся Амином. В руках он держал несколько журналов. Положив один из них на столик  для матери, второй он скрутил в руках трубкой и вызывающе посмотрел на отца.
- Весь Сан-Криштован читает статью Самиры. Вот этот номер дал мне Базилио. Ещё один – Рапазао. Отец, не смей трогать этот журнал! Я не позволю тебе обижать мать!
Мухамед от неожиданности отступил на шаг назад, запнувшись о край коврика и едва устояв на ногах. Вся семья восстала против него? Что происходит?
Амин обнял мать, подав ей носовой платок. Когда женщина привела себя в порядок, она сказала:
- Амин, я знаю, что твой отец взял вторую жену. И больше не собираюсь притворяться. Я отказываюсь от Мухамеда. Я не хочу быть больше женой твоего отца. И…
Амин, как и Мухамед, открыв рот, слушали, что говорит Латифа. Не смотря ни на что, Амину тоже не хотелось, чтобы семья рухнула, и мать развелась бы с отцом. Он обескуражено молчал, а она продолжала:
- Я решила, что свадьбу Хадижи не стоит омрачать семейными скандалами, но потом я уйду из дома, разведусь с твоим отцом, пусть привозит из Феса ту женщину, пусть дядя Абдул находит твоему отцу ещё нескольких жен, но меня это уже касаться не будет.
- Успокойся, мама, не переживай! Всё уладится!
Мухамед криво усмехнулся, сказав:
- До этого ещё далеко, моя КОЗОЧКА, а пока я ещё твой МУЖ, и поэтому с этого дня ты не выйдешь из дома! Я так считаю нужным поступить с тобой тебе же на благо! Тебя настраивает против меня твоя сестра Жади! Это она подсказывает тебе, как поступать!
- Отец!- предупреждающе произнес Амин.- Ты ничего не будешь делать против моей матери! Я не позволю превратить её в пленницу!
- Не вмешивайся, сынок!- выставив вперед полную ладошку, твердо парировал Мухамед. – Это мое дело. Ты сын, и тоже будешь подчиняться моим решениям. И я повторяю: с этого дня все дела, связанные с выходом на улицу, будет делать твоя жена Халиса: ходить в магазин, на рынок, в аптеку…  А ты, Латифа, будешь заниматься домашними делами. Телефон я отключу  – он ни к чему. У нас с Амином есть сотовые. Тебе разговаривать не с кем. Только Мустафа будет иметь право зайти к нам, а дона Ноэмия  - только вместе с ним и в моём присутствии! Всё!
Латифа и Амин, совершенно ошеломленные, молча стояли перед ним, хозяином дома, и у Латифы не было сил что-либо возражать.
Довольный отсутствием сопротивления, Мухамед, почувствовавший себя победителем, решил оставить последнее слово за собой:
- Ты всё поняла, Латифа? Пусть приезжают твои родственники, будем ждать семейного суда, если ты не передумаешь, но пока ты будешь находиться дома, и не смей никуда выходить! К тому же вот-вот наступят дни карнавала, и вам, женщинам, вовсе будет нечего делать на улицах этого города греха! Ты, Амин, тоже как муж, следи за своей женой! Халисе не стоит видеть того, что происходит даже в Сан-Криштоване во время карнавала! Что не предназначено для женских глаз  в Марокко, то вредно женщинам и здесь!
Амин зло смотрел себе под ноги, не имея возможности спорить с отцом. Но мало того, что он был зол на отношение отца к матери, так ему ещё и про Халису напомнили!
- Со своей женой я сам разберусь! – буркнул Амин и вышел из комнаты. Халиса, поднявшаяся наверх, чтобы позвать всех на ужин, не осмелилась зайти в комнату, где кипел скандал. Она сочла правильным укрыться в своей спальне. Вот и Амин теперь зашел сюда обозленный и расстроенный.
- Халиса, спрячь куда-нибудь этот журнал, так, чтобы он не попался отцу на глаза. Я хочу его внимательно прочитать. Сохрани его, поняла?
- Конечно, Амин, не волнуйся, я всё сделаю, - примирительно ответила жена. – Ужин готов, всё на столе. Давай спускаться?
- У меня пропал аппетит, - едва бросил ей в ответ всё-таки голодный Амин.
- Я спущусь вниз, буду ждать всех в столовой. А ты поступишь, как сочтешь нужным, - предложила молодая женщина и вышла из комнаты, открыв перед этим крышку своего сундука, привезенного из Марокко вместе со свадебными подарками, где хранились теперь многие её личные вещи, и аккуратно положила сверху журнал, чтобы Амин при желании в любой момент мог бы достать желаемую вещь. Халисе было нетрудно оказать подобную услугу.
Латифа в свою очередь тоже спрятала принесенный Амином журнал под край матраца. И легла сверху, отказавшись спускаться к ужину. Мухамед напрасно прождал ставшую неожиданно строптивой Латифу, не пришел и Амин, только Халиса ждала, стоя возле плиты, указаний свекра.
Наконец, Мухамед не выдержал. Он подал знак невестке поставить для него блюда с таджином и салаты, потом протянул руку за свежим хлебом с хрустящей корочкой, подумав при этом, что если Латифы не станет в его доме, то не есть ему многих привычных блюд; придется отказаться и от многих приятных привычек, обеспечиваемых руками жены, без которой был немыслим его дом.
Потом он с аппетитом поел. Амин так и не появился. Мухамед вышел в зал, посидел с  кальяном на диване, покурил табак с ароматом персика, потом надумал сходить к Мустафе, а там, возможно, они вместе прогуляются до мечети, где у Мустафы был знакомый мулла. Было уже довольно поздно. Но ведь в мечети даже ночью кто-нибудь есть.
Мухамед понимал, что самому не разрешить эту сложную семейную ситуацию, в которой ни дядя Абдул, ни даже Саид не могли помочь. Саид дал верные советы. Но, увы, они запоздали. Как усмирить Латифу и вернуть её в лоно семьи, он предпочел бы узнать у опытного и знающего религиозные каноны муллы.
Вот поэтому просьба Мухамеда стала полной неожиданностью  для растерявшейся и без того Халисы, так и не дождавшейся к столу, полному  приготовленных ею блюд, ни мужа, ни свекрови.
- Халиса! – позвал строго свёкор. И когда девушка, потупив глаза, появилась перед ним, сказал:
-Собери для меня в кастрюлю мясо и таджин. Отдельно заверни хлеб. Я собираюсь сходить в мечеть, и эту еду я заберу с собой…, да…, если Амин тебе ещё не сказал, то говорю тебе я:  без моего разрешения Лара Латифа выходить из дома не должна. Она будет заниматься дома всеми делами и  выйти сможет только после моего личного разрешения. Так надо. А твоими делами станут все те, что связаны с выходом из дома! Ты поняла меня?
Невестка кивнула и молча отправилась к столу собирать указанные продукты, думая про себя, каким образом она сможет удержать свекровь дома, если та решит всё-таки нарушить запрет мужа и выйти из дома?
А Мухамед, нервно поглаживая затылок одной рукой, а другой – непроизвольно по привычке перебирая четки, лихорадочно думал о том, что, какой бы совет не даст ему мулла, но и сам он не должен оплошать: есть вещи, которые он может сделать без чьей–либо помощи, и о чем  лучше никому и не знать.
Например, завтра же, когда Латифа спустится готовить обед, он отыщет её шкатулку с золотом и спрячет. А точнее – просто закроет в свой сейф. Так надежнее, денег у Латифы нет, а золотом ей тоже не удастся расплатиться, даже если она сможет уйти каким-то образом из дома. «Впрочем, куда она пойдет? К Жади? К Самире? Может быть. Но тем белее – я не должен глаз спускать с Латифы. А то ведь Жади ещё поселит мою жену под одной крышей с бывшим любовником жены моего брата! Дожили!».
Наконец, он забрал поданный невесткой пакет и вышел из дома.
И первой, кого он увидел, оказавшись  на улице, была дона Жура, стоявшая возле своего бара с развернутым журналом в руках. Ненавистная Мухамеду особа была настолько увлечена чтением, что не замечала никого вокруг себя.
«Конечно, что она может читать, как не статью негодницы Самиры?» - зло подумал он. И в тот же миг был хозяйка бара, будто почувствовав его мысли, оглянулась и посмотрела в его сторону. Презрительно нахмурившись, она демонстративно, как показалось Мухамеду, не спеша перелистнула несколько страниц и снова уткнулась в журнал, теперь внимательно рассматривая фотографии, что было заметно даже издали.
Мужчина почувствовал, как его всего с ног до головы захлестывает чувство злобы. Незаметно окинув массивную фигуру противницы, он с раздражением думал: «Да….Если Латифа покинет мой дом, это станет позором для него и поводом для долгих пересудов для всей улицы, всего Сан-Криштована». А как торжествовать станет дона Жура? Достаточно увидеть её лицо уже сейчас. Он представил выражение лица несносной соседки, которую ему придется видеть ежедневно, когда его Латифы уже не будет рядом, если он не сможет переломить ситуацию… Ох…, но как же её удержать? А скандал, который прокатится по всей медине Феса? Как он сможет ездить в Марокко за товаром? А ему придется делать это весьма часто! Как жить без жены в доме? Если не останется Латифа, ему придется привезти из Марокко Лейлу… Аллах! Какая из неё хозяйка?! Вот у Латифы – золотые руки, просто  представить невозможно, что с его Латифой измениться всё в доме! «Нет, нет, он так этого не хочет! Но что же делать?», - задавал себе в который раз этот вопрос Мухамед. Кроме того, Лейла не только неопытная, она ещё и выглядит… как 16-летний ребенок!пусть по документам ей и 18 лет1 Что будут думать люди о нем здесь, в Рио-де-Жанейро, когда в его доме появится щуплая невысокая девчушка, в которой все будут узнавать его молодую жену? Мухамед с ужасом представил себе эту картину, не замечая, что давно прошел мимо дома Мустафы и идет в сторону улицы, ведущей к мечети. 
Опомнившись, наконец, он решил, что так даже лучше: что может сказать ему Мустафа? То же, что и брат Саид! Мухамед же нуждался в совете муллы, ему необходим был совет, который укрепил бы его душу.
А что Саид? Брат дал ему дельные советы, но некоторые уже запоздали. А вот если всё-таки Лейлу придется привезти из Марокко в Бразилию… Прав Саид, хотя он и в шутку, наверное, сказал:
- Пусть твоя вторая жена носит здесь в Рио паранджу, если тебя смущает её слишком юный вид! Это одеяние скроет и её лицо, и фигуру. Никто не сможет увидеть даже её лица, если ты привезешь Лейлу в таком виде прямо из аэропорта в дом, а затем запретишь ей выходить на улицу без этого одеяния? Не думаю, что она посмеет противиться твоим приказам! А соседям можешь смело рассказывать, как набожна твоя жена, как верно соблюдает она обычаи, привитые ей с малолетства в её родной семье. Ты же не хочешь расстраивать жену, пусть ходит в парандже, если ей так больше нравится. Кому от этого плохо?!
Да, совет Саида был хорош! Пройдет год или два, Лейла станет выглядеть взрослее, а там и ребенок может родиться…. Пусть тогда снимает с лица чадру и одевается так, как всегда была одета его Латифа!
Мухамед непроизвольно оглянулся на проходивших мимо женщин: короткие юбки – выше колен!- какие-то куцые на тонких лямках маечки, открывающие пупок – традиционная одежда местных. Какой харам! Закатив глаза на секунду, Мухамед взял себя в руки и шел теперь, не глядя по сторонам.
Ну почему женщины такие собственницы? Насколько проще было бы всем, если бы Латифа осталась и передала свой опыт юной, неопытной Лейле! Впрочем, девчонка будет в доме не одна! Как же он забыл о том, что Халиса – дальняя родственница Лейлы? Значит, у неё будет поддержка! Халиса, правда, по положению окажется ниже молодой жены свекра, ведь она всего лишь жена сына, т.е. невестка в доме, где появится молодая хозяйка. Как всё сложно!
Они с Латифой так много лет прожили своей семьей, отдельно от многочисленных родственников! А ведь в больших семьях свои порядки, свой уклад! Халиса была родом как раз из такой многочисленной, пусть и далеко не бедной семьи, уж она-то знает устои, привыкла к ним. Ей придется принять дальнюю, бедную некогда, родственницу теперь в качестве своей свекрови. Пусть и не матери Амина! Но ей положено будет подчиняться Лейле, разве не так?
Пожалуй, что и тут могут начаться сложности! Характер у Халисы, прямо скажем, не сладкий как финик из Басры, пусть она этого и не показывает. И Мухамед чувствовал, что если его сын и дальше станет продолжать вести себя так, как сейчас, то невестка не долго будет терпеть подобное отношение к себе! Не хватало только, чтобы ещё и Халиса потребовала бы развод из-за того, что Амин не дает ей ребенка, потому что, как подозревал Мухамед, Амин не спит с молодой женой!
Вот и об этом тоже он хотел попросить совета у муллы, прежде чем следовать другому совету, данному опять же Саидом.
А Саид, выслушав тогда, при встрече, об этой проблеме, тревожившей брата, только усмехнулся и напомнил, что рядом с магазином Амина, помнится, он видел не только аптеку, но и иное заведение …секс-шоп. Одним словом, не только в Марокко можно купить лекарственные средства, вызывающие желания у мужчины, даже против его воли… Так почему бы Амину не попробовать чай с лекарственными кореньями или что там продают, в каком виде?- Саид не смог уточнить, т.к. будучи уже не очень молодым мужчиной, тем не менее, не имел никаких проблем ни с одной из трёх жен… в этом плане.
Мухамед усмехнулся: он тоже таких проблем не ведал, но в магазин зайти придется, если нет другого способа заставить сына посмотреть на жену глазами мужчины. А что поделаешь? И ссориться с кланом семьи Халисы – это не шутки! Тогда и у Саида начнутся неприятности!
«Чертова баба – эта дона Жура! Её поговорка так и лезет в голову!» - подумалось зло отцу Амина, в тот же миг с ужасом обнаружившему себя совсем рядом с мечетью. «Какой харам! Я сквернословлю рядом с домом Аллаха! Пусть даже мысленно, это всё равно харам!» Сжав покрепче в одной руке пакет с едой для бедных, которую он нес в мечеть, а другой держа в кулаке четки, он быстрей зашагал к мощеному дворику небольшой мечети, во дворе которой светил фонарь. Дверь мечети тоже была распахнута, а на пороге стоял знакомый мулла, который как будто ждал именно Мухамеда.

Ооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооо

Умиротворенный в мыслях муж Латифы возвращался через несколько часов домой. Сначала совершили вечерний намаз, а потом был долгий разговор с муллой Абу-Бакар-Мухамадом (*имя вымышлено автором, любые совпадения случайны).
Со спокойным сердцем Мухамед возвращался в свою семью. Все ответы на волнующие его вопросы  были получены, всё растолковано и объяснено… Семью надо сохранить во что бы то ни стало. Латифа должна принять Лейлу, смирив гордыню. Халиса  подружится с Лейлой и поможет освоиться в новом доме её мужа. А потом Аллах даст детей молодым женщинам, и в доме воцарятся совсем другие заботы и проблемы. Сейчас надо только пережить этот сложный период. Пережить достойно, смиряя гордыню – это женщинам, проявляя мудрость – это мужчинам.
Мухамед шел по знакомым улицам, прокручивая в голове беседу с мудрым знатоком канонов, обычаев и законов их религии. Теперь всё казалось таким простым и легко улаживаемым! Уважаемый мула настаивал на том, что все жены должны жить вместе, в одном доме, единой семьей!  То, что такая молодая жена осталась одна, в Фесе, пусть и под опекой престарелого дяди, это неугодно Аллаху!- именно так истолковал для себя Мухамед слова муллы.
«Неужели придется везти сюда Лейлу? Но Саид против! Что делать?» Впрочем, о сроках ведь разговора не было. Если Латифа заупрямится, он так и сделает: привезет юную женушку в Рио, а Латифе, если она не захочет смирить гордыню, придется отправиться в Фес, в дом своего дяди, но тихо, без скандала, и если захочет, то даже получив развод.
Но всё-таки какой-то червяк сомнения грыз его изнутри: Латифа не уедет из Бразилии! Здесь её дети, и даже дядя Али не в силах будет заставить её уехать вместе с ним! Самое страшное, если Жади возьмется помогать сестре. Тогда – всё!
Мухамед споткнулся о выброшенную кем-то на тротуар большую бутылку из-под кашасы, не удержался и растянулся посреди улицы. Редкие прохожие с удивлением оглядывались на странно одетого мужчину, в длинной, до пят джеллабе, в которой Мухамед отправился в мечеть.
- Синьор Мухамед! Вы не ушиблись? – тут же раздался рядом голос вездесущего Базилио. – Я помогу подняться!
И вот уже парень из бара доны Журы с силой тащил его вверх, помогая тяжелому на подъем Мухамеду принять вертикальное положение.
«Тебя тут только не хватало!» - едва не произнес вслух раздосадованный муж Латифы, не сумев, однако, сдержать выражение досады на лице.
- Вам стало плохо? Закружилась голова? Тоже давление скачет, как у Художника, синьора Олаво? Он тоже посылал меня сегодня в эту аптеку! Вот – видите, аптека, которая рядом с магазином Амина?
Мухамед только кивал в ответ на бесконечную болтовню бездельника из местного бара, отряхивая светлую, в бежевую полоску, джеллабу, недовольно заметив несколько темных пятен ещё неизвестно чем оставленные на одежде после падения.
- Синьор Мухамед, вы не зайдете в аптеку? А давайте я схожу – куплю всё, что нужно. Только скажите название таблеток от давления. Синьор Олава принимает эти… как их… забыл… он мне на бумажке написал, но я почти не умею читать, но я фармацевту показал, мне продали то, что там было написано…
- Всё! Благодарю тебя, Базилио! Дальше я сам справлюсь! Шукран!
- Шукран! – зачем-то повторил по-арабски, но разочарованно, парень, удаляясь в сторону переулка, где, как было известно всему Сан-Криштовану, он и проживал  в небольшой фавеле в семье престарелых родителей.
А мужчине пришла в голову мысль, что не просто так он упал рядом с аптекой. Судьба не спроста посылает ему знак. Оглянувшись по сторонам, охнув от боли в колене, стоило ему сделать шаг, он похромал в сторону нужного заведения, обдумывая, как объяснить аптекарю, какое средство ему необходимо, помимо обезболивающего – разбитая  нога болела, казалось, нестерпимо. Но аптекарь, осмотрев колено, наложив тугую повязку, выслушал сбивчивую просьбу Мухамеда, с невозмутимым видом, молча, протянул и то лекарство, о котором так несмело спросил его 40-летний мужчина.
Воровато оглядываясь, отец Амина спрятал в карман джеллабы флакон с жидкостью, радуясь, что средство, рекомендованное Саидом, не в таблетках. А небольшую ложку жидкости всегда можно влить в тот же мятный чай или даже в тарелку Амина, предпочитавшего есть по-европейски, ложкой, а не правой рукой.
В прекрасном настроении муж Латифы возвратился домой, озаботившись лишь тем,  куда теперь понадежней спрятать флакон, призванный спасти семью сына от распада, а возможно, должному  поспособствовать и рождению новых членов семьи Мухамеда. Если Халиса будет ждать ребенка к моменту развода, требуемого Латифой, то его козочка, наверняка, передумает! «Как она сможет отказаться от возможности увидеть своего первого внука?»
Уже в комнате, осмотревшись по сторонам, отмечая мысленно, сколько пыли собралось на вещах, видимо, в результате откровенного саботажа Латифы, переставшей заниматься уборкой в их общей спальне, Мухамед никак не мог быстро придумать, куда же спрятать бутылочку из тонкого стекла.
«В бахурницу!», - обрадовался, было, он. Но, положив лекарство внутрь сосуда для благовоний, испугался, что вот Латифа  опомнится и придет наводить порядок, и всё найдет… Наконец, замотав небольшой флакон в носовой платок, Мухамед не придумал ничего лучше, чем вложить всё в коробку из-под другого лекарства и поставить её на видном месте – там, где обычно он оставлял настоящее средство от  несварения в желудке. «Латифа не станет трогать мои лекарства!», - наконец, успокоился он, перестав метаться по комнате, боясь теперь уже, что своими передвижениями вызовет подозрения у родственников. Он решил принять душ, переодеться и лечь спать.
«А Латифа пусть подумает, что с ней станется, если она не смирит гордыню! Она мноооогое потеряет! Я подожду, не стану больше вызывать её из той комнаты, она опомнится, и сама придет ко мне под бок, как было всегда», - зевая от души, размышлял самоуверенный племянник дяди Абдула.

В соседней же комнате лежал Амин на своей половине постели и читал статью, написанную строптивой сестрой.
«…С обилием зелени на улицах и несметным количеством экзотических цветов, рассаженных везде, где только можно, Рио-де-Жанейро, втиснувшийся между хребтом гранитных гор и усеянным островками заливом Гуанабара, действительно очень красив…», - читал вполголоса Амин, поражаясь, как удивительно точно описала Самира город.
Он сам никогда не задумывался о том, красив город или нет, какие там ещё экзотические цветы и гранитные горы вокруг города – ведь с самого раннего детства отец воспитывал  в нем торговца. И всматриваться в окружающий мир ему не приходило и в голову. Ведь на прилавках отцовского, а теперь и своего, магазинов надо было следить прежде всего за наличием товара, а не отвлекаться на разные глупости! Но вот Самира… Да, из неё получилась настоящая журналистка.
Амин испытал чувство, сродни гордости, за сестру, пусть и отвергнутую его семьей. Но, в конце концов, отец сам позволил себе столько нарушений семейных правил, что Амину больше уже не казалось невозможным пойти в чем-то против его воли! Из-за отца он потерял Эмми, а теперь, когда ему приходится жить с нелюбимой женщиной, отец взял в жены молоденькую девчонку – моложе Самиры, младше Халисы и его самого!
«Халиса подружится с этой…. Как её? ..Лейлой! А что станет с матерью?» - озабоченно думал парень, непроизвольно рассматривая обложку журнала, с которой на него смотрела повзрослевшая и ставшая такой красавицей сестра. «Мать может уйти из дома к Самире, станет скитаться по этим жутким пансионам – как она сможет выдержать такую перемену участи? Ведь мать привыкла быть полновластной хозяйкой в своем доме!» Полистав ещё страницы журнала с красочными фотографиями, Амин отложил его в сторону, сердито решив, что надо купить дом для них с Халисой, и вот тогда он сможет забрать к себе мать, потому что он никак не может позволить матери жить в каком-то там пансионе! Пусть даже рядом с Самирой! Которая, кстати, может выйти замуж за бразильца – ведь она не носит платок, не прячет свою красоту, а, наоборот, выставляет себя напоказ!
Красивые светло-русые волосы (неужели обесцвеченные??? – с ужасом решил Амин), топик такой короткий, что оставляет открытым пупок, и джинсы. Амин почувствовал, как начал злиться. Может, прав отец: Самира непокорна и принесет ещё много позора на их головы! Вот Эмми не позволяла себе одеваться подобным образом! Нет, если родители соберутся разводиться, а он не сможет купить дом для них с Халисой, то лучше будет для матери – вернуться в Фес в дом дяди Али и Зорайдэ!
Амин протянул руку и выключил светильник со своей половины постели, молча укладываясь набок спиной к Халисе.
Отвергнутая в очередной раз как жена Халиса почувствовала уже ставший обычным укол обиды.  «Мне не нужен развод, но припугнуть семью намеком на возможность такого шага с моей стороны - почему бы и нет? Мне нужен ребенок, для чего я вышла замуж? Мне нужен муж и полноценная семья!» Халиса втайне всё-таки надеялась на то, что, родив долгожданного первого внука, она сможет добиться того, что Амин примет её как мать своего сына. Он полюбит ребенка: а как же иначе? И тогда  будет по-другому относиться и к ней тоже!
Халиса представила, как держит на руках пухлого младенца в крохотной, сшитой на такой возраст, джеллабе, на ножках - крошечные бабуши, непременно светлые, как носят взрослые мужчины, и ей до слёз захотелось этого ребенка, пусть и придуманного ею. И Халиса ещё долго лежала с открытыми глазами, из которых струились горькие слёзы. А за окном закапал дождь, лето в Бразилии заканчивалось. Капли стучали по навесу над окном, и под их нестройные тихие удары девушка всё-таки уснула, продолжая и во сне видеть у себя на руках маленького мальчика с глазами как у Амина.

Оооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооо

15. Глава 5. ЧАСТЬ 3. Замыслы Халисы. Самира и Жади у дома Мухамеда.

В то же самое время в доме Латифы и Мухамеда  две запертые женщины метались в поисках выхода. Нет, вовсе не пытаясь открыть дверь, а в том смысле, как решить свалившиеся на их головы проблемы.
Халиса должна была привести в порядок дом. Вот только у неё не выходили из головы слова, сказанные свекровью о том, что у Амина будет столько жен, как у его дяди Саида. «Как может женщина желать своему сыну много жен, если сама разводится с мужем из-за того, что тот взял вторую жену?» - горько сердилась она на Латифу. И чувствовала, что не права. Ведь свекровь, всего лишь как мать, хорошо знающая своего единственного сына, сказала правду. И надо не злиться на мать Амина, а сделать выводы и продумать дальнейшие действия. Что она может сделать, чтобы удержать Амина рядом с собой, не допустить появления в доме ещё одной жены Амина?
Халиса зашла в комнату сида Мухамеда, которую Лара Латифа не убирала несколько дней. Теперь это делать придется ей, Амин дал понять, что пока родители не помирятся или не появится здесь в доме Лейла…, комнату должна будет приводить в порядок она. И вот теперь Халиса, девушка, родившаяся в   обеспеченной марокканской семье, вынуждена сметать пыль и чистить ковры в комнате свекра, в то время, как семья мужа вполне может позволить себе нанять прислугу – пару служанок, которые  выполняли бы в доме почти всю работу. Ну разве что на кухне должна чувствоваться рука хозяйки дома. А пока уборкой вот приходится заниматься ей.
Злясь на семью, на мужа и обстановку, сложившуюся в семье, из-за чего ей добавилось работы, Халиса оказалась в комнате Мухамеда. И первое, что ей издали бросилось в глаза – картина, криво висевшая на стене. Что с ней не так? Сначала девушка решила, что картина изображает что-то сюрреалистическое. Но это было так не похоже на Латифу и отца Амина!
И только подойдя ближе, она поняла, что картина висит низом вверх. Что бы это значило? И как поступить ей: повесить правильно или оставить, как есть? Всё-таки Халиса решила переделать так, как полагается, не позволяя себе думать о том, что к такому решению её подтолкнуло всего лишь любопытство. Ведь не просто так
случилось это событие! Сид Мухамед снимал картину, а потом вешал её на место!
И Халиса, не долго думая, сдернула с гвоздика картину, висевшую на шелковом шнурке. Как она и догадывалась, за картиной оказалась небольшая дверца сейфа – точно такой же стоял в кабинете её отца в родительском доме. Мать хранила там своё золото! Странно, Латифа не прячет свое золото, Амин говорил, что у его матери золота совсем немного. А у его сестры Хадижи – несколько шкатулок. И ему не кажется это смешным, как, например, Самире или тете Жади, а вот мать он жалел, потому что отец был как-то скуп с ней. «Сколько же золота он подарил той девчонке, Лейле?» – ревниво задал он однажды такой вопрос.
Подергав ручку сейфа, убедившись, что всё закрыто, Халиса, которая даже мысли не допускала залезть в чужой сейф или заглянуть без разрешения в чужую шкатулку, тут же повесила правильно картину, на которой оказался изображен незамысловатый сюжет: на узкой улочке медины остановились и о чем-то спорят две женщины. Лица обеих закрыты так, что видны одни только глаза, но даже по такому небольшому кусочку на  лицах женщин можно понять, что на картине – молодые женщины. Они остановились возле входа в магазин, но рядом, вероятно, находится мечеть, потому что острый минарет уходит высоко в небо. Возможно, эти женщины – две жены одного мужчины, который отправился в мечеть на молитву, а жены остались ждать его снаружи?
Халиса попыталась разглядеть на картине выражения глаз этих женщин: как они смотрят друг на друга? С симпатией, как две подруги, или с ненавистью, как заклятые соперницы? Или улыбки их лживы, взгляды обманчивы, а  сердца под черными одеяниями черны так же как ткани, из которых сшиты их джеллабы и хиджабы? Девушка еле смогла оторваться от созерцания картины.
«Что я делаю? Не хватало только, чтобы кто-нибудь вошел и решил, что я роюсь в их вещах!» И Халиса снова сняла картину и повесила её так, как было раньше. Может быть, свекор сделал это специально, чтобы проверить, бывает ли кто-то в комнате, прикасается ли свекровь к сейфу…
Протерев полку с несколькими книгами, названия которых ей ни о чем не сказали, она затем перешла к полке, где лежал Коран и четки синьора Мухамеда – не те черные, из агатовых бусин, которые отец Амина не выпускает из рук, а синие с «метелкой» на конце, темно-зеленые из нефрита и ещё несколько предметов.
Протерев кальян в углу на подставке, она поднесла к носу коробочку с курительным табаком, который используется специально  для кальяна, и по запаху поняла, что табак очень крепкий. Вот в её семье кальян курили даже женщины. Это было что-то такое – ну,  как чашка кофе  или стакан мятного чая, и совершенно не ассоциировалось с курением сигар или сигарет. Вот это никогда не пришло бы никому из женщин семьи в голову. А  табак для кальяна покупался с разными ароматами: Халисе нравилось курить кальян с персиковым ароматом. Никакого другого вкуса и запаха она не признавала. Но в семье мужа ей до сих пор не довелось испытать эти ощущения. Скорее всего, Амину не понравится вообще сам факт того, что она КУРИТ кальян. И Лара Латифа тоже к кальяну не притрагивалась.
Дойдя до тумбочки, на которой стояло несколько флаконов с лекарствами, вероятно, принимаемыми отцом Амина, Халиса решила их не трогать, только сдвинуть с места и протереть пыль под ними. Какое нужное ещё лекарство, а что уже пора выбросить – пусть решают без неё!
Халиса неловко повернулась и задела широкой юбкой один из флаконов, который упал, но не разбился. Впрочем, какой флакон? Это коробка с флаконом, если выражаться точнее. Вот только что теперь осталось внутри от бутылька после падения? Девушка осторожно открыла упаковку и с удивлением достала замотанный в носовой платок пузырек с лекарством, к счастью – совершенно не разбившийся. Этикетка на небольшой бутылочке коричневого стекла показалась ей знакомой..
Точно такое же лекарство она однажды видела в комнате тетки, когда они с Амином ездили в Сан-Паулу. Тогда её сестра-болтунья поведала страшную тайну теткиного брака, и для чего нужен этот лекарственный препарат. Что??? Сид Мухамед…,..хм…, но тогда как же… А жениться на Лейле нужно было для чего?
Может быть, именно в этом причина конфликта родителей Амина, а то, что Сид Мухамед взял молодую жену – это способ излечиться?.. Ах! Зачем она вообще дотронулась до этой упаковки? А впрочем…  Зная, какое воздействие оказывают на организм мужчины несколько капель чудодейственной микстуры, Халиса набралась храбрости, нашла в мусорном ведре в ванной комнате использованный бутылек из-под каких-то таблеток от желудка, и отлила буквально чуть-чуть… Отец Амина и не заметит, а ей хватит такого количества, чтобы Амин несколько ночей  не поворачивался к ней спиной.
А чтобы он ни о чем не догадался, она, Халиса, должна будет продумать, куда, в какое блюдо,  лучше всего накапать возбуждающее средство во время ужина, но так, чтобы оно подействовало перед сном. А, кроме того, ей и самой следовало придумать, как при этом подать себя мужу, который должен будет прежде всего решить, что необычные ощущения, испытываемые им, возникли в связи с ней, а не после выпитого стакана сока или мятного чая.
«Для начала достану то изумительное французское бельё, а на вторую ночь – попробую станцевать, только костюм для танцев возьму не такой яркий. Пусть это будет нечто в загадочных синих тонах с серебряными блестками. «Госпожа ночь» - так было написано по-арабски на этикетке…»
Халиса так была рада сделанной находке, что, спрятав чудесный флакончик,  быстро закончила уборку и поспешила в свою комнату. Точнее, в комнату их с мужем, вот в этом было и затруднение. Ей всегда не везло – то попалась с  фотографией Эмми, то ещё что-нибудь. Куда спрятать флакончик? Пробка совсем ненадежная! А если поставить его среди косметики: лаков для ногтей, туши духов… Точно! Амину в голову не придет копаться в подобных вещах! А вот ей будет очень просто добраться до флакона в любой момент!
Кстати, а что с Ларой Латифой? Халису обдало холодом: свекор приказал следить за женой, чтобы не позволить ей выйти из дома. Но сам же закрыл дверь на все замки так, что изнутри они при всём желании не смогут открыть дверь. Но  где Латифа?
Позитивно настроенная Халиса вышла в коридор на поиски свекрови..

Оооооооооооооооооооооооооооооооо
А Латифа тем временем без сил   опустилась в кресло возле постели.
Перед этим она безуспешно пыталась дозвониться до Феса, потом до Жади, до  доны Ноэмии, но в трубке раздавались только короткие  гудки. Т.е. аппарат не был отключен полностью – гудки шли, но стояла какая-то блокировка, и звонки не проходили через эту преграду. 
Что делать??? Достать сотовый телефон и позвонить при Халисе Жади и всем-всем? Халиса выдаст её Амину. Она больше не сможет связаться ни с кем, если Амин расскажет отцу, а Мухамед отберет у неё сотовый. Но как подать знак родственницам и дяде Али о том, что здесь происходит?
Но потом до Латифы дошло: а для чего ей так уж необходимо кому-то звонить? Только дядя Али реально мог бы помочь ей. Но он в Марокко, они с Зорайдэ прилетят в Бразилию на свадьбу Хадижи ещё только через месяц! А что он сможет сделать сейчас?
А Жади? Да, она могла бы поставить Саида перед фактом: или Мухамед не ведет себя как дикарь и принимает то, что он заслужил, или Латифа разводится до свадебного торжества. Даже сама Жади согласится, что скандал такого рода, конечно, неприятен перед свадьбой, но ведь так издеваться над Латифой брату Саида не позволено!
Латифа сначала постояла возле бесполезного телефона, потом села на край дивана и заплакала от обиды. А ведь теперь она плакала каждый день! Вот так нехорошо закончилась её семейная жизнь. Теперь, когда она  оказалась запертой в доме, откуда она и сама-то редко выходила, но теперь её ЗАКРЫЛИ, как когда-то Саид закрывал строптивую Жади в её комнате, пока не приехала Зорайдэ, которая нашла хитрый способ дать знак дяде Али о том, что не всё  благополучно, после чего он и отправился из Марокко в гости к племяннику в Рио навестить Саида и Жади…
Да, теперь она знает, что чувствовала Жади, когда её запирали в комнате, когда распоряжались её жизнью, как будто она была куклой. Что чувствовала её сестра, когда старики решили снова вернуть её Саиду, а для этого выдали замуж за Зейна? Если бы Зейн оказался не тем красавцем с европейским менталитетом, а вторым дядей Абдулом? А если и с ней поступят так же - только отдадут замуж навсегда в жены сладострастному старику, который будет вызывать в ней отвращение одним своим присутствием?
И что ещё говорил там Мухамед, чем грозился? Забрать её золото? Смешно! У неё было так мало золота, что даже соседи, казалось, знали наизусть содержимое её шкатулки! Но стоило подняться в комнату и проверить!
Латифа прошла к себе, заметив сквозь приоткрытую дверь, как старательно Халиса протирает кальян. Войдя в комнату, она прошла прямо к сундуку, в котором и хранилась её небольшая шкатулка. Едва прикоснувшись к шкатулке, Латифа поняла, что можно её и не доставать: она пуста. Но всё равно не верилось, что Мухамед… (её МУХАМЕД!!!!) мог так поступить! Вытащив ларец, Латифа откинула крышку и … онемела. Украшений не было.  Внутри было абсолютно пусто! Не осталось ни одного украшения! Что же… Теперь Латифа вспомнила, с каким нехорошим предчувствием она снимала вчера с руки широкий золотой браслет и укладывала в шкатулку необычный кулон - нагрудную пластину, с которой не расставалась никогда, потому что это свадебные подарки мужа… Как будто в последний раз снимала.
А утром сегодня что-то не захотелось доставать украшения, после такой обиды на Мухамеда. Теперь он вызывал только отторжение, а вот в своём отношении к подаренным им когда-то украшениям она не определилась. Всё! Видимо, никогда она больше не сможет увидеть скудное содержимое шкатулки.
Куда мог деть их Мухамед? Отнес в магазин? Спрятал где-то в доме? Он мог сделать это только сегодня утром!
Нееет! Он посмел забрать у неё украшения, которые и так жадничал покупать всю жизнь? Так пусть же он отдаст их второй жене! Как сможет носить Латифа золото, которое всю жизнь она связывала с Мухамедом? И вдруг на сестру Жади накатило чувство такого отвращения….И она  упала на постель и снова заплакала.
Она потеряла всё! Семью, мужа, устоявшуюся годами жизнь…Как неожиданно рухнул её мир! Это Жади годами расшатывала крепость, воздвигнутую вокруг неё  Саидом. А Латифе ещё месяц назад и в страшном сне не приснилось бы то, что с ней сейчас происходит.
  Когда в комнату осторожно заглянула Халиса, то, увидев раскрытую пустую шкатулку и, вспомнив угрозы свекра, всё поняла, что произошло: Сид Мухамед сделал то, что обещал. Так вот что лежит в сейфе за картиной, вызвавшей в ней такие неприятные ассоциации! 
- Лара Латифа, если вы знаете, как открыть сейф в комнате, где вы раньше жили, то золото лежит там, я думаю, - пожалев Латифу, сказала она, как-то не подумав, что сама себя выдает. Но Латифа ничего не заметила.
- Нет, спасибо, Халиса. Мне это золото больше не нужно. Если разрывать отношения, не стоит брать  с собой в будущее  осколки прошлого, о которые всё время будешь раниться. А сколько уже времени?
Девушка повернулась к часам, висевшим на стене над набольшим комодом, ответила:
- Скоро три часа. До намаза  я смогу успеть приготовить ужин, вот только скажите, что из блюд сделать? Продукты есть пока…
- Сделай таджин – любой, на свой вкус, хлеб остался , печенье… можно не печь, думаю, обойдется один день без сладостей…Вобщем, Халиса, действуй сама!
Девушка повернулась к двери, когда Латифа спросила:
- Халиса, мне неудобно у тебя спрашивать об этом, но как у вас с Амином складываются отношения? Я могу с ним поговорить …
- Нет-нет, Лара Латифа! Всё понемногу налаживается! Пусть всё развивается естественным путем! Амин признает меня, примет, вот увидите! Иншалла!
-  Иншалла! Я так хочу, Халиса, увидеть тебя с сыном на руках! Или с дочкой! Дочери ничуть не хуже сыновей!
- Да-да, Лара Латифа! Я пойду!- и невестка ускользнула в коридор, а через некоторое время раздались её увесистые шаги на лестнице.
Латифа, откинув руки  за голову,  мысленно дала слово себе, что всё-таки поговорит с сыном о том, что пора бы подумать и о детях. Да, она не могла не согласиться с Мухамедом только в одном: такую жену, как Халиса, Амин не может потерять. А если начнутся разбирательства, которые приведут семью к большим проблемам, и Халиса не захочет больше оставаться в скомпрометировавшей себя семье, то разводиться придется и Амину.
А потом…. Её сын вполне способен отправиться на поиски Эмми, и тогда судьба его будет печальна, а она сама не переживет, если с её сыном что-то случится!
Может быть, ей стоит действительно смириться? Ради Амина и его будущего? Где та Лейла? Она её не видела и может никогда не увидеть… Трусливые мысли закрутились в голове Латифы. А если её и правду вынудят уехать из Рио в Фес, поселят (вот унижение!) в старом доме на окраине медины, а потом и замуж выдадут? Оооооооо!!! Нееет! Замуж ей больше совершенно не хочется! Латифе страшна была даже сама мысль оказаться рядом с другим мужчиной, который стал бы называть её своей женой!
Но что тогда? Согласиться с Мухамедом? Но его она просто не выносит уже.
Если она обуздает свою гордость, сделает вид, что нет Лейлы, что ей всё равно, если мужа она потеряла, то ведь Мухамед всё равно станет претендовать на неё как на женщину. Латифу тошнило при одной мысли о близости с изменником. Но если она откажется от близких отношений – т.е. поставит такое условие для сохранения семьи, то Мухамед просто привезет себе , чтобы не быть ночью одному, вот эту самую вторую жену – в том числе и в наказание Латифы. Что делать?
Латифа поднялась с постели, поправила верблюжий плед песочного цвета, так любимый некогда её Самирой, и подошла к сундуку. Положив на место пустую шкатулку, Латифа  извлекла почти с самого дна завернутый в ткань сотовый телефон и, убедившись, что он не разряжен, набрала номер…

Оооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооо

Пока Латифа звонила Жади а потом пыталась дозвониться по сотовому до Феса, дона Жура тоже предприняла некоторые меры. Созвонившись с хозяйкой пансиона, своей доброй приятельницей, она попросила позвать к телефону Самиру. Разговор был недолгим. Самира всё поняла и предложила план действий, услышав о котором, Жура только довольно хмыкнула, бросив в трубку: «Действуй, девочка!»
Потом Самире позвонила обеспокоенная Жади, которая уже знала обо всём от Латифы, и теперь Самира лихорадочно собирала в сумочку необходимые вещи: блокнот, набор ручек и фотоаппарат, кошелек, где лежало около двадцати реалов и была мелочь примерно в семьдесят сентаво монетами. «Этой суммы достаточно для поездки», - решила Самира, опасавшаяся грабителей, которые могли подкараулить в любом месте города.
Натянув джинсы с поперечными разрезами на коленках и черный топик с аппликацией на груди, которая переливалась изломанными линиями при  малейшем движении, Самира быстро пригладив волосы, затянула их толстой резинкой и вышла из комнаты, не забыв закрыть замок на несколько поворотов ключа.
Увидев в конце коридора соседа, который в последнее время недвусмысленно давал понять Самире о своих намерениях, она прошла настороженно мимо, молясь в душе о том, чтобы ей не пришлось вот именно сейчас отбиваться от наглеца, не понимающего нормальных слов. Она с ним разберется – давно пора, но только не сейчас.
Но всё обошлось, видимо, его отпугнуло  решительное выражение лица у девушки, и было по всему видно, что она готова дать отпор. Оказавшись на улице, Самира нырнула в тут же подкатившее такси, внутри которого сидела Жади.
- Куда теперь? Что ты узнала, Самира, и от кого?
- Тётя Жади, мы сейчас поедем к бару доны Журы, сядем за столик на улице, закажем по стакану сока и посмотрим, как поведет себя мой отец. Амин, насколько я поняла, вот-вот должен возвратиться из своего магазина. Если он не захочет объяснить, что происходит в доме, и почему отец посмел закрыть маму как в Средневековье, то я демонстративно сделаю несколько фотографий дома, улицы, магазина, а потом мне придется пригрозить, что напишу статью о том, как в современном городе женщину запирают на ключ в доме только потому, что муж решил взять вторую жену, а первая оказалась в неведении, и потом отказалась принять новую избранницу мужа!- Самира горячо, скороговоркой проговорила всё это, приоткрыв сумочку и показав Жади фотоаппарат.
- Самира! Ты сделаешь это? – с ужасом спросила Жади, тем не менее восхищенная смелым решением племянницы.
- Тетя Жади, - тихо добавила девушка, - я не собираюсь устраивать скандал, вовсе нет! Я только припугну отца! Возможно, не напрямую, а через Амина. Он не должен так поступать с моей матерью, тем более, что он сам виноват – обидел маму, обманул, изменил ей, взяв вторую жену!
- Сесть в баре у доны Журы! – со сладким ужасом повторила Жади, понимая, как шокирован будет брат Саида подобным поступком. Но если это не понравится Саиду? Жади теперь боялась всего, за каждую мелочь, опасаясь, что Саид не пригласит её на свадьбу Хадижи.Но Самире этого не объяснить, ведь ей хочется защитить мать.
-Да! Мне позвонила дона Жура и рассказала, что весь Сан-Криштован в курсе этой истории. Дона Жура , если её не остановить, сама готова устроить какой угодно скандал, она даже полицию вызвать грозилась! Но лучше мы разберемся по-семейному! Без полиции. Правда, так будет лучше, тётя Жади?
Жади ошеломлённо молчала.
Полиция? Какая может быть полиция? Это же верный путь к тому, что Саид не пустит её на свадьбу Хадижи! И дона Жура тоже…Но раз уж события приняли такой оборот, то не лучше ли возглавить этот процесс? Взять ситуацию под свой контроль, как выразился бы Лукас? Правильно сделала, что согласилась поехать с Самирой, даже не зная о её планах! Но племяннице она не стала говорить об этом.
- Самира! Я дозвонилась до Феса по просьбе Латифы и поговорила с дядей Али. Он знает теперь обо всём. И обещал принять меры. Думаю, что нашего появления в Сан-Криштоване будет достаточно, чтобы Мухамед понял серьезность ситуации. А нам лучше обойтись без скандала.
-Хорошо. Но будем действовать по ситуации.
Вскоре машина подъехала почти к самому бару, и, расплатившись с водителем, Жади и Самира присели за один из свободных столиков на улице. Как только Базилио увидел Самиру, он, едва не подпрыгнул на месте и тут же скрылся внутри бара, откуда тут же «выплыла» дона Жура. Она о чем-то негромко переговорила с новыми посетительницами, после чего Анинья принесла Самире и Жади на подносе пару высоких бокалов ярко-красного сока с высокими трубочками и тарелочку с пирожками.
- У меня много дел, мне следить некогда, но Базилио, если вы сами не заметите, вам подскажет, когда возле дома появится синьор Мухамед  или твой брат, Самира.
Женщина оглянулась вокруг и, казалось, увидела того, кого искала.
-Базилио! – тут же позвала хозяйка бара работника,- твоя работа – на улице. Принимай заказы у клиентов, вытирай столики, но гляди в оба!
- Понял, дона Жура! – радостно ответил парень, предвкушая новое событие в жизни улицы.
Жура отправилась к кассе, чтобы пересчитать и убрать часть дневной выручки, думая о том, что Жади – как ни крути, пусть и не родная, но тёща её сына Шанди. Правда, отношения в этой семье весьма странные, и заводить разговоры с этой женщиной Журе совершенно не хотелось. Казалось, и сама Жади не воспринимала её, Журу, как родственницу. Ну да ладно!
Шанди никогда не отзывался плохо о жене Лукаса, а вот Мэл её не выносила, но, однако, тоже при Журе не обсуждала. И если Жура знала о том, что Мэл плохо относится к новой жене отца, т.е. к мачехе, то только со слов Шанди, которому многое в семейных отношениях Феррасов казалось не совсем обычным, пока не прояснилась вся история семьи, нехотя рассказанная Мэлзиньей Шанди в моменты откровенности. Эта женщина, Жади, оказывается, 20 лет любила отца Мэл, Лукаса… А мать Мэл, змея Маиза (Жура никак не могла простить ей того, как плохо относилась та к её сыну много лет назад, может быть, это и стало причиной того, что Мэл тогда пристрастилась к наркотикам!) Журу всегда трогали такие поразительные истории любви, любви, в которую она сама уже очень давно перестала верить и…
- Дона Жура! Синьор Мухамед появился из-за угла! Он ещё не заметил ни Самиру, ни её тетку! А Латифа уже давно стоит на балконе, и я видел, как она помахала рукой своим родственницам! И они в ответ – тоже!
- Базилио! Когда ты перестанешь хватать меня за платье! Что за дурацкая привычка?- сердито прикрикнула она, отталкивая от себя юношу, порой   забывавшего о субординации. Бросив на стойку полотенце и поставив протертый стакан, она вышла следом за Базилио на улицу.
И вовремя. Потому что первое, что ей довелось увидеть, было совершенно потрясенное лицо соседа, мужа пленницы. Он стоял перед дверью собственного дома, кажется, забыв о том, что нужно достать ключ и открыть замки, которых было не менее пяти, если верить Базилио. А Самира, как будто не замечая отца, привстав из-за столика, нацеливала фотоаппарат на… балкон дома родителей, где некогда сама прожила много лет до своего изгнания. Она сделала несколько снимков, слегка меняя ракурсы. Наконец, фотоаппарат был нацелен прямо на балкон, где, вероятно, кто-то находился. И вот только тогда Мухамед пришел в себя и поднял голову, чтобы узнать, кто стал объектом фотосессии отвергнутой непослушной дочери.
Дона Жура усмехнулась: сосед, обычно такой самоуверенный, синьор Мухамед сейчас имел жалкий вид: видно было, что он хотел бы высказаться по ситуации, вот только внизу были одни враги - и дона Жура, и Жади, и Самира...
И вот тут из-за угла магазина появился Амин. Он тоже притормозил от неожиданности: увидеть за столиком бара Самиру и родную тетку он никак не ожидал.
Что случилось?! Утром мать и Халиса в полном здравии оставались в доме, но если сейчас здесь находится Самира, которая в Сан-Криштоване не появлялась несколько лет – вон как соседи смотрят на неё во все глаза!; если здесь в баре сидит Жади – сестра его матери, то не случилось ли чего-то страшного?
Побледневший Амин быстро подошел к двери и дернул на себя, но дверь не открылась. Ничего не понимая, он начал судорожно трясти дверную ручку.
- Что ты делаешь, Амин? – очнулся Мухамед. – Ключ у меня! Возьми и открой все замки!
- Что с матерью? Что случилось?- спросил севшим голосом Амин.
- С твоей матерью? Ничего! Вот, полюбуйся, - показывая куда-то рукой вверх, ехидно проговорил отец, - твоя мать как одалиска выставляет себя на всеобщее обозрение на балконе. И твоя жена – тоже!
Он вытащил ключ из кармана джеллабы и стал по очереди открывать замки, пока Амин стоял с поднятой головой и рассматривал стоявшую на балконе мать, которая, не замечая его, улыбалась Самире и Жади, не сводя с них глаз. Халиса пряталась за её спиной и, кажется, пыталась уговорить вернуться в комнату.
- Амин!- тихо позвал Мухамед сына. – Спроси у своей сестры, для чего она фотографировала наш дом, да и меня тоже? И мать? Чего она хочет?
Он вошел в дом, прикрыв за собой дверь, а сын направился к столикам. Самира быстро убрала фотоаппарат в сумочку. Это заметили и Жади, и Амин, и Жура.
- Что, Самира, тебя уже били за то, что кому-то не понравилось, что ты их сфотографировала? – бесхитростно поинтересовался Базилио, тоже заметив, как быстро исчез данный предмет в безопасном месте.
- Что?!! Молчи лучше! Ты - Базилио, кажется, если я не забыла? – пренебрежительно спросила девушка, после чего парень обиженно засопел: как такое возможно, чтобы его могла забыть соседская девчонка? Да его весь район знает!
Амин подошел почти вплотную к столику, где находились его родственницы, но переступать черту, которая обозначала границу бара, не стал.
Заметив это, дона Жура хмыкнула: конечно, это воспитание синьора Мухамеда! В баре продается спиртное, значит, заходить нельзя – это харам, так, кажется? Слово «грех» по-арабски знало наизусть всё население Сан-Криштована.
- Самира!..- Амин не знал, как спросить у сестры о том, что потребовал выяснить отец.
- Амин!.. – Самира выдержала паузу, строго глядя ему прямо в лицо. – Мне известно, что вы с отцом закрыли маму с твоей женой в доме. Вы сделали так, чтобы наказать мать за то, что она не хочет признать многоженство отца, который женился на какой-то соплячке в Марокко!  А твоя жена играет роль тюремщицы матери, так? – в глазах Самиры плескалось презрение.
- Нет, не так, - пробурчал Амин. – Отец решил, что маме нужно дать время подумать над решением. А Халиса занимается домашними делами, ты же знаешь, что в нашем доме нет прислуги.
Самира замотала головой. Её прекрасные волнистые волосы давно рассыпались по плечам, потому что резинка не смогла сдержать тяжелых волос.
-Нет, Амин! Не повторяй за отцом этот бред! Никто не имеет права лишать свободы женщину только потому, что она не хочет жить в гареме! Ты хочешь знать, для чего я сделала столько фотографий? – иронично продолжала она. – Я напишу статью о жестокости в семьях бразильцев разных социальных групп и слоёв. И как пример, приведу нашу семью. И фотографии будут очень кстати. Теперь ты знаешь ответ – можешь передать отцу, чтобы и он знал!
Амин смотрел на Самиру так, если бы она обезумела. Как она смеет так говорить с ним, с мужчиной, пусть и родным братом? Как она осмелилась говорить таким тоном об отце? И что это, как не шантаж?
- Если отец не захочет, чтобы снимки его дома и заточенной на балконе нашей матери, а также и его самого, самодовольно открывающего кучу замков на двери, появились в очередной статье, в ближайшем выпуске. газеты, которую читает весь Сан-Криштован, он сейчас же даст слово, что не станет больше запирать мать в доме. Не станет её третировать! 
Видя, что брат молча стоит, глядя на неё из-под хмуро сдвинутых бровей, поджав губы, она с вызовом добавила:   
- Я не поленюсь приезжать сюда, к доне Журе, каждый день, чтобы узнать, как вы с отцом обращаетесь с моей мамой. Тебе всё понятно, Амин?- она спросила так строго, что даже Базилио, весь превратившийся в слух, поёжился, стоя почти рядом – у соседнего столика с грязной тряпкой в руке.
- Самира, я не думал, что отец в самом деле закроет дом на ключ. Не пиши пока никаких статей, выйдет только хуже….
- Хуже? Для кого - хуже? – тут же прицепилась к его слову журналистка.
Амин усмехнулся: он уже взрослый женатый мужчина, способный сам стать отцом при желании, а его сестра – как бы она не пыжилась, всего лишь девчонка. Если бы она не дурила, могла бы стать самой красивой невестой Феса. Но …
- Самира! Скоро начнет темнеть, тебе лучше накинуть платок, чтобы никто не польстился на твою красоту, и вернуться в тот дом, где ты сейчас живешь! Вечером в городе опасно! – Амин не стал ждать, что ответит вспылившая сестра, он повернулся и быстро пошел к дому. А Самира продолжала хватать ртом воздух, злясь на себя за то, что не смогла ответить Амину как следует.
-Успокойся, Самира! Садись, допей сок, - принялась утешать девушку Жади.
- Как я смогу узнать, что маму больше не закроют как пленницу в доме? –расстроенным голосом сказала она в ответ.
- Я буду наблюдать за твоими родственниками и пойму, сидит твоя мать под замком или нет, - успокоила Самиру и дона Жура.- Мне-то уж всё понятно: когда Латифа с невесткой идут на рынок, когда  - уборкой занимаются …. И дона Ноэмия может всегда в гости зайти по-родственному, а потом мне всё расскажет. Не переживай так! И Базилио всегда нос по ветру держит!
Лучше бы дона Жура не упоминала имени этого болтуна и сплетника, т.к. немедленно же и пожалела о сказанном, потому что Базилио, решивший, что и ему позволено вставить слово, тут же поинтересовался:
- А золото синьор Мухамед доне Латифе вернул? Вернул или нет? Я слышал, как синьор Мустафа говорил об этом с синьором Мухамедом!
- Золото? – удивленно спросила дона Жура. – Ты что такое мелешь, парень? Какое ещё золото?
- Наверно, Базилио имеет ввиду украшения моей сестры! У каждой марокканской женщины есть шкатулка с украшениями. Таков обычай. У Латифы тоже были золотые украшения.
-Отец отобрал у матери её украшения? – поразилась Самира.
- Нет, он их спрятал, чтобы твоя мать не смогла сбежать от него, ведь ей не на что будет жить, ни денег нет, ни украшения не продать… вот как хитро придумал синьор Мухамед! – философствовал Базилио.
-В голове не укладывается! – возмущалась Самира. Жади видела, что ещё немного, и племянницу будет не удержать  - она помчится в дом разбираться в случившемся. Но к счастью, к бару подъехала машина, из которой вышел Лукас.
- Я за вами! О, дона Жура, здравствуйте! Как поживаете? – Лукас завел вежливую беседу с матерью мужа Мэл. Они поговорили о чем-то минут пятнадцать, пока Самира и Жади усаживались в салон машины, и Жади уговаривала девушку больше не приезжать. Даже эта акция устрашения вообще не имела смысла. Такие вопросы решаются не угрозами и шантажом, а авторитетом таких людей, как дядя Али.
- Тетя Жади, а если бы дядя Али уже умер или его вовсе не было бы? Как тогда была бы решена проблема?
- Алхамдуллилах, Самира! Не говори так, чтобы не накликать беду! Без дяди Али  жизнь нашей семьи была бы намного тяжелее.
Лукас тем временем попрощался с доной Журой, и машина развернулась на улице, стараясь выехать из узкого проезда на дорогу из Сан-Криштована. Самира сидела молча, злясь на то, что ей не дали что-то сделать или ещё что-то договорить, она мысленно анализировала ситуацию.
Перебросившись парой фраз с Лукасом, Жади тоже замолчала: отвлекать Лукаса, когда он за рулем, она опасалась. И ещё – ей хотелось обдумать мысль, сказанную Самирой о дяде Али. Жади любила дядю Али. Она порой с удивлением вспоминала, как в первые месяцы после возвращения из Бразилии в Марокко после смерти матери не могла найти ни понимания, ни общего языка с дядей Али. Только Зорайда и Латифа приняли её такой, какая она была. Но, не желая зла дяде Али, а уж тем более, не думая о его смерти,  Жади пришла в голову мысль, что именно из-за дяди Али так трагически сложились жизни многих людей. Если бы он позволил ей и Лукасу пожениться и помог устроиться в жизни, если бы при этом он выдал замуж Латифу за Саида, а не за Мухамеда….
Жади покосилась на Самиру. Нет! Латифа никогда не отказалась бы ни от Самиры, ни от Амина, если бы ей предложили каким-то чудом вернуться в прошлое и изменить свою участь. От Саида у Латифы родились бы совсем другие дети.
А разве она сама отказалась бы от дочери? Её Хадижа – дочь Саида. Значит, что произошло в их жизни – они с Латифой принимали до определенного момента, потому что так было суждено. Появление Самиры, Амина, Хадижи – было предопределено свыше. И дядя Али был орудием судьбы.
Но потом Судьба изменилась, и вот уже Лукас с Жади- через 20 лет, а Латифа встала перед выбором: или быть первой женой, или развестись. Но кто знает, что Аллах приготовил сестре в жизни? Может, такую же страстную и сильную любовь, как и у них с Лукасом? 
Жади подумала, что Латифа за всю жизнь так и не познала, что такое настоящее чувство страстной, головокружительной, безумной любви. И что это за мужчина – Мухамед? Как его можно любить? Если бы мужем Латифы когда-то стал Саид, она смогла бы понять такую любовь, которая рождается в браке. Полюбить Саида можно было бы без насилия над собой. Но Мухамед? Жади всегда слегка презирала в душе мужа Латифы, но сейчас этот толстяк был ей просто отвратителен. «Поделом ему будет, если Латифа всё-таки настоит на разводе!» - мечтала Жади.
Вдруг автомобиль резко затормозил. Лукас сидел бледный, пот выступил на лбу.
- Придурок! Откуда такие берутся на дороге? Ещё чуть-чуть – и он врезался бы в нас, размазав нашу машину по бетонному ограждению! – Лукас никак не мог успокоиться, даже обнаружив, присмотревшись, что где-то вдали на большом расстоянии от них лихачом занялась дорожная полиция.
«Аллах! Все мы под Богом ходим! Надо ценить каждое мгновение того, что нам дает судьба!»- подумала Жади. А дальше Лукас вел машину на меньшей скорости, Самиру они решили привезти к себе.
Сумерки наступили быстро, а за ними навалилась черная безлунная ночь. Звезды отражались в Атлантическом океане, который с шумом разбивал волны о берег,  пляжи, мимо которых они проезжали, были пустынны, но по дорожкам, отделанным волнистыми полосами серой и белой плитки, прогуливались парочки, группы туристов; не спеша, проходили стражи порядка, работали небольшие ларьки и сувенирные лавки.
Наконец, в районе Леблона машина завернула в сторону лагуны, и через минут пятнадцать машина подкатила к ограде их особняка.

Ооооооооооооооооооооооооооооооо
Дома Жади и Лукас, прогуливаясь по дорожкам сада возле своего особняка, обсуждали ситуацию в доме Латифы.  Самира же  находилась в отведенной ей комнате наверху, сидела перед ноутбуком, записывая какие-то заметки. И прогулка совершалась без неё.
- Жади, что происходит? Мы никогда не общались с семьёй твоей сестры, хотя её дочь частый гость у нас. Я так привык к Самире – она не просто наша родственница, а для меня она как родная племянница. Объясни, что случилось с её матерью?- Лукас озабоченно повернулся к Жади, шагая по мощеной дорожке.
Жади пожала плечами и ответила:
- Тебе , Лукас, трудно будет это понять. Ты современный человек, настолько современный, что если я скажу тебе, что отец Самиры посмел закрыть её в доме, запретив выходить на улицу даже их невестке, и всё это в наказание за то, что Латифа не желает принимать вторую жену, на которой Мухамед тайком женился!
- Что значит – тайком? Вспоминая пышные свадьбы, которые проходят по вашим обычаям в Марокко, мне кажется, трудно утаить такой факт от кого-либо из родственников, - Лукас глядел себе под ноги, стараясь наступать на светлые плитки, которыми была выложена дорожка, ведущая к бассейну.
- Но вот смогли утаить. Латифа вернулась с молодоженами из Феса немного раньше, а Мухамед, отправив их в Бразилию, остался в Марокко под надуманным предлогом. Его дядя быстро сосватал ему молоденькую невесту и тут же была устроена свадьба. Всё произошло так стремительно, что дядя Али не смог вмешаться. И я не думаю, что он смог бы что-либо предпринять. А Латифе никто ничего не сообщал по разным соображениям.
- Дядя ....эээ. Абдул, кажется? Это не тот старик, которого тебе удалось как-то обмануть, улетев из Марокко по поддельному документу? – усмехнулся Лукас, обнимая и притягивая ближе к себе жену.
- Лукас, - это всё очень серьезно! – прижимаясь к любимому мужу, озабоченно произнесла сестра Латифы.
- Но вы съездили и всё уладили? Или как?
- Нет, Лукас, нас в дом никто не впустил, и даже не собирались. Мухамед отключил телефон, поэтому поговорить с Латифой я смогла только по сотовому, который оставила ей вот на такой экстренный случай. Потом я позвонила дяди Али в Фес, и теперь он будет разбираться как мужчина с представителями семьи Мухамеда.
- Тогда для чего вы ездили с Самирой к их дому? – целуя Жади в волосы, поинтересовался Лукас.
-Мы хотели…ой! .. подожди, мне острый камешек или стекло…что-то острое попало в босоножки…
Держась одной рукой за плечо мужа, Жади поболтала ногой в воздухе и услышала, как с тихим звуком выпал тот предмет из обуви, который доставил ей столько неудобств.
- Надо сказать завтра садовнику, чтобы проверил дорожки – вдруг Пьетро что-то разбил, не сказал няне и скрыл от меня, а теперь сам может порезаться.
- Да, Жади, скажи обязательно! И что? Вы съездили в Сан-Криштован и просто посидели в баре у свекрови Мэл?
-Свекрови?.., - сначала не поняла его Жади. – А, да, мы сели за столик у доны Журы. Самира решила устроить акцию устрашения. Ведь теперь в её семье знают, что она как журналистка, может написать любую статью в журнал или в газету. Или даже просто выложить в Интернет, пусть Мухамеду от этого ни холодно, ни жарко.
- И что дальше?
- Самира достала фотоаппарат и сфотографировала и дом, и отца, открывающего многочисленные замки на двери дома, в котором запер непослушную женщину, и Латифу, вышедшую на балкон…
- Твоя сестра осмелилась выйти на балкон? Помнится, ты говорила…
- Да, Лукас, все мы со временем меняемся, особенно, если начинаем понимать, что в жизни нас что-то перестаёт устраивать.
- Не хочешь ли ты сказать, что Латифа собралась развестись с мужем? Это невероятно! Я не могу представить себе твою сестру одну!
- Лукас, а что ей остается делать? Вот увидишь, Мухамеда уговорят привезти ту девчонку в Рио, и Латифе придется терпеть её у себя в доме! Впрочем, в таком случае этот дом уже не будет только её. Он будет принадлежать и той, второй.
- Почему ты произносишь слово «девчонка»?
- Потому что ей всего-то лет 16-17, не больше!- усмехнулась Жади.
-Жади?!! Не может быть! Впрочем, разве в нашем кругу пожилые мужья не берут в жены молодых красоток? Только Тавиньо держится, и всё ещё живет с Лидиане.
- А тот мальчик, с которым мы видели их на корте , это кто? У них внуков нет, насколько я знаю. Или  ты о чем-то мне не рассказал?
- Это не внук, это внебрачный сын Тавиньо, но это такая странная история, что долго рассказывать.
- Я беспокоюсь, Лукас, скоро ты уедешь так надолго в Европу, а затем в Россию. Мне это название страны почти ни о чем не говорит. Я знаю о России только по статьям из журналов, где описываются скандалы с их звездами и богатыми людьми, оказывающимися за границей. У них высокий уровень преступности, как ты сможешь там себя защитить? Я буду так беспокоиться!
- Жади! Я еду туда не один и не собираюсь бродить по злачным местам городов, где нам предстоит побывать. Москвааа, Петербург, Сочиии, - с трудом выговорил Лукас непривычные названия.
- Попрошу Самиру посмотреть информацию о России и об этих городах!
- Конечно, именно так и сделай! Тем же самым ещё раньше догадалась заняться Лидиана: её дочь Телминья уже нашла ей толстую папку с материалами о России. Можешь с ней созвониться, чтобы не тратить время, и пообщаться на эту тему.
- Я так и сделаю! Но если Лидиане тоже беспокоится о Тавиньо, то есть причины, наверно.
- Жади-Жади! Мы знакомы с Тавиньо много лет , и Лидиане всегда беспокоилась о нем. Она нисколько не изменилась и за последние пять лет. Такая же подозрительная, ревнивая, звонит ему по-прежнему по сорок раз за день. Я бы не вынес такого!
- Значит, не доверяет!
- Нееет! Боится его потерять!
- И она была права, если при таком режиме слежения твой коллега умудрился сделать ребенка на стороне, согласись?.. Лукас… если у тебя будет внебрачный ребенок, я не знаю, как переживу такое!
-С чего ты это взяла? У меня – и вдруг внебрачный ребенок? Не ревнуй, меня, Жади! Не думай обо мне плохо!
- Но я всё равно стану очень переживать, пока ты не вернешься из той далекой холодной страны!
- Я тоже буду беспокоиться за тебя, Жади! Эта свадьба твоей дочери… Что, если Саид как-то обидит тебя?
- Что?!!! Кто ему позволит сделать это? Лукас, я больше не его жена. За мной стоит дядя Али, он очень уважаемый человек. Они с Зорайдэ приезжают скоро на свадьбу, и дядя будет разбираться с разводом Латифы. За меня не волнуйся. Со мной и Пьетро всё будет в порядке!
- Надеюсь!..
Сверху где-то открылось окно, стукнула рама, и, повернувшись одновременно в сторону, откуда раздался этот звук, Лукас и Жади увидели в открытом окне второго этажа Самиру, решившую, видимо, тоже подышать свежим ночным воздухом городского сада. В воздухе был разлит аромат цветущей азалии, темно-розовые цветы которой в темноте казались почти черными.
Жади и Лукас, обнявшись, пошли назад к дому. Лукасу надо было рано вставать, а до того, как лечь спать, предстояло проверить все нужные сводки и просмотреть биржевые новости. Кроме того, пришли документы из банка, и следовало незамедлительно заняться счетами. Жади же не терпелось увидеться с сыном. И ей надо было его чем-то занять, на случай, если упрямый мальчишка не пожелает ложиться спать, чтобы остаток вечера он не мешал Лукасу заниматься неотложными делами.
Так, занявшись каждый своим делом, они спокойно провели вечер.  Самира же у себя в комнате, вытянувшись на диване, задумчиво обводила фигуру нарисованного человечка на одной из страниц блокнота, заполненного разными записями и заметками.

16. 2. Глава 5. ЧАСТЬ 3.

А в комнате Амина и Халисы всё произошло иначе. Никакого насилия. Амин, впервые, и, к тому же, не по собственной воле принявший дозу возбудительного лекарства, не мог понять того странного состояния, в котором пребывало его тело. Он сегодня достаточно вымотался, работая в своем магазине, и о том, что раньше часто приходило ему в голову, не думал совершенно. И вдруг… он так и не понял, что послужило причиной его вспыхнувшего мужского желания, но, когда Халиса, одетая на этот раз в какой-то сиреневый пеньюар, или как он там называется, легла рядом, Амин тут же вспомнил слова матери о том, что если бы Халиса родила ребенка, то у него, Амина, стало бы куда больше свободы, ведь жене просто станет не до него!
«Почему бы и нет? …И почему бы не сегодня решить эту проблему?... И, может быть – прямо сейчас?», - слегка повернув голову в сторону Халисы, лихорадочно думал Амин.
Но девушка лежала как ни в чем не бывало, как всегда, по заведенной уже привычке, читая перед сном книгу. С её стороны постели горел ночной светильник, света от которого было достаточно для чтения. Она перелистывала время от времени страницы романа, с увлечением впиваясь глазами в строчки.
«Интересно, что там за книжка?» - вспомнив слова отца, заинтересовался Амин. Ему пришлось повернуться на бок, чтобы разглядеть обложку: на глянцевой поверхности с нарисованным морем и пальмами и обнимающейся парочкой чернело название романа: «В страстных объятиях любви».
У Амина зашумело в голове, ему стало стыдно за свои желания, но как только Халиса отложила книгу и выключила свет, он тут же заключил её в свои объятия, помня сквозь пелену в голове только это слово: «объятия…, объятия…, страсть…». Халиса не сопротивлялась. «Ну, наконец-то!» - подумала она с облегчением. Она просто послушно  отдалась его страсти, подчинилась его желаниям.
…
Они не называли друг друга по имени и не произносили слова любви, как об этом писалось в романах, но Халиса наслаждалась и торжествовала: теперь Амин принадлежит ей, и если вскоре после этого родится ребенок, то она сможет считать, что вполне счастливо сложилась её судьба.
Потом Амин уснул, а Халиса ещё долго лежала, не желая  спать после пережитой страсти, вспоминая каждое мгновение, каждое прикосновение мужа.
Она слышала доносившиеся из коридора какие-то странные звуки, но не стала задумываться над их происхождением.
Но когда стукнула дверь соседней комнаты и по коридору тяжело прошлепали шаги свекра, Халиса усмехнулась. Кто знает, для чего Сид Мухамед среди ночи заходил к своей жене? И не допил ли он чай, приготовленный ею для Амина? «Впрочем, думать так - это харам! Какой харам!» - спохватилась она, и ей стало очень стыдно.
Под утро, когда Халиса ещё крепко спала, Амин почти проснулся, и сквозь сон нежно обнял Халису. Он был уверен, что провел ночь … с Эмми!
Ведь после того, как всё закончилось, и он, стараясь больше не думать о Халисе, уснул, он впервые после встречи с Эмми в Торговом Центре увидел её во сне, одну, и сон этот носил …хм… эротический характер. Поэтому он и подумать не мог, лежа рядом с окутанной густыми волосами молодой женщиной, которую он принимал за Эмми, (а за кого же ещё?!!), нежно обнимая её, и утыкаясь сквозь сон в её шею, как он на самом деле обманывается.
И, прошептав несколько раз: «Эмми, Эмми!», - он не мог и предположить, каким тяжелым ударом его слова стали для проснувшейся Халисы.
«Вот как!»- мысленно простонала девушка. Как же недолго длилось её счастье! А она-то думала, что, пусть не естественно появившееся, желание было направлено на неё. А он думал о другой женщине! Был с нею, а представлял себе вместо неё Эмми?!
Халиса осторожно соскользнула с постели, ушла в ванную комнату и там выплакалась. «А что ты хотела? - глядя в зеркало на   распухшие от слез веки, спросила она себя.- Он любит её, а не меня. И что получилось? Он был не со мной, а с ней! Я, собственными руками накапав лекарство, устроила этой парочке «свидание». Здорово!» Она протянула руку к полотенцу. «Впрочем, забеременеть смогу я, а не она! И мне, собственно, это и надо!»
Она вернулась в постель, повернулась спиной к Амину и стала мстительно думать о том, кого бы представлять мысленно и ей в тот следующий раз, когда они снова будут близки. Если он думает об Эмми, то она, Халиса, будет думать о другом мужчине, таким образом, нейтрализуя эту мысленную измену. «Вот  только кого бы выбрать? Какого-нибудь героя сериала, актера или  героя романа? Будет ли это красавец, или, наоборот – выбрать  жуткого урода, о котором и будет думать во время секса с Амином, чтобы его фантазии об Эмми невольно переплелись с её! Только вот жаль, что Амин не узнает, с кем доведется провести ночь любви его драгоценной любовнице».
Тихонько хихикнув, Халиса взглянула на часы и поняла, что спать осталось недолго: уже скоро надо будет вставать и готовить завтрак. Но время ещё было, и она уснула.
Если бы она видела, каково было пробуждение Амина! Когда он открыл глаза и провел нежно по густым волосам, то… сон быстро слетел с него, когда в руке его оказались вовсе не светлые волосы Эмми, а темные, с каштановым отливом, волосы Халисы! Закрыв глаза, Амин пытался принять открывшуюся правду: отделить сон и явь. А правда была такова, что рядом с ним мирно посапывала Халиса.
«Ну что же, мне нужна женщина, и когда я захочу провести следующую ночь со своей женой, в постели нас будет трое, нет – двое. Халиса нам с Эмми вовсе ни к чему!»

***Утро для всех было каким-то странным. Когда был готов завтрак (а Латифа вышла из своего затворничества и тоже занялась приготовлением еды), в столовой собралась вся семья. Женщины молча ставили на стол горячий хлеб и сыр с печеньем. Мухамед потребовал крепкого кофе, и Халиса, видя, с каким каменным лицом была проигнорирована Латифой его просьба, сварила кофе с кардамоном. Получился такой ароматный напиток с высокой шапкой пены, что даже Амин не отказался от чашки кофе. Кажется, и Латифа, и свекор, глядя на молодоженов, догадывались, как провели ночь молодые.
Латифа, взглянув на Халису, только и произнесла:
- Алхамдуллилах! Пусть эта ночь даст плоды!
Амин выглядел смущенным, а под пытливыми взглядами отца вообще заторопился поскорей закончить завтрак и буквально сбежать из дома в магазин.
Возможно, он ничего и не заметил, но Халиса, от взгляда которой мало что укрывалось, удивилась, обнаружив на лице сида Мухамеда глубокие царапины, обработанные какой-то жидкостью. Причем, Сид Мухамед не обратился за помощью к Латифе, чтобы их смазать. После завтрака, пока Латифа готовила продукты уже для приготовления обеда, а Халиса занималась грязной посудой и уборкой на кухне, Мухамед позвонил соседу – бывшему врачу, ныне живущему на пособие, и настолько преклонного возраста, что мало кто относился всерьез к его врачебным способностям. Но смазать раны на лице старичок все-таки смог.
Халиса прислушалась к их разговору, ведь её заинтриговали непонятно откуда взявшиеся царапины на лице отца Амина. Ей это не удалось сделать, потому что старичок, синьор Мошадо, едва войдя в дом, потребовал кофе, потом чистый бинт, ножницы, затем горячую воду и, наконец, то лекарство, которое выжимают из листьев домашнего растения, имеющегося в доме практически каждого запасливого бразильца.
Халисе пришлось идти на балкон и срывать листья с довольно разросшегося куста, стоявшего в кадке в самом углу узкого длинного балкона. Она торопилась, желая  ничего не пропустить, и поэтому не заметила, каким жадным взглядом наблюдает за её манипуляциями стоявший внизу с совком и метлой Базилио, вовсе не занимавшийся своим делом, а превратившийся в воплощение самого внимания.
И только окрик разозленной его медлительностью доны Журы привел парня в чувство, и он быстро  замахал метелкой вокруг столиков, бормоча под нос, что уверен, что знает, для чего жена Амина обрывала на балконе известный цветок. Там и гадать не стоит, с какой целью доктор Мошадо пошаркал с утра пораньше в дом синьора Мухамеда, едва удерживая в руках саквояж с давно просроченными лекарствами и наверняка заржавевшими инструментами.
Дона Жура, выслушав все предположения болтуна Базилио, на этот раз серьезно отнеслась к его словам, предположив, не поднял ли руку на Латифу этот негодяй, её муж? Недолго поразмыслив, она придвинула к себе ближе телефон, стоявшей на стойке бара, и набрала номер Жади…

Поэтому, когда назойливый доктор, наконец, ушел, вскоре, к недовольству Мухамеда, уже было собравшегося пойти в свой магазин, раздался телефонный звонок.
Оказавшись рядом, Мухамед, с  нехорошим предчувствием поднял трубку. Но…
- Что? Кто звонит? – услышали находившиеся в столовой Халиса и Латифа слова Мухамеда, произнесенные издевательским тоном. – Жади! Ты решила, что, став женой бразильца, сможешь мне указывать, как мне жить?... Латифа – моя жена, и это моё право … что?...Что?!! … Да, я знаю, что ты звонила дяде Али и сказала про отключенный телефон!... Одалиска! Как ты смеешь… не смей перебивать! … Не смей кричать на меня! – казалось, муж Латифы вот-вот задохнется от злости.
-…Жади, ругаться так, как сейчас делаешь это ты – большой харам! –  сменил тон на вкрадчиво-поучительный Мухамед.
-… Тебя ничему не научил твой бразильский муж, ты… , -- даже из столовой обе женщины заметили, как налилось краской лицо Мухамеда. И вдруг он завопил:
- Когда рычит лев, гиена молчит!
Но, судя по всему, на том конце телефона раздался издевательский смех Жади. Мухамед бросил трубку, сказав:
- Несносная женщина! Латифа, я не буду отключать телефон, но я запрещаю тебе разговаривать с твоей сестрой-одалиской, слышишь, Латифа? И звонить ей ка-те-го-ри-чес-ки запрещаю! Халиса, напомни матери Амина мой приказ, если она о нем забудет. Ты поняла меня, Халиса?
Он схватил со стола четки и вышел из дома, оставив на столике ключи от дома.
«Значит, нас сегодня не заперли? Или просто забыли это сделать?» - задалась вопросом Халиса. Латифа же пришла в веселое расположение духа, представив, как Жади зло хохочет в трубку прямо в ухо Мухамеда.
После этого  они обе занялись обычными домашними делами по уже заведенному порядку.
Мухамед же, зайдя в магазин под пристально-презрительным взглядом доны Журы, размышлял, какие ещё ловушки можно было бы придумать для Латифы, чтобы ей затруднительно было получить развод и даже претендовать на него! А Жади… Он сегодня же позвонит Саиду и попросит, умолит его не приглашать бывшую жену-одалиску на свадьбу Хадижи! Она пожалеет, что осмелилась так разговаривать с мужем сестры, с МУЖЧИНОЙ. Женщины должны знать своё место!

Ооооооооооооооооооооооооооо
Этот день прошел незаметно быстро. Работы в доме накопилось много, и Халиса с Ларой Латифой  с трудом успевали справляться  со всем. Едва успели приготовить обед к приходу Амина с отцом. Халиса  падала от усталости и испытала какую-то апатию, напавшую на неё при виде мужа. Амин тоже делал вид, что  между ними ничего не было.
В столовой были съедены и кус-кус, и мешуия, и пирожки-бриуты… После чего Амин снова отправился из дома, не сказав, куда. И если Латифа была уверена, что Амин вернулся в магазин к делам, то Халиса так не думала.
Ей было приказано сходить в магазин, тот, что находится на небольшой улочке, если идти в сторону кафе доны Ноэмии.
И вот когда она отправилась за покупками, то увидела компанию мужчин разного возраста, стоявших у бара, но не доны Журы, а синьора Энрике. У него бар был своего рода клубом для общения, где можно было посмотреть футбольный  матч по большому плоскому телевизору, висевшему на стене, сидя на высоких круглых сидениях, расположенных вдоль узкой стойки, на которую только и можно было поставить стакан с пивом или кашасой.
Но заведение  ещё не открылось, и среди будущих посетителей Халиса увидела и Амина. Он её не заметил, потому что был увлечен разговором с Керосином, молодым мужчиной из мастерской Рапазао и Лижейро. Жена Амина терпеть не могла всю троицу, помня, как они все подсмеивались над ней в первые дни её приезда в Бразилию.
Так у Амина есть своя собственная жизнь? Её муж проводит время без неё, и она ничего не знает об этом? Впрочем, а чему она так удивляется? В Марокко мужчины и женщины так и живут: женщины заняты домом, а мужья часто по вечерам сидят в кафе, пьют мятный чай или кофе, курят кальян и разговаривают. В кафе не бывает ни одной женщины. Разве что неразумные эмансипированные туристки забредут по недоразумению в бар, будучи встреченными недоуменно-любопытными взглядами посетителей одного пола…
И здесь, в Рио, есть нечто подобное. Как похож мир!
Халиса, одетая в длинную темно-вишневую юбку и розовую блузку с длинными рукавами, с неброским платком на голове, стараясь не привлекать внимания стоявших у дверей бара людей, прошмыгнула дальше по улочке.
Купив необходимое, она возвращалась, когда улица перед баром уже опустела, из открытых дверей неслась громкая речь, у окна она заметила Амина, хохотавшего над чем-то во всё горло.
Халисе стало неприятно, и она ускорила шаг. И напрасно она спешила: возле бара доны Журы ей пришлось столкнуться с доной Одетти и Карлой. Халиса пошла медленно, гордо ступая, с тяжелыми пакетами в руках. Ей хотелось выразить презрение двум насмешницам, однажды осмеявшим её перед Амином.
И, наверно, благодаря неспешности она смогла понять, что происходит на улице. А Сан-Криштован готовился к приближающемуся карнавалу. Ещё неделя – и город превратится в нечто невообразимое. Вот соседи обсуждают, как лучше натянуть через улицу растяжку с украшениями из бумаги. А там стоит дона Одетти, постукивая очками от солнца по руке. Одетый в красивый яркий костюмчик ребенок, вероятно, сын Карлы, бегал тут же вокруг пальмы, не обращая внимания на недовольные взгляды доны Журы, у которой, видимо, ещё был не исчерпан запас терпения.
Все были заняты каким-то непонятным существом, покрытым перьями и блестками, пестрыми оборками из ткани и развевающимися на ветру лентами. И вдруг Халиса поняла, где Карла! Этот вопрос тревожил её с того мгновения, когда она увидела её мать. Но самой молодой женщины нигде не было видно, пока…Пока Базилио не бросил взгляд на Халису, медленно бредущую к дому с тяжелой ношей в руках. Он что-то шепнул тем, кто стоял вокруг непонятного, невообразимо украшаемого объекта,  и все вдруг повернулись в её сторону…
И Халиса едва не ахнула! Перед ней стояла Карла – практически голая, малая часть груди и  низ живота были прикрыты  лоскутами с блестками. Руки, ноги, тело разрисованы блестящей краской. И перья, ленты, оборки… У Халисы зарябило в глазах. Она, вскинув брови,  крепко закрыла глаза и потрясла головой под раскатистый хохот Одетти и мелодичный легкий смех Карлы. А Базилио тут же оживился и быстро проговорил:
- Дона Халиса, вы никогда не видели Королеву карнавала? Карла будет представлять нашу улицу на платформе на карнавале. А до этого она пройдет во главе колонны по всему Сан-Криштовану! Жители нашей улицы выбрали Королевой красоты Карлу. Другой девушки не нашлось и в этом году! Карла столько лет выступает от Сан-Криштована! Всем нравится! Ей любой костюм идет, а…а…
- Базилио! Не болтай, а лучше помоги жене Амина донести тяжелые сумки! – недовольно посоветовала дона Жура. Но Халиса отшатнулась от Базилио, тут же бросившегося выполнять приказ хозяйки. И это снова вызвало взрыв веселого смеха. Кажется, даже беззлобного.
Но Халисе стало обидно. Над чем они смеются? Они считают её дикой? А сами? Только потому, что она никогда не посмеет вот так раздеться и стоять голой перед всей улицей в перьях и блёстках, прикрытая только несколькими кусочками ткани! И не только не посмеет, нет, НЕ ЗАХОЧЕТ! Она не бесстыдная одалиска, которой…
И вот совершенно неожиданно Карла задала вопрос:
- Ты ведь жена Амина? Я знаю, что он собирается пойти на карнавал с Рапазао и Лижейро. Тебя он тоже возьмет, или женщинам из вашей семьи это видеть не полагается?
- Что именно? Полуобнаженных женщин и мужчин? Что в этом интересного? – холодно и строго поинтересовалась Халиса.
- Да ты просто не только никогда не была на карнавале, но и даже не видела его по телевизору! Посмотри обязательно, иначе это странно – жить в Бразилии, но не видеть карнавала. Впрочем, с обычаями, заведенными в семье Амина, это не удивительно! - каркающим голосом, видимо, охрипшим от курения, вещала дона Одетти.
Жена Амина, нахмурившись и прикусив губу, рассматривала Карлу, думая, что  её Амину всё это безобразие может вполне нравиться.
Карла же в ответ тоже с иронией посматривала на невестку бывших соседей, у которой длинная юбка скрывала ноги, а длинные рукава блузки не позволяли увидеть руки девушки.  Молчание затягивалось, ситуация становилась неловкой, когда  вдруг раздался вопль со стороны дома,  где жила девушка.…
- Халиса!!!- дикий рев свекра прокатился через всю улицу. Он только что  вышел из своего магазина и увидел невестку, стоявшую рядом с доной Журой!
- Зайди немедленно в дом! Я приказываю! – жестко, зло и четко произносил каждое слово синьор Мухамед голосом, не обещавшим ничего хорошо.  Даже Карла посмотрела на жену Амина с сочувствием, а Базилио и вовсе – со страхом.
Униженная и испуганная Халиса ускорила шаг и вскоре уже скрылась в дверях дома.
- Вот так! И ещё неизвестно, что себе позволит сделать синьор Мухамед с этой девчонкой! Базилио! Быстро разыщи Амина – скажи, у него дома Халисе… скажи, что там что-то случилось!
Парню не надо было повторять дважды. Он тут же сорвался с места, зная, что Амин сейчас сидит в баре синьора Энрике. Это было удивительно: ведь там тоже продавалось спиртное, противником которого был синьор Мухамед.
-Дона Жура, а что… правду говорят, что синьор Мухамед избивает своих женщин? – поинтересовалась Карла.
- Скорее, это женщины – его! Хммм, как говорится, толи его жена гладила, толи его кошка поцарапала!  Карла, ты разве не заметила, когда заходили с тобой в его магазин за блестками, что у него всё лицо исцарапано?- вмешалась её мать, дона Одетти. 
- Ну, значит, он их бьет, а Латифа просто научилась ему сопротивляться!- сделала вывод Карла.
- А ведь доктор Машадо сказал, что синьор Мухамед расцарапал лицо, когда этой ночью лазил на вот эту самую пальму…зачем-то…, - неуверенно закончила дона Одетти, видя, как с каждым словом всё выше поднимаются брови доны Журы. – Мне Базилио рассказал!
-Ну, сама подумай, как такому толстяку залезть на пальму, и для чего? На МОЮ пальму?!!- кипятилась дона Жура.- Больше  слушай болтуна  Базилио! Всё утро искал повода поговорить с доктором, а теперь болтает сам, не зная что!
Вскоре мимо них быстро прошел Амин, и вернулся Базилио, сгорая от любопытства. Он отмахнулся с досадой от тех, кто попробовал его расспрашивать. Рассказывать было нечего. Потому что Амин – не тот человек, который станет откровенничать с Базилио!

А тем временем Мухамед  отчитывал невестку за поведение на улице:
- Халиса! Я же предупреждал тебя, чтобы ты даже близко не подходила туда, где я тебя сейчас увидел!
Жена Амина, бледная и заплаканная стояла перед ним молча, опустив голову.
- Ты должна обходить стороной это злачное место! Там продают алкоголь, там едят свинину, готовят из свинины разные блюда! А кто там собирается?
Даже видя, как по щекам Халисы текут слезы, он не остановился, а продолжал выговаривать:
- Дона Жура – это жена джина, шайтан в юбке! Мне никогда не нравилась эта женщина! – Мухамед говорил это, выставляя перед собой предупреждающе ладонь.
В этот момент и вернулся Амин. Он сразу понял, в чем дело, не особо веря в слова Базилио.
Амин посмотрел на мать, стоявшую недалеко, с суровым видом, относящимся, однако, не к Халисе, а осуждающей поведение мужа.
-Отец, ты ругаешь Халису только за то, что она проходила мимо бара? А где она должна была идти, чтобы вернуться из магазина, куда ты же её и отправил? – у Амина голос звучал тихо, но твердо. И оба: и Латифа, и Мухамед впервые увидели перед собой сына - не мальчика, а уже мужчину.
- Это МОЯ жена, отец. Ты сам женил меня. Но теперь Халиса - моя жена. Я сам разберусь с ней. Я сам буду решать, где ей ходить, как ей себя вести, с кем разговаривать и что читать. Не вмешивайся больше в мою жизнь!  Если у тебя есть какие-то претензии к моей жене – скажи мне. И я сам приму меры, если сочту нужным.
Схватив Халису за руку, он увел её наверх в комнату. Мухамед стоял в полной растерянности, думая о том, что ему ещё повезло, что не пришлось отвечать сыну. Подумать только! Сын нарушает традиции! Это всё равно, если бы он, Мухамед, посмел противоречить дяде Абдулу! Даже Саид не осмелился идти против старика! А Амин – выросший и воспитанный в Бразилии, уже далек от традиций своего народа. И как бы его не воспитывал сам Мухамед, это уже не то…
И будет ещё хуже! Если Амину придет в голову жить отдельно, т.е. купить со временем дом, то он совсем может отойти от семейных традиций. А как в их семье совершается намаз? Не всегда, ох, не всегда они совершают положенные молитвы. И как часто делают это женщины – вообще вопрос, ведь оба – и Амин, и он сам целыми днями пропадают на работе, в своих магазинах. Молится ли Халиса? Её коврик для намаза он видел в их комнате. Но чем больше присматривается Мухамед к ней, тем  больше ему кажется, что  невестка – вовсе не та, которая будет неустанно поддерживать «лампаду Аллаха» в его доме, в семье Амина! Халиса производила впечатление не набожной мусульманки, ежедневно читающей Коран, а современной, хорошо воспитанной девушки из мусульманской семьи, которая не очень утруждала себя чтением священных текстов!
«Как же так? Почему  нашу семью преследуют одалиски, попадающиеся нам   в качестве жен, или вырастают свои собственные «цветы зла», которые, как Самира, позорят такой древний и уважаемый род, как род Рашидов? Наш род?» - недоумевал и горевал Мухамед. «А дона Ноэмия какой пример подает? Она стала мусульманкой, выйдя замуж за Мустафу. Но всё только для видимости: носит, когда надо, национальную одежду, научилась готовить блюда марокканской кухни, даже выучила немного арабских слов, прочитала сказки Шехерезады. Но Коран она не читает, а Мустафа не в силах ни совладать с ней, чтобы обуздать эту женщину, ни бросить её…Поэтому она не носит постоянно платок, ведет себя так, как ей заблагорассудится, она занимается бизнесом и не собирается рожать детей Мустафе. Если бы у Мустафы не было двух дочерей от первого брака, уже давно замужних,  Мустафа так и остался бы бесплодным!
Оглянувшись вокруг, он понял, что  в комнате он совсем один! Ушла и Латифа. Надо разыскать её и кое-что сказать…
И Мухамед отправился прежде всего в столовую – раз уж Латифа снова занялась домашними делами, значит, искать её стоило прежде всего именно там. «Как странно повлияло на Латифу случившееся ночью! Может быть, ей просто меня не хватало? Да-да! Ей не хватало мужа!» - самодовольно подумал про себя Мухамед.
Он, конечно, ошибался на этот счет. Просто Латифе было даже страшно подумать, что Амин или Халиса могли бы заподозрить то, что Мухамед повел себя так чудовищно. И, да – это была хорошая встряска для неё, приведшая её в себя. При этом  депрессию сняло как рукой, потому что теперь Латифа, сцепив зубы, но не показывая своих чувств, решила дождаться приезда родственников, впредь быть осторожней с Мухамедом, запирать дверь на ночь, перепроверяя это по нескольку раз, а потом развестись с этим человеком.
После случившегося Латифа четко и ясно поняла: Мухамеда она больше не любит. Он ей не нужен. Пусть он достается второй жене. Главное для неё – устроить свою дальнейшую судьбу, т.е. решить, где она будет жить, а главное – на какие средства. Она не может себе позволить поступить так, как когда-то Жади: уйти однажды в никуда, в ночь, бросив Саиду в лицо всё своё золото и взяв только платок от Самиры. У Жади был Лукас, а у неё нет никого, и уже не будет! Поэтому стоило делать очень осторожные шаги, чтобы не оказаться ни на кухне дяди Али, ни снова замужем, и возможно, в ещё худших условиях. Почему она не может жить одна в Рио? Не одна, а с Самирой? Значит, нужно добиться получения дома в собственность….
Латифа не собиралась мириться с Мухамедом. Она решила полностью его игнорировать. И вот сейчас, закрыв дверь комнаты, она заканчивала переодеваться, заметив, сколько пятен оказалось на её кофточке после приготовления обеда. Латифе пришло в голову, что она совсем забыла о себе. Поэтому, просмотрев вещи на плечиках в шкафу, она выбрала светло-бежевую кофточку – подарок Жади на Рамадан, переданную через Хадижу, о чем Мухамед, видимо, не подозревал, но надевать её она всё же раньше как-то побаивалась. Но теперь решилась. Таак… Теперь юбка. Тоже из подаренного сестрой… Светлая, почти белая, с множеством кармашков и разных «молний» и заклепок – она скорее, подошла бы Самире, но ведь и сама Жади носила такую же, точнее - похожую модель, и выглядела замечательно!
И Латифа примерила и её. Потом подошла к зеркалу и «подвела» глаза. Разгладила щеткой волосы. Они оставались по-прежнему красивыми: пышные и блестящие, без единого седого волоса. И морщин на лице нет. И это даже странно: вспомнив Назиру – с чего это вдруг? – Латифе подумалось, что когда они с Жади выходили замуж за своих женихов, Назире-то было меньше лет, чем Латифе, когда Жади родила Хадижу. Т.е. при знакомстве с Назирой ей было около тридцати, не так ли? Возможно, и меньше - лет 27, но она им казалась уже такой старой! Когда тебе 17 лет, то разница в возрасте в десять лет кажется огромной! А теперь им с Жади уже больше сорока. Но Жади родила ребенка Лукасу, видимо, она так этого хотела всю жизнь, что мечта просто не могла не исполниться. А вот Назире теперь сколько? Пятьдесят? Или даже чуть больше? И как она не заклинала судьбу, что она не останется бесплодной - детей Аллах ей так и не дал. Почему?..
В дверь постучали. О, так Мухамед опять решил что-то выяснить? О чем-то поговорить? Позже!
- Мухамед, я не могу выйти к тебе сейчас, я занята! – ровным голосом, но твердо ответила Латифа.
- Мне надо обсудить с тобой очень важный вопрос, Латифа! Открой дверь!- миролюбиво произнёс мужчина.
- Позже. Я закончу свои дела и спущусь вниз, Мухамед. Имей терпение. Подожди меня внизу!
Видимо, Мухамед опешил от такого наглого ответа и теперь просто не знал, как ему поступить. Но положение спас Амин.
-Отец, звонит дядя Али, он хочет поговорить с тобой! Ты спустишься? – услышала Латифа голос сына из коридора.
«Вот и отлично! Мухамед уйдет, да ещё дядя его на место поставит. …А без золота мне как-то не по себе…, - глядя на свое отражение в огромном зеркале, расстроено думала Латифа - Но раз я дала слово, что не возьму золото назад, но теперь вдруг решу нарушить обещание, то Мухамед сочтет это хорошим знаком для себя. Нет. Вот только кулон моей матери, полученный на свадьбу, стоит всё-таки забрать. Ведь его мне Мухамед не дарил. Он достался мне в наследство».
Выглянув в коридор, она прошла в комнату сына, а он достал коробку с украшениями из сейфа, забитого футлярами с драгоценностями Халисы, и подал матери. Но Латифа вынула только похожий на большой трилистник кулон на цепочке и вернула коробку назад. «Это же твое золото, мама, оно принадлежит тебе по всем законам!» - возмутился Амин.
-Может быть, и так, сынок. Но мне неприятно прикасаться к вещам, которые получены от твоего отца. Он очень сильно меня обидел!
- Дядя Али на семейном суде всё равно вернет тебе их, - сердито сказал сын.
-Да, и я их продам, чтобы купить себе что-то другое.
-Я куплю тебе золото! Я не оставлю тебя без украшений! – горячо откликнулся на это Амин.
- У тебя есть жена, украшай, прежде всего, её, сынок! – улыбнулась, уходя, Латифа.
Она ещё в коридоре надела на шею свой талисман, который с такой легкостью удалось вернуть, и стала спускаться вниз, уже на лестнице расслышав слова Мухамеда:
- Дядя Али!...Дяяядя Али! Это всё неправда… вы же знаете, какая Жади… она не может знать точно, что происходит в моем доме! Откуда ей знать?
Заметив спускающуюся Латифу, он энергично замахал рукой, призывая её скорей подойти к телефону. Латифа тут же оказалась рядом со столиком, где стоял допотопный, из-за скаредности Мухамеда, аппарат, взяла из его потных рук трубку и сказала:
- Да, дядя Али. Это я.
Внимательно выслушала всё, что ей долго говорил Сид Али. Выслушала уважительно,  не перебивая.
-Нет, дядя Али. Мухамед не бил меня, этого не было. Да, я говорю правду. Не знаю, в Сан-Криштоване много сплетников, кто мог придумать такое и позвонить Жади и Самире? Я не знаю, как мне их успокоить. Мухамед не дает мне звонить никому из них. Хорошо, дядя Али. Я так и сделаю. Я буду ждать вас с Зорайде! Как я хочу увидеть и Вас, и Зорайдэ…
Разговор дядя Али закончил, прервав его с Латифой.
И пока она разговаривала по телефону, Мухамед с удивлением разглядывал жену. А кто же она ему? Их никто ещё не разводил! Как она изменилась, как хорошо выглядит! И одета – не как всегда. Давно он на ней не видел этих вещей, и даже не мог припомнить, когда он их ей покупал. Ну вот … и украшения надела. А то надумала от золота отказываться. Эх… сколько нервов приходится тратить на этих женщин!
И ведь Латифа согласится и на вторую жену, да ещё и примет её здесь, в Рио! И будет учить её домашнему хозяйству, а потом и малышей нянчить станет, ведь это Латифа в таком возрасте, что родить уже вряд ли сможет, а Лейла может ещё много детей родить ему! Вот как у Саида – все жены молодые и могли бы рожать при желании каждый год! Но Саиду, видимо, не до детей. А он, Мухамед,  любит маленьких. Пусть Лейла рожает ему детей, пусть Халиса тоже рожает – внуков…. Так мечтал Мухамед. И поэтому спросил:
- Латифа, как ты себя чувствуешь, козочка моя? Тебя не тошнит? Голова не кружится? Как только что почувствуешь – сразу же скажи мне, любимая…
Его слова прозвучали как-то насмешливо и преувеличенно заботливо. Поэтому Латифа тут же сделала каменное лицо, и, нахмурившись, снова поднялась наверх.
-Ничего, моя козочка, приедет дядя Али и всё уладит. Не думаю, что семье сида Али нужен ещё один скандал с разводом. Я так не думаю!
Мухамед отключил телефон – уже по привычке, как он это делал несколько дней подряд. И довольный собой, вернулся в магазин, потому что до ужина оставалась ещё несколько часов. Ужинали в семье чаще всего поздно – когда  их соседи уже ложились спать. Но эту привычку ещё очень давно Мухамед с Латифой привезли из Марокко. Ведь в том же Фесе  из-за дикой жары едят поздно, ожидая благословенного вечера. Ужин  в Марокко поздний.
Вот так и получилось, что, отключив телефон, Мухамед подставил под град звонков своего брата Саида, на которого они в тот же вечер и обрушились!
А пока Мухамед пересчитывал на одной из витрин не распроданные бабуши, досадуя, что опять не угадал с товаром: в этот месяц после его возвращения из Марокко очень хорошо продавались разные платки с блесками, тонкие пояса, украшенные стразами под восточный стиль и, конечно же – серьги,  длинные, витые серьги, с разными висюлинами…
А в нескольких метрах от магазина Базилио, которому так хотелось поговорить о чужих делах, за неимением интересных событий в  собственной жизни, пытался рассказать новый слух о происхождении царапин на лице синьора  Мухамеда. И любопытная дона Одетти с интересом выслушивала его болтовню, стоя у стойки внутри бара и потягивая напиток из гуараны через тонкую трубочку.
-…нет, Вы только подумайте, дона Одетти! Доктор Машадо по секрету сказал аптекарю из аптеки на углу, что синьор Мухамед возвращался поздно ночью из мечети,  а я тоже однажды видел его так поздно на улице, и тоже – когда он шел именно оттуда! – так вот: было очень поздно, и на углу нашей улицы на него напала свора собак! Да! Он бросил в них камень, все разбежались, кроме одной, которая на него и  напала! И он был вынужден спасаться тем, что залез на пальму, обдирая руки, ноги и лицо! Да, он сам так рассказал дону Машадо!
- Эх, Базилио, выступать бы тебе в цирке, смешить бы публику, вот только клоуны там нужны, а вот рассказчики – нет!
- Дооона Одетти! – обиженно протянул парень, отчаявшись рассказать эту историю до конца хотя бы кому-нибудь. И   повторяя её множество раз, он прибавил столько разных деталей, что если бы в рассказываемой истории была хоть капля правды, герои  не узнали бы сами себя!
- Ты лучше скажи, Базилио, а что случилось с той красавицей, с которой дружил Амин? Помнится, его много раз видели даже этим летом с какой-то блондинкой. И вдруг мы узнаем, что он уехал в Марокко, и там женился и привез свою марокканку  в Сан-Криштован. А с той что случилось? – обгладывая сердцевину яблока, осторожно держа её пальцами с длинными ногтями, покрытыми модным и дорогим маникюром, деловито расспрашивала Базилио дона Одетти, чтобы потом было о чем поболтать по дороге домой со своей дочерью.
Впрочем, Карла тоже появилась в баре, уже без тяжелых перьев и блёсток и прочего антуража. Только краску не удалось снять с тела без специального раствора, но этим она займется потом. А пока она тоже прислушивалась к расспросам матери и кормила Тавиньо-младшего кусочками фруктов, лично нарезанными нежадной доной Журой.
- Хо! – ухмыльнулся Базилио, прислоняясь к стойке бара, радуясь тому, что есть возможность  посплетничать о приятеле, если можно в какой-то степени так назвать Амина.
- Амин поссорился с той девчонкой, и её родители дали ему «от ворот поворот», и синьор Мухамед решил женить сына в Марокко – срочно, да и сам женился на молоденькой девчонке. Только пока не привез её в Бразилию – она ещё не совершеннолетняя.
-Ик! – едва не подавилась кусочком яблока Одетти, ещё не слышавшая этой истории, ведь, живя теперь уж лет пять на Леблоне, она весьма редко виделась с бывшими соседями.
-Как?! – поразилась и Карла. – Синьор Мухамед взял вторую жену? Это правда? Я что-то такое слышала, но решила, что кто-то переврал непонятно как историю.
- Да! И дона Латифа не хочет вторую жену, вот он и запирает её дома, а в магазин отпускает только жену Амина!
- Какая интересная девушка, да, Базилио? – лукаво спросила Карла.
- Да уж, интересная. Сидит дома, ни с кем не общается, кроме доны Ноэмии, ходит только в магазины. Амин её уж точно с собой на карнавал не возьмет!
В бар вошла уставшая за день дона Жура. Увидев бездельника, работающего языком, а не руками или ногами, она тут же отчитала его и отправила помогать Анинье приводить в порядок столики на улице.
- Жура! Какие чудные дела тут у вас происходят! Даже многоженство начинает процветать, а ты нам и не рассказала об этом, - укорила старую приятельницу мать Карлы.
Но дона Жура только отмахнулась.
-Вы слушайте больше этого сплетника! Там может ещё и нет ничего, так - шутка какая-нибудь, а он насочинял и поверил сам в свою байку. У этого лгуна язык до ушей достает! Делать мне больше нечего, чтобы собирать сплетни вместе с ним!
Карла о чем-то задумалась. Она, видимо, была задета тем молчаливо-презрительным взглядом, которым её одарила Халиса. И теперь Карле, которой не очень везло в любви, не смотря на её красоту, захотелось как-то досадить жене Амина, которая наверняка думает, что муж её принадлежит только ей, и никто не посмеет на него покуситься.
«Посмотрим!» - сказала себе Карла, беря за руку мальчика и выходя вместе с ним из бара вслед за матерью и доной Журой. «Амин пойдет на карнавал  - это мне точно известно, а вот на празднике в Сан-Криштоване он тоже должен появиться. Жена останется дома, я же постараюсь оказаться с ним рядом. Посмотрим, не забыл ли он свою детскую любовь ко мне, и не удастся ли мне опутать его своими чарами?» - насмешливо думала Карла, приближаясь к машине, на которой они с матерью добрались из своего дома в бывший район, где ещё оставалась их недвижимость, а главное, жили такие интересные люди, общества которых им явно не хватало, живя в вожделенном некогда доме в районе Леблона…
А Халиса, оказавшись в комнате, куда привел её Амин после отпора, данного отцу, долго сидела в кресле, заново переживая случившееся. Ей был неприятен инцидент с отцом Амина, но ещё больнее её колола ревность к мужу. Она вспоминала Карлу и думала о том, что совершенно не знает, как проводит время её муж. Возможно, он ходит не только в запретный бар, где другие люди пьют алкоголь, но и общается с такими женщинами, как Карла.
Впрочем, другие женщины её не волновали – её интересовала именно Карла, потому что она интуитивно почувствовала соперницу в женщине, которую в детстве любил детской любовью Амин.  Карла… Ну что ей может быть надо? У неё есть дом, ребенок, жених, как слышала Халиса. Но Амин ей нужен только как трофей, отнятый у глупой марокканки - так, наверно, думает о ней эта женщина?
И Халиса очень расстроилась из-за подобных мыслей. Соперничать с другой женщиной из-за собственного мужа? Но Амину она когда-то нравилась. Кто знает, возможно, нравится и сейчас. Но эта женщина такая бесстыдная! Аллах, стоило увидеть её в этом ужасной костюме, практически голую… Кстати, что она спрашивала про карнавал? Что она говорила о том, что Амин пойдет на карнавал? И не возьмет с собой её, свою жену?
Надо будет поговорить с Амином: на  праздник они должны пойти вместе…
В тот же вечер Халиса получила ощутимый удар: после ужина, оставшись наедине с мужем, она решила поговорить с ним о карнавале.
-...Почему бы нам не поехать вместе? Для чего тебе нужна такая компания, как эти неприятные люди? Мы могли бы…
Но Амин даже не дослушал,  с удивлением воззрившись на неё с первого слова, но потом грубо перебив:
- Хватит, Халиса! Что ты такое говоришь? Как может женщина – женщина из  нашей семьи – смотреть на то, что происходит на карнавале?
- Как может? Не понимаю! Это  событие, в котором участвует вся страна, где теперь мы с тобой живем!
- Это неважно! Я не желаю, чтобы ты смотрела карнавал! – ответил Амин, но, увидев вытянувшееся лицо Халисы, добавил:
- Ты, если тебе так хочется увидеть что-то, можешь, не привлекая внимания отца, включить телевизор. Там сможешь увидеть почти всё шествие по самбадрому!
Халиса молчала, сузив глаза, Амин же насмешливо закончил:
- Ты при желании сможешь рассмотреть все детали и пикантные подробности!
- Моя тётка из Сан-Паулу была на трибуне, видела всё карнавальное шествие, и с ней ничего страшного не случилось! Почему я не могу пойти на праздник? Ты не хочешь деньги тратить на мой билет?
- Нет, - с усмешкой отвечал её муж, - но тебе не положено видеть практически голых чужих мужчин…
- Дааа? А тебе позволительно смотреть на полуобнаженных женщин?
- Мне? Да! Я мужчина, живу не в Марокко, а в Бразилии, где всё немного не так, как в строгой мусульманской стране. Мой отец не сможет запретить мне пойти на праздник, и я пойду. А ты будешь сидеть дома вместе с матерью. Тебе там нечего делать! Ты же не одалиска, правда? – ввернул Амин любимое словечко отца и дяди Абдула.
- Как тебе Карла? Она собирается пройти в костюме одалиски по всему Сан-Криштовану!
Амин нахмурился, внимательно посмотрев на Халису,  вызывающе выпятившую нижнюю губу, и ответил:
- Карла… это - Карла! Ты себя с ней не сравнивай!
- Разве ты не хотел когда-то на ней жениться? Не был в неё влюблен?
Несколько растерявшись, Амин быстро взял себя в руки, сказал:
- Жениться – нет, не хотел! И никогда не женился бы! Но тебя это не касается!
Он вышел из комнаты, потом вернулся через короткое время, а затем, перед тем, как пойти в душ, неожиданно бросил ей:
- Сделаем так: пока я принимаю душ, ты наденешь свой костюм для танцев, а потом станцуешь для меня. Это, знаешь ли, наша семейная традиция! Женщины в нашей семье всегда танцевали для мужчин! Ты ведь танцевала для меня? Сегодня ты станцуешь снова, я ТАК ХОЧУ, а ты, если хочешь оставаться моей женой, будешь делать то, что я тебе приказываю; всё, что я хочу, чтобы ты делала!
Он зашел в ванную комнату, даже не посмотрев на ошеломленную Халису, думая про себя, что жену, навязанную ему, пора приводить в чувства и начинать держать её в руках. Потом он вспомнил, как в детстве представлял себе танцующую для него Карлу… Каким он тогда был мальчишкой! Об Эмми он постарался пока не думать. Это была такая пытка! И думать о ней, и не думать…
Халиса же, не веря собственным ушам, постояла некоторое время возле окна, где её настигла поразительная просьба Амина, но потом всё-таки направилась к сундуку, в котором лежали части её танцевальных костюмов.
- Настроения для танцев у меня нет, но не упускать же такой шанс? Только на этот раз я не стану выбирать ярко-алый костюм, потому что Амину запомнился прошлый танец, вызвав не слишком хорошие ощущения, как мне кажется!
Откинув крышку сундука, Халиса  повернулась к шкафу, и, открыв дверцу, быстро пробежалась руками по вешалкам с одеждой и костюмами для танцев, висевшими тут же. Достав вешалку с нежно-голубой юбкой, она критически оглядела её:
- Красиво, но.. меня полнит! Лучше нечто такое… темное…
Потом вспомнила что-то, достала из сундука лиф от темно-зеленого костюма, отыскала в шкафу юбку такого же цвета, украшенную серебряной полосой со сложным узором. Костюм девушке не нравился никогда, но куплен был по совету тетки, уверявшей, что  такой цвет будет стройнить Халису. Стоило прислушаться к этому совету. И не только прислушаться, но и  попробовать ему последовать.
- А что, если Амин решил поиздеваться надо мной? Может быть, он будет сидеть и смеяться над тем, как я танцую? Нет, я не вынесу его насмешек!
…И Латифа в своей комнате, и Мухамед, поднимаясь по лестнице после долгого отлеживания на диване после плотного ужина, были удивлены и обнадежены тем, что в комнате сына явно происходили дела, ведущие отношения между молодоженами к лучшему, ведь такая  чудесная арабская мелодия лилась из комнаты их молодых. Скорее всего, Халиса будет танцевать для их сына. «Кажется, всё налаживается» - с радостью думала Латифа. «Амин вырос в семье, где всем мужчинам всегда нравились танцы. Через танцы они придут к более пылким чувствам. Тоже построят свою любовь, как мы когда-то с Латифой!» - тоже радовался Мухамед.

Отредактировано Элис (Сб, 29 Янв 2011 05:16)

17. Глава 6 ЧАСТЬ 3 Марокко. Фес.
Лейла, Абдул, дядя Али и появление Дунии

А тем временем в Фесе разыгрались драматические события, которые позже привели к серьезным изменениям в жизни многих членов семьи и дяди Али, и семьи Рашидов.
Сид Абдул, давно собиравшийся зайти к старинному приятелю Сиду Али, как-то всё откладывал визит то на день, то ещё на некоторое время. Но Сид Али, наконец, сам позвонил ему и попросил прийти, чтобы договориться о заказе билетов на самолет в Бразилию. Лететь всем вместе на свадьбу Хадижи было намного проще, тем более, что и в Рио-де-Жанейро хотелось бы появиться одновременно, чтобы, не теряя времени решить вопросы в семье Мухамеда, но так, чтобы дело не дошло до развода.
И Сид Али, и Сид Абдул, оба, но каждый по своим причинам, не желали развода Мухамеда и Латифы.
Дядя Али понимал, как тяжела будет судьба разведенной с мужем Латифы, и поэтому не хотел, чтобы она теряла семью. Всегда возможно пойти на компромиссы. Ей ведь не 18 лет. Если Мухамед согласился бы дать Латифе  её собственный дом как первой жене и приходил бы к ней иногда, как в свое время делал сам Сид Али, будучи мужем четырех жен, то почему бы  племяннице не сменить гнев на милость и не простить Мухамеда? Когда женщине за сорок, надо быть очень осторожной в своих поступках.
Дядя Абдул же собирался поставить строптивую Латифу на место. Пусть Мухамед покажет, что в его палатке властвует бедуин, а не взбунтовавшаяся верблюдица! Как?!! После проступка Самиры, а до этого  - долгих лет мучений Саида с Жади, теперь очередь дошла и до Мухамеда? Сколько бы Латифа не крепилась, не скрывала своего дурного начала, но вот пришло время – и что она требует? Развода! Только потому, что Мухамед воспользовался своим законным правом жениться ещё раз! Племянник не успел даже привезти вторую жену в свой дом в Бразилии, Мухамед ещё даже не показал Латифе Лейлу, а первая жена уже против!
«Нееет… так быть не должно, никак не должно!» - ворчал Сид Абдул, направляясь в дом Лейлы, чтобы проведать родственницу и получить отчет от старой верной служанки. После звонка Мухамеду и разговора с ним и с Саидом он пребывал в сомнениях. Так везти или нет Лейлу в Бразилию, чтобы расставить всё по своим положенным местам? Вся его душа бунтовала против возражений Саида, опасающегося  возможного скандала перед свадьбой дочери.
Но дядя Абдул ещё не принял окончательного решения. И вот теперь шел проведать Лейлу перед тем, как в ближайшие дни отправиться в дом к Сиду Али, чтобы решить вопрос с покупкой билетов. В Бразилии скоро карнавал. Придется переждать это ужасное время, когда вся страна предаётся чудовищному разврату – по телевизору без стеснения показывали то, что творилось на улицах и площадях этого кошмарного города –  места порока и сплошного греха. Какой харам, что его племянники вынуждены жить в таком месте, вести там бизнес… «Они могли бы оба на это время приехать в Марокко, чтобы не видеть того, что поневоле придется видеть их глазам, если остаться в Бразилии. И могли бы привезти с собой свои семьи! А Мухамед познакомил бы Латифу с Лейлой..», - рассуждал старик, шлепая растоптанными бабушами по булыжникам узких кривых улиц медины Феса. Он уже приближался к месту, где должна была его ждать Нурия, чтобы перед его, кстати, неожиданным появлением в доме она смогла бы просветить его во всех делах, происходивших за время после его очередного посещения жены Мухамеда, которую племянник доверил ему блюсти.
Женщина стояла перед лавкой торговца специями, придирчиво выбирая, высматривая только ей ведомые приправы для блюд, которые мастерски ею приготовлялись. Сид Абдул уже скучал по её стряпне, но долг перед племянником вынуждал его терпеть и идти на жертву: Нурия была призвана научить молодую жену Мухамеда вкусно готовить! Но с тем большим  желанием Сид Абдул стремился попасть в дом на окраине медины, зная, что сможет обязательно отведать кулинарных шедевров  Нурии.
Стремясь к пожилой женщине в темно-синей  потертой джеллабе, с темным платком на голове, Сид Абдул, не теряя из виду Нурию, по пути здоровался со множеством знакомых, прижимая правую руку к сердцу или обмениваясь рукопожатиями.
Некоторые его приятели, завидев сида Абдула издали, приветствовали его, махая выставленной вперед рукой.  А с другими, подходя,  Сид Абдул обнимался, прижимаясь щекой к щеке встреченного знакомца.
Нурия с нетерпением поджидала хозяина, наблюдая за привычными церемониями, совершаемыми Сидом Абдулом при каждом походе по медине. Ведь старика знали и уважали, а то и боялись его острого и злого языка, очень многие.
Но вот он и перед старухой. Нурия нахмурилась и расстроилась ещё сильнее, чем когда шла навстречу хозяину, уже будучи в ужасном настроении. Она заметила, что без неё другие служанки расслабились, что следовало от одного вида плохо отглаженного воротника рубахи дяди Абдула и как-то неряшливо выглядевшей на нем джеллабе, к тому  же – давно не стиранной,  при том, что такой светлой.
Поэтому, после привычных приветствий и пожеланий и предположений добра на будущее -  «иншалла!», Нурия немедля приступила к рассказу, который должен был старика убедить в том, какую ошибку совершил его племянник, оставив в Фесе жить одну, без мужа, такую юную женщину, как Лейла.
- Так что всё-таки стряслось, Нурия? – сурово сведя брови, вопрошал Сид Абдул. – Ничего не скрывай от меня! Покрывать чужой грех – это тоже харам! Расскажи, как жила Лейла то время, когда у меня не было возможности зайти к вам и узнать подробности?
Сид Абдул стоял перед ней, заложив обе руки за спину и уставившись на Нурию пытливым взором. Кисточка на его феске слегка подрагивала от ветра, а  загнутые вверх острые носы светлых, запыленных, заношенных бабуш смотрели в разные стороны. Ведь старик стоял, опираясь на клюку, для надежности широко расставив ноги.
- Что ты медлишь? Почему молчишь? Что такого ужасного происходит в том доме, Нурия?
И Нурию «прорвало»: она рассказала обо всех безобразиях, учиняемых молодой хозяйкой и её подругой. Обе почти ничего не делают по хозяйству. Они наряжаются в красивые одежды Лейлы, подаренные её мужем на свадьбу, украшают себя золотом и проводят много времени перед зеркалом. Или, надев сверху джеллабы, накинув шарфы и прикрыв лица темной тканью до самых глаз, отправляются гулять, а точнее -  бродить по улицам города, по Медине.
Но никакие ткани на лицах не способны уже скрыть их принадлежность к дому Мухамеда Рашида –  все узнают Лейлу, его жену. Так примелькались они на окрестных улочках, проходя каждый день перед одними и теми же торговцами, сидящими у входа своих лавок. И по медине уже поползли сплетни… «Неужели они ещё не достигли ушей сида Абдула?» - удивилась старуха.
Но, покачав головой, Сид Абдул насуплено промолчал. Тогда доносчица продолжала: молодые женщины очень часто посещают хамам, почти каждый день, и судя по всему – завели там подруг, часами пребывая в этой бане- хамаме, что находится рядом с их домом, недалеко от общественного фонтана, откуда Лейла с Арибой набирают воду, принося её вдвоем по нескольку раз в день.
-  Вобщем, они ничего не делают, ничему не учатся, только треплют свои джеллабы на медине, вызывая всё новые пересуды среди торговцев. Лейла не стремится чему-нибудь научиться. Ариба – та ещё что-то умеет и сможет приготовить, а Лейла – нет. Её стряпню нужно есть с большой осторожностью, чтобы не страдать потом несварением желудка, - жаловалась горестно Нурия, боясь, что именно её старик обвинит в том, что так и не научила девчонку ни готовить, ни слушаться и подчиняться.
Были у старой женщины ещё некоторые подозрения на счет самочувствия  молодой хозяйки, но только Нурия никак не могла получить доказательств, чтобы объявить эту новость Сиду Абдулу. А ошибиться, введя в заблуждение и его, она никак не желала. Ещё придет время, и, если Лейла сама не скажет, тогда она и сообщит новость Сиду Абдулу!
- А что, Нурия, скажи мне, совершают ли они намаз пять раз в день? Как часто Лейла молится? Читает ли она Коран? – строго вопросил опекун о вверенной ему жене Мухамеда.
- Не знаю, сколько раз они молятся, Сид Абдул! Утром – да, я вижу, как они стоят на ковриках и повторяют слова молитв. Но когда они уходят бродить по Фесу или сидят в хамаме – я сомневаюсь, что Лейла и Ариба совершают намаз. Очень сомневаюсь. Коран не читают, потому что они неграмотные, обе – как уверила меня жена Мухамеда. Они не ходили в школу.
- Да? А мне помнится, вроде бы Ариба как раз ходила в школу, как сказал мне Мухамед!
- Но они не умеют читать Коран, не знают ни одной суры, и так странно молятся… Сид Абдул, я сама почти не грамотная. Я еле умею читать и писать. Не знаю, как можно научить их сурам, которые вы задали им выучить, - оправдывалась Нурия, заискивающе заглядывая ему в глаза.
Но Абдул только сердито хмыкнул.
- Я сам буду учить их читать Коран, вместе с ними буду учить суры и аяты! – высказался он, наконец.
- Есть ещё кое-что, но боюсь даже говорить об этом, Сид Абдул, - переходя на ноющий голос, застонала Нурия.
- Что такое? – тут же отреагировал старик. – Говори, Нурия, говори!
- Телевизор! Этот ящик показывает такой харам, а они всё это смотрят! Они закрываются в комнате и включают его, а я не знаю, что там происходит. Но только однажды я смогла застать то, что они смотрели – Сид Абдул, Сид Абдул, там такое! – закатив глаза, стоная и покачиваясь, повторяла Нурия.
- Вот как? Я разберусь! Лейле совсем не нужен ящик шайтана! Я сегодня же заберу его у неё! Мухамед пошел у неё на поводу, эта молодая верблюдица смогла увести его туда, куда надо ей, вместо того, чтобы быть  отстеганной плеткой ради послушания!
-Телевизор … телевизор  - там такое…, - повторяла Нурия, и Сид Абдул кивал ей в ответ.
Наконец, они отправились в путь к дому Лейлы. Это было не так далеко. Поэтому вскоре они уже заворачивали в ту улицу, на длинной стене которой прилепилась и дверь дома Мухамеда,  где жила пока, как хотела, его глупая жена, за которую Сид Абдул решил, наконец-то, приняться всерьез!

Оооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооо

А Лейла, не подозревая о надвигающихся неприятностях, вышла на террасу дома, поджидая Арибу, которая, обнаружив исчезновение Нурии, шпионки сида Абдула в их доме,  постаралась достряпать начатое блюдо из цыпленка, который дотушивался в таджине. Оставалось добавить только специи и овощи на гарнир, заранее приготовленные девушками.
В отличие от легкомысленной Лейлы Ариба, не зная, но, догадываясь, чем закончится отлучка старухи, старалась успеть доделать хотя бы обед – без домашнего хлеба, но с купленными рядом у соседей лепешками, без салата, но с наваленной пучками на тарелку зеленью из ближайшей лавки. И чай с мятой она тут же успела заварить, ведь можно и самим присесть к столу.
В это время Лейла, устав наряжаться, собирала в шкаф вещи, разбросанные по комнате, где они теперь обитали вдвоем с Арибой, всегда бывшей для неё как сестра. Так теплее и веселее. И не так жутко оставаться в полной тьме, когда наступает ночь,  без электричества, которое часто отключалось в их районе из-за сильных зимних ветров, впрочем, отсутствие которого было вполне привычно для девчонок из небольшого села, где их не баловала жизнь достижениями цивилизации.
Пока Ариба всё это обдумывала, быстро заканчивая дела за столом в кухне, Лейла закрыла  на всякий случай комнату на ключ, помня о том, что там находится их главное сокровище – телевизор, у которого появился ненавистный враг. Нурия повторяла изо дня в день, что ящик надо убрать, потому что держать его в приличном доме – харам…
Затем Лейла вышла на террасу и огляделась. С высоты второго этажа был виден не только внутренний двор, но и взмывшие вверх минареты, и крыши домов со спутниковыми тарелками. Кое-где из дворов поднимались деревья. Вот и у соседей – высился старый, с покривившейся верхушкой, кипарис. Но даже он давал Лейле пищу для восторгов: она свободна и может делать, что захочет!
Вот так и застал её Сид Абдул: стоявшую на галерее второго этажа, обнесенном прогнившими поручнями, недалеко от лестницы со ступенями, местами выщербленными. Ремонтом дома Сид Абдул не успевал заниматься. Но у него и без этого была масса дел! Он следил за складами Мухамеда и сданными в аренду помещениями в огромном здании склада.
И, сказать честно, считал, что тратить деньги на ремонт дома не стоит, потому что жены должны жить с мужьями и другими женами, все вместе – под одной крышей. Для чего заниматься ремонтом, если дом предстоит продать? Ведь Лейла, рано или поздно, окажется с Мухамедом, иного выхода нет. (Сид Абдул как-то совсем и не вспоминал, что сам же и уговаривал Мухамеда жить на два дома: один в Марокко, другой – в Бразилии).
Но вот сейчас  Нурия открыла своим ключом дверь и впустила сида Абдула во внутренний двор, по-прежнему  захламленный, со сложенными упаковками плитки, приобретенной для выкладывания из неё узоров вокруг фонтана, который тоже ещё предстояло переделывать...Оглядываясь по сторонам, осматриваясь среди этой жуткой разрухи, старик не сразу  увидел Лейлу, а она тоже не замечала вошедших, пока рядом с ней не оказалась Ариба, которая прикрыла ладонью рот, чтобы не вскрикнуть при виде открывшейся с улицы двери и вошедшего следом за Нурией дяди Абдула в белом полосатом платье и с красной феской на голове.
- О, Аллах! Лейла, идем скорей, уйдем, Лейла! – тянула её за рукав верная подруга.
И только когда жена Мухамеде повернула голову в сторону, куда с таким ужасом смотрела девушка, она тоже побледнела и поспешила убраться с галереи. Но, однако, она встретилась взглядом с Нурией, в глазах которой светилось торжество. На дядю Мухамеда – сида Абдула  Лейла даже взглянуть не осмелилась от страха.
Но все встретились внизу, куда девушки спустились, войдя с лестницы прямо в кухню, и из неё попав в широкий коридор-холл, а Сида Абдула провела со всеми предосторожностями верная ему старуха.
Не смотря на то, что было позднее утро, и давно рассвело, в полумраке коридора мерцал светильник. Возмутившись такому расточительству, Сид Абдул сердито  обхватил рукой бороду, так что Нурия быстро догадалась, в чем дело, и погасила свет, отчего идти дальше  по коридору стало затруднительно и просто опасно. Попав, однако, без приключений на второй этаж, где располагалась столовая с диванами, Сид Абдул дал себе возможность отдохнуть, а вот Нурии пришлось отправить назад вниз, в кухню, Арибу, чтобы она принесла хозяину свежий чай с теплыми лепёшками. Впрочем, Сид Абдул  собирался затем и пообедать, сразу же  – после разговора с женой Мухамеда и её подругой.
А пока Ариба ходила за чаем и всем прочим для гостя, Лейла молча стояла перед насупившимся стариком и  находившейся тут же Нурией, которая также строго свела брови и смотрела неприязненно и осуждающе на молодую женщину.
Дядя Абдул,  не скрывая удивления, рассматривал девчонку, которая за каких-то неполных два месяца изменилась почти до неузнаваемости. Он помнил её в грязной одежде и  непричесанной, увиденной случайно после возвращения её семьи с поля, где Лейла работала наравне со взрослыми.
Теперь же перед собой он видел невысокую смуглую темноволосую девушку, в которой было трудно узнать внучку деревенского приятеля дяди Абдула. Золотые браслеты, украсившие запястья, ажурные серьги, колье на шее и подвески сверкали  как на витрине ювелирной лавки. И платье – новое и дорогое - смотрелось на ней так привычно, как если бы она с рождения носила подобные дорогие вещи. А на ногах красовались бабуши, точнее – туфли, сделанные похожими на уличные бабуши, только на каблуках и из добротной кожи.
- Вот как ты бережешь добро Мухамеда! – не сдержался старик. Но опомнился и начал расспросы:
– А почему ты так наряжена? Разве сегодня приезжает твой муж?
- Как? – растерянно переспросила его Лейла. – Мой муж Мухамед приезжает сегодня? Я не знала об этом!
- Вот и мне известно, что его приезда не ожидается! Так для чего ты треплешь дорогую одежду и надела на себя всё золото? Красота женщины должна принадлежать её мужу! А главное украшение женщины – её скромность. Тем более – у замужней женщины, к тому же, когда она остается одна! А что делаешь ты?! Мне всё известно! – погрозил скрюченным от артрита пальцем пожилой родственник. Видно было, что он начинает волноваться, так что его руки начали нервно трястись.
- Успокойтесь, Сид Абдул! – испугалась за хозяина ябедница Нурия. – Вот поедете в Бразилию на свадьбу, там и оставите все заботы на плечах племянника…
- Нет, Нурия, ты помолчи! – Я собираюсь разобраться , что происходит в доме, и если по медине пошли гулять какие-то сплетни – я должен знать, как объяснить Мухамеду, как это случилось!
В комнате появилась Ариба с тяжелым подносом, заполненным  пустыми стаканами вокруг старинного латунного чайника, в котором много поколений Рашидов заваривали мяту для чая. Сид Абдул велел принести один из любимых чайников в этот дом, чтобы не лишать себя знакомого вкуса чая.
Пока Нурия, отстранив в сторону прислуживающую поневоле Арибу, расставляла перед Сидом Абдулом стаканы, кладя в каждый по веточке мяты, беря зелень из вымытого пучка, положенного тут же, рядом с чайником, и наливала сладкий кипяток в каждый стакан, Сид Абдул развивал свою мысль, но теперь уже обращаясь к обеим девушкам.
- Так чему вы научились? Какой секрет вам передала Нурия? Лейла! Отвечай, что ты приготовила сегодня на обед? Неси всё сюда и поскорей! Несите, несите! – начал подгонять хозяйку дома проголодавшийся гость. Дядя Абдул решил немного отложить  словесную экзекуцию над женщинами, пока не поест.
И вот уже Лейла с Арибой ставили на стол перед дядей мужа Лейлы  деревянную подставку, на которую водрузили высокий глиняный конус с неровными глазурованными боками. Осторожно, так, чтобы не обжечься,  подняв крышку над таджином, Ариба отложила её в безопасное место, а Лейла затем составила с подноса  мелкие чашки с соусом и лепешками, с зеленью и нарезанным сыром.
Тем временем Нурия делала то, что не собиралась доверять девчонкам: она поднесла Сиду Абдулу чашу для воды и стала поливать из специального чайника для омовения воду ему на руки, подав заранее полотенце.
И вот когда закончилась данная процедура, тут –то и увидел дядя Абдул содержимое таджина.
- Это что?!! ОПЯТЬ курица?!! Нурия, ты ничему не учишь жену Мухамеда? – повернулся он всем корпусом к несчастной старухе.
- Учу! Учу, Сид Абдул! Только они сами себе хозяйки, не хотят готовить для себя у очага, покупают всё на рынке и в лавках соседей. Просто позор на мою голову!
- Почему ты, Лейла, не хочешь учиться готовить? Как ты собираешься кормить своего мужа? Или он должен умирать с голоду или питаться в соседних кафе и бродить от лавки к лавке, чтобы купить себе хлеб и еду? – зло прищуривая глаза, выговаривал ей старик.
Но жена Мухамеда молчала.
- Меня не беспокоит то, что твоя подруга чему-то не научится, ведь не в мою семью она войдет после замужества. Но ты, Лейла, должна всему научиться, чтобы муж твой был тобой доволен! За тебя в его отсутствие отвечаю я! А вы чем занимаетесь, а? Ходите по медине, давая пищу сплетникам? Репутация женщины – вещь оооочень хрупкая! Не дай Аллах, если на порядочную женщину обратится язык завистника! Если глупец понесет сплетни дальше, подхватив их только для того, чтобы ему было, о чем поговорить с такими же сплетниками и глупцами! И всё! Твоя репутация будет погублена навсегда!
- Я ничего не делала плохого! – еле слышно возразила Лейла. Но старик её услышал.
- Когда ты говоришь, слова твои должны быть лучше молчания! Когда зло останавливается рядом с тобой – сиди, не шелохнувшись! Не давай злу увлечь тебя за ним. А когда исчезает стыд, появляется беда! – наставлял в который раз за прошедший месяц Сид Абдул.
В глазах Лейлы стояли готовые пролиться слёзы. Ариба выслушивала всё молча, понуро опустив голову. Кто она здесь, чтобы сметь возражать?
Нурия только кивала и поддакивала их опекуну. И помогала Сиду Абдулу справиться с едой. Как ни был тот возмущен тем, что и на этот раз ему пришлось есть курицу, да ещё приготовленную не руками Нурии, а кем-то из молодых женщин, он всё же уплетал и куски курицы из таджина, и овощи, помогая себе лепешкой в правой руке.  Но и молчать у него не хватало терпения – так торопился он высказать всё, что накопилось за время, когда он только мог слышать каждодневные жалобы Нурии, а не видеть безобразия собственными глазами.
Наконец, вытерев салфеткой рот, дядя Абдул встал из-за стола и прошел в комнату, рядом со столовой, где в свой приезд Мухамед вместе с дядей совершали намаз. Время молитвы ещё не подошло. Но Сид Абдул собирался сейчас не молиться, а провести урок для Лейлы и Арибы, которую он тоже пожелал привести к знаниям Священного Корана.
И урок начался.
- Вы должны были выучить суру «Женщины», а из неё особенно хорошо знать и уметь мне объяснить аяты, которые я вам показал в книге.
- Я не умею читать, Сид Абдул, - скромно осмелилась напомнить ему  Лейла.
- Не умеете читать?! И ты, Ариба, тоже не умеешь?- ехидно спросил тот в ответ, стараясь поймать девушку на лжи.
- Нет, Сид Абдул, я немного умею читать, потому что в отличие от Лейлы, её отец отпускал меня в школу, когда я была совсем маленькая. Я умею считать и немного писать. Читаю я плохо, суры знаю, но только те, которым меня научили мула из нашей деревни и мой родственник – отец Лейлы. Но сама я не смогла прочесть всю суру.
- Это ничего! Я сам вам прочитаю всё, что надо, и всё вам объясню! – сделал вывод дядя Абдул. И потекла его наставительная речь, долгая и монотонно-поучающая.
Но что на это могли возразить девушки? Они изучали не что-нибудь, а священный Коран.
Видя, как благоговейно слушают его слова и жена Мухамеда, и её  родственница, Абдул остался доволен преподанным уроком, и был уверен, что сможет решить и другую проблему – отобрать у них телевизор.
Когда все поднялись с молельных ковриков, Сид Абдул попросил Нурию отвести его в комнату, где Мухамед поставил сатанинский ящик.
- Нурия, пусть при мне включат этот…хм, источник греха! Я сам лично хочу увидеть то, что там показывают! Ведите меня туда! Ну что вы все застыли? Идемте!
Он хотел убедиться в том, что ничего, кроме, как  харам, в этом ящике зла не увидишь! И Сид Абдул первым двинулся из комнаты в коридор, где Нурия его ловко обошла и быстро просеменила к комнате Лейлы, стуча палкой по каменному полу.
Когда ей хотелось, она могла двигаться весьма быстро.
- Это здесь, Сид Абдул! Ключа у меня нет, он у жены Мухамеда.
- Лейла, открывай! – потребовал старик, заведя руки за спину и перебирая дрожащими пальцами четки. Нурия переминалась с ноги на ногу от нетерпения, опираясь на палку, которая, скорее всего, ей была не особенно и нужна, как всегда подозревала Ариба.
Но молодая женщина не торопилась исполнять требование дяди мужа. Лицо её перекосилось в горестной гримасе, а из глаз готовы были пролиться слезы. Ариба поняла,  чего именно  боится Лейла: вот сейчас Сид Абдул включит ТВ, увидит что-то, неважно даже, что! – и унесет телевизор с собой. И что они смогут  сделать в такой ситуации?
Пока Ариба лихорадочно раздумывала, ища выход, Лейла поступила просто: она отказалась наотрез открывать комнату, где стоял, по словам Нурии, источник разврата, их телевизор. Неожиданно для всех она встала перед дверью комнаты, повернулась и прижалась спиной к двери, загородив собой замок.
- Нет, телевизор мне подарил мой муж, и только он сможет у меня его отобрать!- на глазах Лейлы выступили крупные слёзы и следующие слова она уже выкрикнула истеричным голосом: - Только он!!! А вам я дверь не открою! И в свою комнату никого не впущу!
-Что?!!..., - Сид Абдул не мог поверить своим ушам. – Как это ты смеешь мне перечить?
Он оглянулся на единомышленницу, ища поддержки, выкатив глаза от изумления.
-  Нурия! Нурия, где у вас здесь телефон? Я сейчас же позвоню Мухамеду! Как такое возможно?!!  Даже эта одалиска Жади, даже она не смела разговаривать со мной в таком духе! – у сида Абдула от возмущения тряслась голова, и казалось, что ещё вот-вот, и он начнет задыхаться!
Видя это, Нурия замахнулась на Лейлу палкой и пригрозила:
- Открой немедленно!  Или Сид Абдул накажет тебя! Не дожидайся, пока это случится! Открывай!
Но Лейла стояла у двери, не двигаясь с места. Тогда Нурия ударила девушку палкой по плечу. Было ли Лейле больно или она не выдержала напряжения в неприятной ситуации, но она громко завыла:
-Аааауууууыыыыыы….
Эхо от крика разнеслось вдоль галереи и стало гулять, отдаваясь, по пустому старому дому, до которого у хозяев, как бывших, так и настоящих, не доходили руки.
-Ааааааааа! Ааааааааааааааааааууууу!- рыдала Лейла, дергая себя за волосы, после того, как яркий платок, накинутый ею перед намазом, сполз с головы.
Сид Абдул смотрел на непокорную женщину в полном ошеломлении. На долгом веку ему пришлось увидеть множество женских истерик и скандалов, разбирать столько семейных ссор и склок, побывать на семейных судах и при разводе пар, где зачастую женщины не желали держать себя в руках, проявляя самые разные эмоции, но чтобы вот так рыдать, а главное – посметь сопротивляться его приказу?!!..
И он, встряхнувшись, чтобы прийти в себя, сказал, тоже потрясая палкой перед лицом строптивой жены племянника:
- Немедленно отдай ключ Нурии, слышишь, непослушная одалиска? Отдай ключ, иначе я позвоню твоему мужу, потребую, чтобы он приказал тебе отдать  мне телевизор, а тебя наказал за такое поведение, за неподчинение мне! Мне?!!
Лейла продолжала оглашать рыданиями стены дома, в ответ на угрозы всего лишь то  прикрывая руками лицо, то выставляя руки ладонями вперед. Никто не заметил, как с места событий исчезла Ариба…
А она быстро спустилась вниз, где в коридоре у входа в кухню стоял на старом облезлом столике телефон (при установке Мухамед решил сэкономить хотя бы на нескольких десятках метров  телефонного кабеля, и поэтому велел провести линию только до первого этажа – установить аппарат возле кухни, места, где,  по мнению и его, и того же дяди Абдула, должна проводить большую часть времени женщина, которая учится вести домашнее хозяйство.
И вот сюда-то и поспешила сообразительная девушка. Как бы Лейла не возмущалась, но если старик позвонит в Бразилию её мужу, то, конечно же, получит разрешение Мухамеда сделать всё, что сочтет нужным его дядя. Поэтому не проще ли сделать так, чтобы телефон просто перестал работать? Так как телефон уже ломался однажды, Ариба знала, как вывести телефон из строя, не вызывая при этом подозрений у старой змеи, которую приставили за ними шпионить. Девушка только заглянула за шкаф в коридоре и размотала изоленту, соединявшую место случайного разрыва провода… И тут же поспешила назад, убедившись, что телефон молчит.
А наверху бушевал скандал…
-… Нурия, это уму непостижимо! Чем мои племянники так прогневали Аллаха? Почему и Саиду, и Мухамеду достаются в жены одни одалиски? Только мне удалось избежать такой участи, потому что я не женился!
- О, Аллах! Как я сочувствую, как я всё понимаю, Сид Абдул! – вознося руки к небу, с чувством поддакивала Нурия, что ещё сильнее заводило дядю Абдула, как и не прекращающийся вой Лейлы.
- Молчи, одалиска! Замолчи немедленно!
- Не замолчу! Я сама позвоню мужу и пожалуюсь Мухамеду! – сказав это, Лейла испугалась и снова зарыдала во весь голос.
- Что? – не поверив, переспросил Сид Абдул. – Что она сейчас сказала, Нурия? Повтори мне её слова! Она мне угрожает?
- Сид Абдул, прикажите дать девчонке столько ударов плетьми, сколько положено в таких случаях – за непослушание!- подстрекала хозяина верная служанка.
- Нет, Нурия, нееееет! Я сейчас же позвоню Мухамеду, немедленно! Веди меня к телефону! Пойдем отсюда, пойдем скорее, у меня уже в ушах звенит от крика одалиски!
И, подталкивая старуху к лестнице, он, наконец, удалился вместе с Нурией - звонить племяннику.
Ариба, оглянувшись, кинулась к подруге:
- Ты сошла с ума – так кричать? Тебе же нельзя волноваться! А если ты потеряешь ребенка? Ребенок – это твоя гарантия! Даже если твой муж прикажет выбросить телевизор, ты всегда можешь потребовать новый, потому что носишь его ребенка, а он, узнав об этом, не сможет тебе отказать! Не плачь и успокойся!
- Он… сейчас… позвонит.. му.. му.. жу.. в Брази.., - заикаясь от расстроенных чувств и не  умея сразу взять себя в руки, еле произнесла Лейла.
- Никуда он не сможет позвонить, слышишь? Он не сможет позвонить, потому что телефон не работает!
- Ка..к..это? Почему не работает? Он же работал, нам его отремон..ти..ро..вали! – опять заливаясь слезами, спросила она.
- Как- как! Вот  так! Не работает, потому что снова сломался! – подмигнув, пояснила Ариба.
И Лейла, наконец-то, всё  поняла.Она молча бросилась на шею приятельнице, а скорее – даже сестре, и благодарно обняла Арибу.
- Лейла, нам надо тоже спуститься вниз, ведь мы же не можем знать, что телефон не работает! Иначе они заподозрят… И всё равно нас позовут, поэтому…Пойдем, так будет лучше!
Подергав ручку комнаты и проверив, на месте ли в кармане её кафтана ключ, Лейла, вытирая слезы, пошла вслед за Арибой.
- Представляешь, Нурия требовала, чтобы Сид Абдул наказал меня плетьми!
- И я не сомневаюсь, что он на это способен! – ответила ей подруга. – Ты забыла, как в нашей деревне едва не забили камнями жену гончара Сабира - Хусни, которую оклеветала соседка, потому что ей из ревности показалось, что её муж заглядывается на Хусни? Думаешь, что в Фесе может такого не быть? Там нашлись четыре свидетеля, которые видели её  в другом месте, а следовательно, ревнивая Асах оговорила и сама была наказана за это плетьми!  Помнишь эту историю?
Лейла кивнула, Ариба же продолжала говорить вполголоса, уже спускаясь по лестнице теперь уже  за спиной незадачливой хозяйки дома:
- Но  в деревне твоего отца всё происходило всегда на виду. Публично. А здесь, если Сид Абдул захочет наказать тебя, да и меня, ему стоит только позвать своих слуг. Т ого же Ахмета, который приводил к дому однажды ослов для твоего мужа, и всё – тебя накажут плетьми, выпоров вот в этом самом дворе, за толстые стены которого не посмеет сунуться ни один сосед, как бы громко ты не кричала и не звала на помощь! – Ариба даже показала рукой в сторону грязного от пыли окна, сквозь решетку которого виднелся кусок двора. - Никто не станет вмешиваться в чужие семейные дела. Будь осторожнее, Лейла!
Подходя к кухне, они услышали злобно шипящий голос дяди Абдула:
- Где нет кошки, там мыши голову поднимают!.. Ну что, Нурия? Есть связь? А ты пошевели, пошевели провод-то, может, там контакт опять отошел! Эх, с этого телефона не позвонить, тогда придется с сотового, а это очень дорого! И у меня дома на телефонном счету денег почти не осталось, на днях проговорил с Мухамедом и Саидом.
- Нет, Сид Абдул, нет сигналов. Не работает. Опять мастера вызывать?...А девчонки совсем стыд потеряли! Как это так? Сучок взял верх над плотником? – возмущалась Нурия.- Зачем спрашивать Мухамеда? Вы сами можете её наказать! Позовите Ахмета, и пусть он выпорет её!
- Подожди, Нурия. Может быть, я так и сделаю, но сначала я схожу в дом Али. Мне с ним давно надо было поговорить о заказе билетов на самолет. Вот заодно и Мухамеду от него позвоню. Да и с ним посоветуюсь, как быть в таком случае. Я не хочу, чтобы вся Медина потом обсуждала меня за порку, и ведь это будет означать, что проступок женщины был очень серьезный. А это ляжет пятном на репутацию Мухамеда.
Нурия покачала головой, возразить ей было нечего, как бы не хотелось, чтобы Лейла была наказана. Вдруг она к чему-то настороженно прислушалась…
- И к тому же, Саид будет против. Он так боится скандала…, - продолжал он, но Нурия подала ему знак, и старик замолчал. Выглянув в коридор, он обнаружил стоявших с опущенными головами Лейлу и Арибу.
- Вот как? Явились? Почему у вас телефон не работает? Ничего! Вот завтра же мы отправимся с вами снова в дом сида Али, моего родственника и старого приятеля. Это очень мудрый человек. Он мне подскажет, как с тобой поступить, Лейла. Сид Али – дядя Латифы, первой жены Мухамеда. Я буду договариваться, чтобы и тебя взять с собой в на свадьбу в Бразилию. Там познакомишься с первой семьей своего мужа. Смотришь – он решит оставить тебя в городе рядом с собой.
Дядя Абдул остановился, чтобы вдохнуть воздуха, так как слишком бурно выговаривал строптивице. Потом он, то снова размахивая руками, то грозя пальцем – жест, ставший таким знакомым обеим женщинам, продолжил высказывать накипевшее:
- Я всё ему расскажу, всё! Потому что как говорится, винограднику нужна не молитва, а мотыга. Пусть Мухамед сам наказывает тебя, как сочтет нужным. А он найдет для этого способ. Вот увидишь! А я уже стар, чтобы следить за такими одалисками, как жены моих племянников. С вами нужен более острый слух, чем у лошади в пустыне в беззвездную ночь!
Эту тираду девушки выслушали молча, не поднимая головы. Они ещё на лестнице договорились, что будут вести себя именно так. Иначе несдобровать. Пусть Сид Абдул успокоится и уйдет из дома. А с Нурией они как-нибудь справятся. Нурия постоянно приставала  к ним как колючка, которая цепляется к каждому, кто до неё дотронется. Ничего, они что-нибудь придумают, чтобы отбить у неё охоту на них жаловаться или следить за ними. Можно ведь и Мухамеду позвонить и сказать, как достает их Нурия.  А Лейле нельзя нервничать, потому что… Вобщем, Мухамед, скорее всего, отправит Нурию назад в дом дяди Али. Там, остановившись на ступеньках, Ариба посоветовала подруге:
- Но тебе, Лейла, не стоит перегибать палку: если дядя Абдул уговорит Мухамеда развестись и вернуть тебя отцу, - Ариба в ужасе даже схватилась за голову, - ты сама можешь представить себе, что с тобой сделает твой отец, а потом и вся семья. И со мной тоже! Ты потеряешь всё!
Лейла согласно кивала. Ариба же очень боялась худшего исхода. Как не хотелось, чтобы что-то менялось в их с Лейлой жизни. Пусть приходится терпеть и Нурию, и дядю Мухамеда.  Но лучше лежать на маленькой шкуре, чем на голой земле!
И вот теперь они послушно стояли перед Сидом Абдулом, боясь поднять на него глаза, как ему казалось.
Подозрительно всмотревшись в заплаканное лицо Лейлы и покорное – Арибы, он снисходительно сказал:
- Готовьтесь к тому, что завтра я отведу вас в дом Али и Зорайдэ. И помните: украшение каждой девушки – благовоспитанность, а не золоченые одежды. Поэтому я сам проверю, во что вы оденетесь, собираясь в гости! Красота должна принадлежать только мужу, а в остальных случаях ты, Лейла, должна выглядеть скромно, не привлекать к себе внимания. Есть у тебя паранджа? Даже Жади любила носить черную паранджу, выходя с Зорайдэ на Медину, - наставительно проговорил Абдул.
Он, конечно, запамятовал, для чего Жади нужна была эта маскирующая женщину одежда. Вовсе не для того, чтобы не показывать свою красоту на медине, сохраняя её для Саида. Незаметно пробраться по многочисленным узким кривым улочкам медины, где в самом неожиданном месте по закону подлости можно встретить знакомого,  когда этого как раз и не нужно, если спешишь на свидание с любовником в развалинах крепости….
- Сид Абдул, я могу купить три паранджи на медине. Сегодня же, - предложила услужливая  Нурия.
- Купи, Нурия, купи. Но подешевле! Скромность прежде всего! Деньги Мухамед оставил на хозяйство? Вот с этих денег и купи. Проводи меня, я пойду, пожалуй. Мне ещё на склады надо заглянуть, вот и в дверь кто-то стучит, ты не слышишь?
- Да-да, кто-то пришел, пойду, открою, - тут же подхватила Нурия. – А ты, Ариба, помоги Сиду Абдулу пройти через двор к двери, и смотри, чтобы он не упал. В этом дворе можно ноги – руки переломать!
Даже не взглянув на прикусившую губу Лейлу, Нурия, схватив палку, поспешила к двери во дворе, где «разрывался» колокольчик пронзительным резким звоном. Да и в дверь и стучали, и пинали её  ногами, видимо, решив, что хозяева не слышат.
За дверью оказался Ахмет, который привел двух ослов, чтобы дяде Абдулу не пришлось идти пешком несколько улиц до склада, а затем возвращаться оттуда домой, а это не близко, особенно для старика.
Когда Нурия убедилась, что хозяин благополучно взобрался на осла, она закрыла дверь на засов и отправилась отдыхать в свою комнату. Правильным словом назвал Сид Абдул жену племянника и её родственницу – одалиски! Обе! Для себя Нурия решила, что больше не останется в доме жены Мухамеда, даже если он откажется забрать Лейлу в Бразилию и станет умолять позаботиться о молодой жене!
Нет! Пусть ищут другую женщину для присмотра. А она, Нурия, видит, как плохо пошли без неё дела в доме сида Абдула. Никто не позаботится о нем лучше, чем она! Никто так не знает хорошо сида Абдула, как она! И если уж заботиться о ком-то, отдавая всю себя, так лучше пусть это будет Сид Абдул! 
Нурия обожала его с того времени, когда её, оставшуюся вдовой в 17-летнем возрасте, родственники решили не отдавать снова замуж, а отправили в услужение в дом Абдула Рашида, их дальнего родственника, которому в то время было около тридцати лет. С ним к тому времени уже  случилась одна грустная история, которая с самого начала стала запретной темой для обсуждений, поэтому со временем забылась настолько, что Сид Абдул сам и не смог бы вспомнить, а было ли это на самом деле?
Но теперь уже совсем  старая Нурия помнила, однако, историю хорошо и очень жалела своего хозяина, и была ему предана. О на готова жизнь отдать за него! Ведь Сид Абдул – очень-очень несчастный человек. (Эх, старая арба испортила дорогу, плохая жена испортила дом! Но об этом никто не должен знать! Пусть прошлое  остается похороненным!) Ему не повезло в жизни, так не повезло… Так же, как и ей. Так почему не посвятить ему свою жизнь, эх-хе-хе…А ей приходится чему-то учить нежелающих этого двух глупых девчонок!
Но, проходя мимо комнаты Лейлы, она поняла, что за дверью кто-то есть. «Опять включили свой ящик», - зло подумала Нурия, но тут же прислушалась, приблизившись к двери. Нет, это вовсе не телевизор. Разговаривали между собой одалиски, а их планы не грех бы и узнать!
-…каждый свою плешь чешет, знаешь такое выражение? – раздавался голос Арибы. Потом она долго шепталась с Лейлой, которая вдруг громко спросила:
- Ну скажи, зачем нам покупать ещё паранджи? У нас же есть те, которые мы надевали при Мухамеде сразу после свадьбы?
-О, Лейла! Они такие старые, вытершиеся1 Даже самые дешевые будут выглядеть рядом с ними получше. А ты видела, какая старая джеллаба у Нурии? Пусть купит себе новую паранджу, видимо, о ней некому позаботиться! И мы не проиграем!
-Хорошо, пусть купит и нам, и себе…, - раздался усталый голос жены Мухамеда.
- Ты что, плохо себя чувствуешь? – даже через дверь Нурия поняла, сколько беспокойства прозвучало в голосе Арибы. – Когда ты собираешься побывать у врача? Лейла, ты никак не можешь понять, что беременность – это серьезно!
Нурия от неожиданности едва не толкнула дверь в комнату, но спохватилась и прикрыла рот ладонью. Что она слышит? Какая ещё беременность? Или… догулялась?. Теперь Нурию никто не смог бы оттащить от дверей, пока она не услышит, о чем пойдет разговор дальше. Она притихла, стараясь не шелохнуться.
- Ариба, мне не хочется идти к врачу! Потому что если я схожу, об этом станет известно и Сиду Абдулу, и Нурии, и Мухамед узнает об этом!
Нурия за дверью понимающе поджала губы. А ничего не подозревающие девушки продолжали беседу:
- Ты понимаешь, что ты можешь потерять ребенка? Сколько можно уговаривать тебя? Объяснять тебе это?
- Но я же чувствую себя хорошо! У меня ничего не болит! И даже больше не тошнит.
- Да? И ты считаешь, что это нормально? Сначала тошнило, а теперь - нет? А если с ребенком не всё в порядке? И вообще – врач, которая приходила к тебе ещё при Мухамеде, велела сдать анализы ещё  когда? А ты сначала тянула и откладывала, а теперь вовсе передумала? 
- Ариба, что такого? У нас в деревне женщины не ходят к врачу. И рожают!
- Да? А тебе не кажется, что врач, записавшая тебя на прием, не дождавшись твоих анализов и тебя саму на приеме, начнет разыскивать Мухамеда, а наткнется на Нурию  или сида Абдула? И тогда будет настоящий скандал?
- Ну и пусть!
- А тебе не приходило в голову, что и Мухамед, и Сид Абдул могут подумать, что этот ребенок не от мужа? Иначе почему, узнав о беременности, ты не сообщила эту радостную новость хотя бы Нурии?
- Ты знаешь, почему я этого не сделала, Ариба! Я боюсь, что Мухамед заставит меня переехать в Бразилию, а я этого не хочу!
- Ты должна сказать о беременности! Иначе они все решат, что ребенок не Мухамеда! – настаивала Ариба.
- А чей же ещё? – возмутилась  Лейла.
- Это мы с тобой знаем, что не было другого мужчины, кроме Мухамеда, и что отец ребенка – твой муж. Но ты же видишь: мы ничего плохого не делаем, гуляя по Фесу, а сплетни уже ползут! И кто помешает им придумать сплетню, что с ребенком не все просто? Ты понимаешь, что можешь пострадать ни за что?
- Мухамед поверит мне!
-Ты так думаешь? Какая же ты наивная! Сколько найдется желающих посплетничать! А ты не забыла, что сделали с теткой нашей соседки, когда выяснилось, что ребенок, которого она родила – не от мужа?
- Это было давно! Её забили камнями сорок лет назад!
- Но всё равно эту историю помнят все! И таких случаев больше не повторялось! Но она родила от другого, а ты беременна от законного мужа!
- Ладно, Ариба, давай сходим к врачу. Я сдам анализы, чтобы успокоиться. Но так не хочется, чтобы дядя Абдул с Нурией об этом знали. Как подумаю об этом…
Нурия понимающе усмехнулась и покачала головой. Она была честной женщиной и старалась быть справедливой. Она ни на мгновение не поверила бы в то, что Лейла догадалась бы изменить мужу. Пусть он такой … старый и толстый. Ну просто жалко было девчонку – такой молодой отдали замуж, прямо как её саму когда-то, да вот за такого же старика… Но её муж умер очень быстро. И сколько лет она одна… Но раз уж Лейла забеременела, это же Аллах благословил их с Мухамедом!
Как же можно такое скрывать? Нет, она обязательно сообщит Сиду Абдулу эту новость! Вот только жаль, что телефон сломался, а то она прямо сейчас бы и позвонила! Такая новость! Это всё меняет! Но тем более – телевизор надо убрать, беременным это вредно – смотреть всякое непотребство и ужасы. Так-так…
За дверью что-то звякнуло, видимо, кто-то из девчонок что-то задел и уронил. Дальше ничего интересного Нурия не услышала. Переживания из-за разбитой вазы и, кажется, включили телевизор. Теперь и захочешь – уже ничего не услышишь, а зайти в комнату – если дверь окажется не закрытой, то всё равно при ней они ни о чем говорить не будут.
Ариба прошаркала в свою комнату, обдумывая, как она расскажет Сиду Абдулу эту новость!
«А всё-таки странно, что Лейла так настойчиво не желает рассказывать о беременности. Как бы она не выкинула фокус – сбежит из дома, если ребенок… всё-таки не от Мухамеда!» - подумалось ей, когда она уже закрывала за собой дверь спальни.

ооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооо

Утром, прежде чем отправиться в дом Лейлы, Сид Абдул решил позвонить в Бразилию. Если вчера не случилось такой возможности, то теперь  он решил не откладывая, сообщить важную новость племянникам, предвкушая, как рад будет Мухамед узнать о скором отцовстве.
Из-за прихода скандальной Дунии у сида Абдула совсем вылетело из головы, что он собирался сделать междугородний звонок из дома приятеля. Теперь, увы, придется тратиться самому, а на счету оставалось не так уж много средств.
Но ему повезло: Саид позвонил сам. И он уже знал новость о беременности жены брата.
-.Саид!...Ты рад? Мухамед так обрадуется, очень обрадуется! Столько лет Латифа не могла подарить ему ребёнка! А ведь у него могло быть много детей!... Ты, Саид, сам не хочешь детей иметь, а у Мухамеда с Латифой не получалось. Но теперь дело пойдет!...Что? Латифа не должна знать? Почему?... Эх, Саид! Почему вы с Мухамедом так боитесь Латифу? Сколько бы не бодался баран, а гору не разрушит! Вот и Латифа ничего не сможет сделать! …Пусть Мухамед решает – говорить или нет Латифе о ребенке, но ведь этого не скроешь! …Ладно, пусть так! Но яйцу камня не разбить! Приедем и на семейном суде приведем Латифу в чувство!...
Сид Абдул ещё долго бурчал в трубку телефона, пока Саид не сказал, что он спешит, дел много, а Мухамеду он сам может позвонить и рассказать новости. Но от такого предложения старик отказался - обрадовать племянника Абдулу хотелось самому. Саид повторил уже в который раз: не стоит привозить Лейлу, а, если уж женщина беременна, то не стоит рисковать, настаивая на её поездке в Рио. И на этом разговор был окончен. 
Абдула этот звонок взбудоражил. Саид! Упрям, как осел, и его уже ничто не исправит. Столько жен у него, а держать в руках женщин Саид так и не научился! А ведь, как говорится.. .как там?... гончар приделывает ручку к кувшину, где ему захочется! Нечего идти на поводу у Латифы и у Лейлы, как когда-то у Жади!
Служанка принесла в комнату, где у телефона сидел Сид Абдул, поднос с едой. Перед тем, как сделать следующий звонок, он при виде еды решил сначала перекусить. Кушая не очень вкусный таджин с мясом, оказавшимся жестким, но с перетушенными овощами, затем – соус с горячими лепешками, не чувствуя никакого удовольствия от еды, он обдумывал, как скажет племяннику о наследнике. А вот обрадуется ли Мухамед?
Абдула стало одолевать сомнение: например, радости в голосе Саида он не услышал, а вот то, что беременность юной родственницы принесет новые проблемы – это Саид дал понять. А Мухамед? Он ведь тоже струсит и, скорее всего, не столько обрадуется, а тоже захочет скрыть правду от Латифы. Что же происходит? Мир как будто сошел с ума! Когда это было такое, чтобы новость о рождении ребенка не радовала семью, в которой он должен появиться?
Вытерев о полотенце испачканные жиром пальцы, выпив пару кружек горячего чая с несколькими бриутами, причем, пирожки показались ему не очень свежими,  он придвинул к себе на столике телефон. И набрал номер Мухамеда.
На том конце трубку взяли не сразу. У дяди Абдула уже заканчивалось терпение, когда раздался голос племянника:
- Ассаламу алейкум, дядя Абдул! Саид позвонил мне и намекнул, что вы собираетесь сообщить мне новость? Что за новость?
- Алейкум ассалам! Мухамед! Я о многом хотел бы тебе рассказать, но.. Вобщем, твоя жена Лейла останется в Марокко, я не повезу её в Бразилию, это слишком далеко…Ты рад?... Ты ещё сильнее обрадуешься, когда узнаешь, что скоро станешь отцом…То, что слышал! Твоя жена Лейла беременна, она подарит тебе ребенка. Ты понял, что я тебе сказал?...Как-как… видно, ты прислушался к моему совету сделать Лейле ребенка, чтобы, оставляя её в Фесе одну, найти ей заботу и не беспокоиться о том, чем она занята без тебя. ..Так ты рад? Что? Громче говори! Что ты там шепчешь? Так не говори пока! Но ты рад? – уже строго переспросил Абдул родственника.
Разговор прервался внезапно, потому что закончились деньги.
-Надеюсь, Мухамед как можно быстрее положит деньги мне на телефон, иначе придется снова идти сегодня к Али. А мне ещё предстоит проверить склады и побывать у Лейлы. Телевизор сегодня же необходимо убрать из её дома!
Абдул заметался по комнате: надо было найти чистую рубашку, чтобы на медине торговцы не стали снова говорить, что за ним плохо смотрят женщины его дома. А то получается, что других он критикует, а в своем доме порядок навести не может.
Может быть, Нурию вернуть? При ней все вещи находились на своих местах, а теперь – не то, что свежей рубашки не найдешь или пары чистых носков,  но и его четки не всегда лежат на столике, их приходится искать по всему дому! Как и очки, и кошелек с несколькими дирхамами. Нет, в его доме настоящей хозяйкой была Нурия. Вот кто незаметно следил за всем порядком. Пора ей возвратиться в его дом. Пора!
Наконец, Сид Абдул, отругав нескольких женщин, разленившихся без Нурии до безобразия, которые только после этого и смогли найти все потерянные им в доме вещи, собрался и вышел в крохотный дворик своего дома. Юнус вывел  к  выходу на улицу рыжего ослика, на которого и взобрался Абдул, отправляясь на окраину медины с инспекцией складов.
И в пути старик обдумывал услышанное от обоих племянников. «Куда катится мир?» - с горечью думал он, удерживаясь на спине ослика, громко цокающего копытами по уличным булыжникам…
Когда ехать осталось совсем немного, начал накрапывать дождь. Настил из старых палок и пальмовых веток над узкими улицами был не везде, и Сид Абдул начал жалеть, что не захватил с собой зонтик. Участвуй в сборах Нурия, она обязательно позаботилась бы об этом. Но зонта не было, и он опасался, что промокнет, если дождь усилится. Старая плотная джеллаба не пропустит редкие капли, но, начнись проливной дождь – тогда несдобровать. Что же делать?
И Сид Абдул завернул не в ту улочку, что вела мимо мечети к складу Мухамеда, а, поторапливая упрямое животное ударами старческих ног в бабушах, натянутых на толстые шерстяные носки, он направился к дому Лейлы…

Ооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооо

Нурия, открыв дверь Сиду Абдулу, тут же доложила, что Лейла и Ариба отправились к врачу – Лейла проявила, наконец, благоразумие и решила сдать анализы. Комната закрыта на ключ, дверь можно только выбить, но понравится ли это Мухамеду?
- А телефон? Телефон не работает?
- Заработал! Сам по себе!
- Значит, вчера просто связи не было. Нурия, мне нужно позвонить Мухамеду. А ты приготовь мне и Юсуфу горячего чая – похолодало сегодня, что ли. Замерз, пока до вас добрался!- потирая озябшие руки, проворчал недовольно Абдул.
-Конечно, Сид Абдул! Сейчас я не только чай принесу, но и суп есть «харира», и выпечка горячая. Салат вам из овощей нарежу. Я всё быстро сделаю!
И пока Юсуф, оставив ослика, вел хозяина к дому, спотыкаясь о выступы и коряги во дворе, Нурия уже металась в кухне, составляя еду для гостя на подносы и занимаясь чаем.
А дядя Абдул, как только вошел в дом и освободился от тяжелой и влажной джеллабы, тут же отправился к телефону.
Он был полон решимости договорить прерванный разговор с Мухамедом.
Мухамед отозвался сразу же: на этот раз ему не пришлось ждать и нескольких гудков. Видимо, племянник настолько был ошеломлен новостью, что так и остался сидеть на диване возле столика с телефоном. Сид Абдул так явственно представил себе эту сцену, что даже разозлился на Мухамеда, перепутав свои фантазии с явью. Впрочем, вряд ли его предположения были далеки от реальности!
- Мухамед! Мухамед, я тебе не всё ещё рассказал!... Ты не хочешь узнать, как живет твоя жена? Как она проводит время?... .Я тебе расскажу!
И Сид Абдул пересказал то, что услышал от Нурии и поведал о том, чему сам стал свидетелем: и как его жена с подругой ходят по медине, бродя каждый день по Фесу, и теперь их знают в лицо многие торговцы. Так болталась по улицам только Жади, когда вышла замуж за Саида! А Нурию они не слушаются, ничему не учатся. Лейла так и не научилась хорошо готовить. Он ел! Баранина у неё не получается – его молодая жена просто вторая Жади,. Зато Лейла носит новые платья, надевает всё золото на себя, и в таком виде бродит по дому. Для чего? Она смотрит телевизор каждый день – почти с утра до вечера….
Но, как ни странно, даже такой поток жалоб Мухамеда не возмутил! Сиду Абдулу даже показалось, что Мухамед испугался. Но не за поведение молодой жены, а…
- Дядя Абдул, - взмолился Мухамед, - не надо устраивать сейчас никаких разбирательств! Пусть Лейла тихо-мирно живет себе в доме. Ведь Нурия присматривает за девушками? Главное, что Лейла в доме не одна, с подругой, с пожилой женщиной, и вы, дядя, за ней присматриваете. Но если Лейла теперь в таком положении, когда ей нельзя нервничать…, то лучше её не трогать!
- Муха-а-амед, - едва справившись с недоумением от услышанного, протянул старик, - ты понимаешь, что ты говоришь? Твоя жена ведет себя как одалиска! …Что – дядя Абдул? …. Да-да! Если бы я не был так уверен в Нурии, которая убеждена, что отец ребенка – ты, я мог бы усомниться в твоем отцовстве! И если бы ты не оставил свою жену в положении, она бы могла кого-нибудь встретить… как Жади когда-то! Ты должен будешь приехать перед рождением ребенка и решить, что делать: или ты переезжаешь ко второй жене, или забираешь её с ребенком в Бразилию…
Выслушивая ответ Мухамеда, он знаком показал Нурии не уносить еду наверх, в столовую, а оставить всё в кухне. Вкусные запахи уже достигли его носа, но разговор не был закончен. А до главного Абдулу ещё не удалось добраться: телевизор. И теперь, когда Мухамед замолчал, речь зашла именно об этом:
- Мухамед, я хочу, чтобы ты сам позвонил Лейле и приказал жене отдать мне по доброй воле телевизор!.... как это- почему? Потому что ты не можешь себе представить, что там показывают, а по словам Нурии - она видела…Нет, Мухамед, не иди на поводу у жены – иначе ты получишь ещё одну Латифу или того хуже – Жади! Твоей жене нужен Коран и четки для чтения наизусть молитв. Она ждет ребенка и должна думать о молитвах и совершать намазы, а не сидеть перед ящиком шайтана, - уже начиная злиться, выговаривал он не желавшему ничего понимать Мухамеду.- Будь бдителен, Мухамед! Как говорится, сначала привяжи своего верблюда, а потом поручай его Аллаху!
Выслушав ответ упрямого глупого родственника, Абдул практически сам прервал разговор, не положив трубку на место, а почти швырнув её на аппарат.
-Ох, Нурия! С некоторыми людьми бесполезно разговаривать и предупреждать о чем-то! Придется действовать самому! Правильно то, что пойдет на пользу ребенку! – думая о том, как забрать телевизор, сказал Сид Абдул.
- А Мухамед …так некоторые ослы узнают, что они ослы, только когда их дергают за уши!- проворчал он, принимаясь за еду, поставленную перед ним заботливой старухой.
Потом он снова оделся и отправился в склады, так и не дождавшись возвращения Лейлы с Арибой, но пообещав заехать на обратном пути. Дождь прекратился, небо прояснилось, и  этим нужно было воспользоваться. И Сид Абдул поспешил по делам.
Дел было много: предстояло не только побывать там, на складах, куда он ехал, но, заглянув, если успеет, в дом Лейлы, отправиться к Али. Они задумали провернуть важное с моральной точки зрения дело. Это, прежде всего, надо было Али, но Абдулу отводилась одна из главных ролей в этой истории. Абдул не смог отказать старому приятелю, попавшему в такую западню. Но никто пока не должен был знать об их замыслах, никто! Даже Нурия.

Ооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооо
А в это время в Сан-Криштоване, в доме Мухамеда Рашида хозяин дома в состоянии полной отрешенности действительно сидел на диване у столика с телефоном. Он снова станет отцом? Нет, конечно, он думал о том, что, взяв в жены молодую женщину, может иметь ещё несколько детей, но чтобы вот так быстро… не об этом он мечтал.
Не так планировал дальнейшую жизнь, круто изменившуюся после поездки в Марокко. Пусть рожает внуков невестка. Пусть даже забеременеет Латифа – ему нужно, чтобы жена родила ребенка, который удержит их от развода. Потом он собирался поехать летом в Марокко за товарами для магазинов и определиться в отношении Лейлы, и раз уж она все-таки стала его второй женой, что ж – пусть тоже родит детей. Но так, чтобы Латифа осталась с ним, а Лейла никуда не денется. Он понял, что ей понравилось жить в Фесе. Так для чего что-то менять?
Нет, дяде Абдулу надо было влезть в его жизнь и начать строить его отношения с женами,  как ОН считает правильным. Но в результате получится так, что Латифа его бросит, разведется с ним, он не сможет удержать свою козочку, ведь и так сейчас всё плохо! А если она сейчас узнает о ребенке Лейлы?
Мухамед сидел, обхватив себя руками за голову.  Он не знал, что делать: необходимо идти в магазин, где оставался Мустафа, но он боялся отойти от телефона. Дядя Абдул за утро позвонил дважды. Если Мухамед встанет и отправится в магазин, вдруг он снова позвонит? Найдет ещё какую-нибудь тему для обсуждения? Но главное – Латифа не должна узнать, не должна!..
Открылась дверь, и с улицы вошел в дом Амин. Он нес в кухню несколько пакетов с продуктами, появилась Халиса и тоже прошла следом за Амином.
Мухамед принял решение: он поделится тайной с Амином, пусть он или Халиса постараются первыми оказаться у телефона, когда раздастся любой звонок. Отключить телефон, к сожалению, невозможно. Иначе снова будут претензии от Латифы. Пока Мухамед ждал, когда в комнате появится, разобрав пакеты с продуктами, Амин, ему вдруг вспомнилась Лейла: её образ встал перед глазами - худенькая, невысокая, с копной каштановых волос…Красивая, юная…   И теперь она ещё и носит в себе его ребенка! Какое-то незнакомое чувство всколыхнуло душу немолодого уже мужчины. Мухамеду даже стало не по себе.
Амин появился внезапно, порывистым шагом выйдя из столовой.
- Постой, сынок! Амин, мне надо сообщить тебе одну новость…
- Что случилось? – остановился удивленный Амин.
- Звонил дядя Абдул. Лейла… та женщина, которая стала моей женой… , она станет матерью, Амин! Скоро у тебя будет братик или сестра!
Амин не мог произнести ни слова от неожиданного известия. Он растерянно огляделся вокруг, и вдруг оглянулся на лестницу. Нет, матери не было  видно, Халиса тоже оставалась в кухне. Тогда он уставился  на отца, но молчал.
- Я не хочу, чтобы мать об этом узнала. Т.е. я не стану говорить об этом ей сейчас. Нам надо разобраться в отношениях и без скандала. Когда приедут наши дяди – дядя Абдул и дядя Али, тогда мы разрешим все вопросы. Я боюсь, что Латифа, узнав эту новость сегодня, может уйти от меня.
- Отец, а как ты собираешься скрывать от матери такую новость? Думаешь, никто больше не узнает и не расскажет?
- Амин! Никто, кроме дяди Абдула , не станет рассказывать. А он может позвонить, а твоя мать подойдет к телефону!  Я боюсь отойти от столика с телефоном, а мне необходимо быть в магазине: сегодня должен поступить товар, и налоговый инспектор собирался прийти с проверкой. Останься дома, сын, посиди возле телефона. Надо же что-то предпринять…
- Но я тоже собирался пойти в магазин! Ты звонил дяде Саиду? Он знает? Что он говорит?...
- Ещё не звонил, но он знает – он мне сам звонил и предупредил, что дядя Абдул жаждет сообщить мне радостную новость. Вот так, Амин…
- Ты рад, отец?
- На всё воля Аллаха! Значит, так было суждено – этот брак был задуман свыше, чтобы мог родиться этот ребенок. Ведь всё, что происходит на земле – всё предопределено: даже лист с дерева не упадет сам, если на то не будет воли Аллаха! Я рад, конечно. А ты, Амин? 
Но парень пожал плечами.
- У тебя будет брат, Амин! Разве это плохо? Родной брат. Пусть разница в возрасте между вами будет велика, но брат вырастит и…  Или родится твоя сестра, которую я буду воспитывать не как Самиру!- вопросительно-заискивающе допытывался у него отец.
- Я не знаю, отец, рад я или нет. Но мне очень жаль мою мать. И я хочу знать, твоя вторая жена прилетит с дядей Абдулом перед свадьбой Хадижи? Или она пока останется в Фесе?
- Останется в Фесе. Но дядя Абдул настаивает на том, чтобы Лейла жила вместе со мной, своим мужем, т.е. когда родится ребенок, он привезет её сюда, не переезжать же мне в Марокко, бросив здесь всё?
Амин помолчал, потом нерешительно предложил:
- Надо купить дом, отец. Дом нам с Халисой. Если мать разведется с тобой, то она уйдет из нашего дома! А куда она денется? Она будет жить вместе с Самирой! Я считаю это неправильным! Лучше пусть после развода живет вместе со мной и Халисой!
Мухамеда не могло не порадовать то, что Амин говорил о себе и Халисе как о семье. Наконец-то! Кажется, отношения между ними налаживаются! Но ответил:
- Ты прав, Амин. Но боюсь, если твоя мать решится на развод, дядя Али сочтёт нужным  увезти её в Фес. Она будет жить в доме своего дяди.
- Мама никогда не согласится уехать из Бразилии. Ведь здесь останется Самира и тетя Жади! И я тоже не хочу, чтобы моя мать жила у дяди как прислуга или приживалка.
- Этого и не будет. Она может одуматься, а так как раньше мы с ней не разводились, то мы можем снова пожениться.
- Да? И моя мать станет второй женой, а та девчонка из Феса – первой? Нет уж, я не хочу, чтобы моя мать была так унижена!
- Амин, это зависит только от неё! Зачем нужен этот развод? Пусть всё остается так, как есть. У дяди Али было четыре жены, четыре!
- Да, но каждая жена жила в отдельном доме! А если дядя Абдул привезет молодую жену с ребенком в Сан-Криштован…  ты сам понимаешь, нас даже никто из соседей не поймёт! И ты не сможешь скрыть, что у тебя две жены, а в Бразилии нет многоженства!
-Амин! Амин! – упрекнул, усмехаясь, отец сына, - вспомни, как сам ты собирался брать нескольких жен! А дядя Саид? Как ему удалось жениться на трёх женщинах сразу? Это надо уметь, конечно, и  я посоветуюсь с братом на этот счет. Твоя мать останется официальной женой, а на Лейле я женат только браком по обычаям Марокко, т.е. по законам религии.
- Т.е. Лейла будет никем в Бразилии? Она будет жить в этом доме рядом с матерью, но её будут считать твоей сожительницей, любовницей. А все соседи станут потешаться над матерью, что она терпит такое! Это же не Марокко. Там другие законы и обычаи!
- Амин! Прекрати! Ты меня обижаешь своими словами! Думай, что говоришь, сынок! По-твоему, так у Саида, твоего дяди, жена одна – Рания, а Зулейка и Фатима – любовницы? Не говори такое больше!
Амин хмыкнул и ответил:
- Ты сам сказал так. Но в Бразилии законы позволяют иметь только одну жену! И если мать с тобой разведется, а потом, как ты говоришь – одумается и вернется, тогда уже она станет сожительницей в доме, а на Лейле ты будешь должен жениться официально. Не думаю, что мать согласится. Лучше купи дом ей в счет махра – я так понял, что именно на этом мама собирается настаивать.
- Амин, а где мне взять столько денег? Если я помогу тебе купить дом для вас с Халисой, то мне, возможно, придется продать дом, который куплен Лейле в Марокко. Это был бы хороший выход – но только если твоя мать и Лейла приняли бы друг друга и мирно ужились бы в  одном доме, вот в этом самом. Иначе мне придется поменять местами Лейлу и Латифу: твоей матери отдать как махр дом в Фесе, а Лейлу с ребенком перевести сюда. А вы с Халисой какое-то время поживете с нами здесь же. Денег не хватит на всё!
- Я запутался, кого и куда ты собираешься переселить, но уверен, что мать никуда из Бразилии не поедет.  Ты сам всё осложнил, отец! Не надо было брать вторую жену! – сердито бросил Амин.
- В жизни бывает всё, Амин. Ещё неизвестно, как сложится твоя собственная судьба. Если бы вдруг сейчас Эмми ушла от мужа, и ты решился бы взять её  второй женой, у тебя тоже было бы много проблем. И понадобится моя поддержка. Поддержка всей семьи.
Упоминание об Эмми болью отозвалось в душе Амина. Лучше бы отец вовсе о ней забыл и никогда не вспоминал! А получился как будто удар ниже пояса – так воспринял слова отца молодой мужчина.
- Не знаю, что бы я сделал, если бы взял вторую жену. Но думаю, что матери может отойти дом, где мы сейчас живем. Она вернет Самиру, а тебе отец, придется ехать в Фес – в дом своей второй жены. А мне, если Халиса взбунтуется и не захочет жить рядом с отверженной Самирой и встречать в доме тётю Жади, придется тоже искать выход. Мне нужно будет купить дом, самый небольшой.
- Амин, - подозвал его к себе поближе Мухамед. – Я уже узнавал про недвижимость в нашем районе. Мне известно, что продается часть дома по соседству с доной Одетти Она сдает свою часть дома художнику: нижний этаж, где у него что-то вроде толи мастерской, толи не открывшейся картинной галереи, или магазина… А сам он живет в нескольких комнатах на втором этаже.
Амин кивнул, что знает. Действительно, сколько раз он в детстве бывал в этом доме  на первом этаже – там  располагалась тогда мастерская синьора Эдвалду.
- Вот…А вторая часть этого дома – продается. Отличная покупка была бы: очень удобно. И рядом со мной, недалеко от каждого из магазинов, и опять же, если бы твоя мать решила временно пожить с тобой в одном доме, то она могла бы и передумать, глядя на наш старый дом, она могла бы и Лейлу пожалеть, ты же не видел, какая она …беззащитная, худенькая, беспомощная…
Они вовремя заметили, что к ним подошла Халиса. Едва взглянув на невестку, Мухамед по глазам понял, что ей уже всё известно.
- Халиса, признайся, - начал было Мухамед, но Амин  опередил отца, задав вопрос:
- Откуда ты узнала? Или я что-то не так понял?
- Кто тебе сообщил, Халиса?
Молодая женщина, покраснев, ответила, что ей позвонила на сотовый сестра, которая услышала сегодня эту новость на медине. Вся Медина уже знает, что у племянника сида Абдула вторая жена беременна.
- Всё пропало,- обреченно простонал Мухамед, сжав в правой руке четки с такой силой, что при этом лопнула, порвалась нить, и черные бусины рассыпались по ковру, закатываясь под диван, а те, что ударились о пол за линией ковра, подскакивали со стуком, раскатываясь всё дальше по комнате.
Халиса прижала ладони к полным щекам:
- О, какая плохая примета!
- Не болтай глупости! – оборвал её Амин. – Лучше собери все бусины, потом отремонтируем, как было. А матери ничего не говори! Она пока не должна знать о ребенке. И постарайся подойти к телефону первой, чтобы не дать ей взять трубку..., ну ты поняла, что я хочу сказать.
- А где Латифа? – забеспокоился Мухамед.
- Утром свекровь вышла куда-то, сразу же, как только мы с Амином отправились в магазин и на рынок. Я оглянулась и увидела, как твоя мать выходит из дома.
- А кто оставался дома? Все ушли, оставив дом без присмотра?
- Амин, я был дома, сидел у телефона, может быть, Латифа вышла, когда я разговаривал с дядей Абдулом? Или с Саидом? И не заметил этого.
- А если мать всё уже знает и ушла из дома? – ужаснулся Амин.
Халису отправили тут же в комнату Латифы проверить, на месте ли вещи. Она вернулась и сообщила, что все вещи на месте.
- А золото? – нахмурился Мухамед.
Отозвался Амин:
- Золото матери лежит в моем сейфе, а ключ от него у меня.
- Халиса, ты остаешься дома, прислушивайся к телефону. Когда Латифа вернется – дай нам знать. Позвони Амину. Или выйди из дома и загляни в «Волшебную лампу». Надо быть начеку: если кто-то расскажет правду, то твоя мать, Амин, может уйти уже сейчас к своей сестре Жади или того хуже – к Самире. Этого нельзя допустить. Я сейчас позвоню Саиду, а ты, Амин, иди в магазин, зайди сначала в наш, ближний.
-Тогда я – на кухню, готовить обед? – поспешила ретироваться Халиса, ведь ей страшно хотелось обдумать новости из Феса. Вот так дела: эта девчонка – Лейла – ждет ребенка! Свекор станет отцом. От свекрови теперь начнут скрывать ещё и это «шило», которое обязательно «вылезет» в самый неподходящий момент. А значит, их ждет ещё много скандалов, о, Аллах!
И что за семья такая? Но, думая так, Халиса не променяла бы Амина ни на какого другого мужа. Во-первых, она поняла, что любит его. Пусть пока он не горит любовью к ней, но  супружеские отношения между ними наладились. Значит, скоро она тоже может стать матерью, иншалла! А это уже такая обязанность ляжет на Амина, что полюбит он её или нет, но о разводе он может забыть. А что ей ещё надо? Та, другая, уехала  из Бразилии с мужем. Соперниц больше не наблюдалось, Алхамдуллилах!
Только вот беспокоили Халису плохие приметы. Она в это верила. Сначала упавшая картина, теперь вот – четки у сида Мухамеда порвались и рассыпались. (кстати, она собрала их не все – надо будет не забыть достать те, что закатились под диван!)
Но Лейла! Халисе вспоминалась совсем маленькая девчонка, грязная, оборванная, с не расчесанными волосами, немытыми и растрёпанными. И она ходит теперь в золоте и дорогой одежде, живет в купленном мужем доме, как рассказала ей сестра. Она сама видела её с какой-то молодой женщиной, кстати, показавшейся ей  знакомой.
«И, наверно, чувствует она себя принцессой из арабской сказки», - заключила Халиса. Что она почувствовала к Лейле: зависть, ревность, опасение, что приедет она в Бразилию, станет первой женой и будет командовать ею, Халисой?  А ведь дядя Абдул с таким же успехом мог бы сосватать эту замарашку и дяде Амина – миллионеру Саиду Рашиду. Или он не обратил бы на неё внимание?
Сестра сказала, что Лейла теперь просто красавица! «Но если так, - испугалась жена Амина, - то пусть лучше она там, в Фесе, и остается! Вдруг она понравится Амину? Или он – ей?». «Ну и что? Какие глупости приходят мне в голову!» - рассердилась на себя Халиса.
Она решила прогнать из головы разные сомнения, мешающие ей нормально жить и быть счастливой. Рушится сейчас не её семья, а семья мужа, увы! Жаль, так всё хорошо сложилось сначала, и для чего свекру понадобилось брать молодую жену? «И ведь Лара Латифа такая красавица! Даже не скажешь, что ей уже за сорок. Есть женщины, которые с возрастом становятся даже привлекательней, чем были в молодости. А вот некоторые…», - думала она, вспоминая своих теток – растолстевших  от постоянного обжорства сладостями, частых родов и вообще – потому что такая природа, наследственность. В её семье все женщины были полные.
Ходили старые слухи, будто бы сам дядя Абдул однажды едва было не женился на одной из её двоюродных бабок, сватался, но кто-то его опередил, так, что ли. Очень ему нравились в молодости полные женщины. Ему даже приписывали поговорку, что красивая женщина та, которая занимает в спальне большую часть кровати, т.е. полная.
«Интересно, как выглядел дядя Абдул в молодости? Был ли он так же красив, как Амин, а потом в сорок – пятьдесят лет – похож на сида Саида?» - фантазировала Халиса, не забывая проверять готовность мяса в таджине на плите, добавлять по необходимости специи в суп и резать овощи на салат.
«И куда же могла так надолго уйти Лара Латифа?»- уже раскатывая тесто на бестеллу, спрашивала себя женщина.

Ооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооо

***
Вдохновившись моральной победой , как ему показалось, над Дунией, Сид Абдул с таким же настроем отправился на следующий день и в дом Мухамеда, чтобы увидеться с Лейлой. Он никак не мог смириться с тем, что его племянник повел себя в отношении молодой жены как тряпка.
Как это – оставить её в покое? Мухамед так и не согласился на то, чтобы Сид Абдул отобрал у девчонки телевизор! Наоборот, он упрекнул дядю в том, что если не будет телевизора, Лейла и Ариба, наоборот, ещё больше будут бродить  по медине, навлекая на его голову куда больше сплетен и пересудов! Абдул решил сам разобраться и поставить точку в этом вопросе.
И вот он был встречен обрадованной Нурией и тихонько препровожден к комнате, где две одалиски смотрели в запретный ящик.
Приоткрыв незаметно дверь, а точнее – всего лишь несколько расширив щель, Сид Абдул смог увидеть то, что показывали на экране телевизора… Но сначала взгляд сида Абдула привлекло сверкавшее на шее, в ушах, на руках Лейлы золото. Зимнее солнце заливало комнату, играя на золотых украшениях хозяйки дома. Голубой праздничный кафтан, с длинными рукавами и красивым дорогим поясом, был надет на жене Мухамеда.
- Она снова куда-то уходила?- повернувшись к Нурии, поинтересовался Абдул. Но ждать ответа не стал, потому что на глаза ему попался экран телевизора.
А там! Двое: мужчина и молодая женщина лежали в постели и … целовались. Потом Он откинул простыню и… о, ужас!... оба оказались совершенно обнаженными! Мужчина в небольшом пространстве экрана набросился на женщину, которая раскинула ему свои объятия, и …
Тут уж Сид Абдул, в первые мгновения онемевший от увиденного, хватавший ртом воздух, держась обеими руками за грудь, стараясь успокоить бешено заколотившееся сердце, вдруг очнулся, ворвался в комнату и, подскочив к телевизору, стал изо всех сил крушить его палкой.
Орудовал он молча. Нурия тихо проскользнула за ним в комнату и теперь одобрительно наблюдала за происходящим.
Ариба и Лейла, не ожидавшие ничего подобного, сидя на диване, прижались в страхе друг к другу. Но… это продолжалось недолго. Лейла вскочила с дивана и, защищая себя руками, подбежала к телевизору, стараясь заслонить собой уже погасший экран. Золотые браслеты звенели при каждом движении молодой женщины.
- Что вы делаете? Зачем? – закричала и Ариба. Старик замахнулся палкой и на неё. Тогда Ариба обхватила подругу и попыталась оттащить от телевизора, боясь, что в ярости своей Сид Абдул не вспомнит, что жена его племянника ждет ребенка, и осыплет ударами и её.
- Неееет!!! Мой телевизор! – вопила девчонка. – Ариба, Сид Абдул разбил мой телевизор! Я сейчас же позвоню Мухамеду и всё ему расскажу!
- Перестань, Лейла! Прекрати, тебе же хуже будет! – пыталась успокоить её девушка.
- Что? Нурия, что я слышу? Эта одалиска смеет мне возражать?!
- Пусть Мухамед купит мне новый, если его дядя сломал этот!! Мой телевизор! Он больше не работает! Мой телевизор! Ааааааааааа!!!!!!!!!!!- всё громче становился крик второй жены Мухамеда.
- Что такое? Нурия! Что здесь происходит? Одалиска мне угрожает?- не мог поверить Абдул., обращаясь к старухе, которая тоже опешила от поведения девчонки,  от которой совсем не ожидала такого активного сопротивления. Это было немыслимо! Но тем не менее…
А Лейла впала в истерику, и теперь уже она, а не Сид Абдул, бесновалась в комнате.
- Это был мой телевизор! Мой муж купил его для меня! Мухамед сам купил его мне! Что мне делать? Как я смогу его отремонтировать? А если он совсем сломался? Аааааааа!!!!!!!!
Но и дядя Абдул, опомнившись, решил не сдаваться. Он схватил Лейлу за волосы и  притащил на диван. Ариба успела заметить, что из уха подруги исчезла одна серьга – вещь не только красивая, но и, несомненно,  дорогая. Если украшение попадет под ноги дяди Абдула, что от сережки останется?
А Сид Абдул и затопал ногами, требуя, чтобы Нурия с Арибой немедленно вынесли ящик во двор! Увиденная на экране картина, где женщина с голой грудью на всю ширину телевизора  улыбалась голому мужчине,  не позволяла успокоиться старику.
- Какой харам! Как вы посмели смотреть на такое? Харам!!! Там совершали грех двое грешников, по которым плачет гиена огненная! Как вы посмели? Почему не встали и не плюнули в экран, и не ушли прочь, выключив мерзкий ящик? – перекрикивая стенания Лейлы, доказывал своё Сид Абдул.
- Сид Абдул, это сериал о семье! Там показывали мужа и жену! Это не грешники, а муж и жена, показывали их первую брачную ночь!
Лучше бы она промолчала!
- Что?!! – поразился Абдул. – Как это – брачную ночь? Разве это  можно показывать по телевизору? А кто вам позволил смотреть на такое? Муж и жена, говоришь? Там, что же – всё показывают –  в подробностях? – выкатив глаза, сурово и недоверчиво, повысив голос, чтобы перекричать не умолкающую ни на мгновение грешницу Лейлу, переспрашивал Сид Абдул.
- Все же смотрят. Там показывают жизнь обычной семьи и … их проблемы…, - уже с испуганным видом, понимая, что влезла куда-то не туда, тихо договорила Ариба.
- Те..ле..ви..заааар!- заикаясь от рыданий, вопила Лейла.- Ариба, позвони Мухамеду! Пусть он приезжает и забирает меня отсюда! И покупает мне новый телевизаааар! Ааааа!!!!!
- Нурия, что же это происходит? Нурия? Я спущусь вниз и сам позвоню Мухамеду! Вот до чего доходит, когда бедуин позволяет верблюду хозяйничать в палатке!
И, наверно, так бы Сид Абдул и сделал, если бы Лейла в этот момент не схватилась за живот, не опустилась на пол и не закричала:
- Как больно! Ариба, у меня вот здесь болит! - держась за живот, она скрючилась на полу, и уже не слезы отчаяния и злости, а слезы боли лились  из её глаз. 
- Врача! Лара Нурия, нужно вызвать врача! Можно я позвоню той женщине-врачу, у которой мы вчера были на приёме? Она обещала нам позвонить и сообщить, когда будут готовы анализы Лейлы, и когда предстоит прийти на прием для наблюдения в следующий раз. Она дала нам номер телефона на случай, если Лейле станет плохо!
- Так что же ты стоишь и всё это рассказываешь? Беги и звони!
Когда Ариба исчезла из комнаты, Нурия, бросив опасливый взгляд на злого, но растерявшегося и замолчавшего Абдула, подошла к плачущей, так и лежавшей на полу девушке и стала уговаривать:
- Прекрати, Лейла, тебе же хуже будет! Ты можешь потерять ребенка! Сид Абдул сделал так, потому что хотел сделать лучше для тебя и вашего с Мухамедом ребенка. Вставай осторожно, ложись на диван. Придет врач и даст совет, что можно делать дальше.
Но никакие слова, никакие уговоры не действовали на истеричную, как определил Сид Абдул, девчонку. Она продолжала рыдать, казалось, уже из последних сил, держась за живот и стоная, что ей очень больно!
Отчаявшись успокоить жену Мухамеда, Нурия, беспокоясь и за своего хозяина, сказала ему:
- Сид Абдул, вам лучше выйти из комнаты. Мне кажется, она так кричит из-за того, что вы здесь. Пойдите в гостиную, сядьте и отдохните там от такой жуткой сцены!
- Уйти, Нурия? – уперся Абдул.
- Не для того, чтобы уступить ей, а потому что она может потерять ребенка, и что тогда скажет ваш племянник?
Это был убедительный довод! И достойный повод, чтобы удалиться не только из комнаты, но и из дома. Прочь отсюда, и как можно быстрее! Но Сид Абдул пересилил в себе этот порыв, решив дождаться прихода врача, чтобы узнать результат осмотра.  Если с ребенком что-нибудь случится, Мухамед обвинит в этом своего дядю, ведь девчонка нажалуется ему. Надо было добираться до телевизора как-то иначе: вынести его из дома в отсутствие одалисок. Даже если пришлось бы для этого брать с собой Юнуса, чтобы выбить дверь их комнаты.
Но он всё-таки прислушался совета доброй своей служанки и вышел из комнаты. И тут же столкнулся с Арибой.
- Я позвонила ларе Маххабат, врачу Лейлы, она сейчас придет. Нам повезло: врач только что вышла от пациентки в этом же районе. Скоро будет у нас. Лейла, давай помогу тебе перелечь на диван! Врач не сможет осмотреть тебя на полу!
- Ариба, мне всё равно! Он разбил мой телевизор! – продолжала плакать Лейла.
- Дурочка! Твой ребенок – это твоя гарантия. Если ты потеряешь ребенка, потеряешь всё: уж будь уверена, что Сид Абдул добьется, чтобы тебя вернули отцу! Тогда один Аллах и сможет тебя защитить! – говорила Ариба, оглядываясь на дверь комнаты, из которой убрался не только дядя Абдул, но и Нурия ушла за ним следом – толи встречать врача, толи ухаживать за Абдулом. Может быть, в эти минуты Сид Абдул уже звонит и жалуется на них Мухамеду? Кто знает, но Лейле об этом лучше не говорить!
- А пока ты ждешь ребенка, ты можешь получить всё! Успокойся. Потом, когда уйдет врач и Сид Абдул тоже, ты позвонишь мужу и пожалуешься ему на старика и на разбитый им телевизор. Мухамед не хочет, чтобы ты прилетала в Бразилию? Припугнешь его, что прилетишь, если потеряешь ребенка и не получишь нового телевизора! Будь хитрее!- помогая встать с пола подруге, втолковывала Ариба такой простой выход из ситуации несообразительной подруге. Тут же, под ней Ариба нашла помятую, сломанную серьгу. Она показала её Лейле и положила на столик. Но Лейла только проводила золото взглядом, заговорив совсем о другом:
- Ариба, мы так и не узнаем, что случилось в этом сериале.
- Мы столько серий пропустим! – хныкала Лейла, ложась осторожно на диван. Ариба, поправляя подушку под головой Лейлы, только глаза закатывала, слыша такое, ведь их дальнейшая жизнь оказалась сейчас в руках дяди Абдула. И в руках Мухамеда. И у не родившегося пока ребенка, который может и не удержаться в теле глупой скандальной подруги, совершенно не беспокоящейся о его сохранении.
Потеряет ребенка – и он, ребенок, утянет за собой в пропасть грядущих неприятностей и непредсказуемых превратностей судьбы обеих подруг. Как Лейла не понимает этого? Неужели ей снова хочется вернуться в маленькое село под Мекнесом, в нищий дом отца, где их обеих окончательно превратят в домашних рабынь?

Врач пришла быстро. Нурия открыла ей дверь и провела на второй этаж. Конечно, эта была та самая женщина, которая уже приходила в их дом при Мухамеде. Врач осмотрела Лейлу и заявила, что дела не слишком хороши: есть угроза выкидыша. Жена Мухамеда могла потерять ребенка! Под оханье Нурии и искреннее переживание Арибы врач сделала какой-то укол. Анализы у молодой и здоровой женщины оказались абсолютно нормальными – так сообщила врач. А вот волноваться из-за чего бы ни было - не стоило.
Узнав причину, по которой будущая мать пришла в такое состояние, выслушав от Лейлы сбивчивый рассказ о случившемся, врач не стала вмешиваться в семейный конфликт, посоветовав лишь полный покой и постельный режим на несколько дней. Оставив список необходимых лекарств и рецепты, она ушла, пообещав заглянуть на днях, чтобы узнать – улучшилось ли  состояние молодой женщины или нет.
- Ариба, я не могу оставаться в этой комнате! Как только я смотрю на телевизор, мне снова и снова хочется плакать!
- Перестань, Лейла! – устало попросила Ариба.- Подожди, когда уйдет Сид Абдул. Тогда я вынесу телевизор из комнаты, если он тебя так раздражает. А может быть, он ещё работает? Изображение исчезло, потому что  из розетки Сид Абдул выдрал шнур с вилкой. И лупил своей палкой он не по корпусу ТВ, а по деревянным полкам, внутрь которых поставил Мухамед телевизор как в короб. Может быть, ещё не всё потеряно.
- Так попробуй его включить! – потребовала Лейла.
Ариба подошла к двери комнаты, выглянула в коридор и прислушалась: где-то внизу раздавались голоса сида Абдула и Нурии. Судя по всему, дядя собрался  уходить. И действительно: старики вышли во двор и осторожно двигались по двору к двери на улицу.
Девушка тут же вернулась в комнату, закрыла дверь на ключ – на всякий случай, и воткнула вилку в розетку. Понажимав кнопки на каждом пульте, она с радостью обнаружила, что телевизор, не смотря ни на что, работает.
- Как хорошо! – отозвалась, увидев это, Лейла. – Но я немного посплю, а затем спущусь вниз к телефону и позвоню Мухамеду. И пожалуюсь на его дядю!
- Может быть, не стоит, если всё обошлось? Как бы Мухамед не принял сторону своего дяди! – высказала опасение более осторожная Ариба.
- Нет, я нажалуюсь, - капризно заявила Лейла. - Иначе не сегодня, так завтра дядя Абдул возьмется за телевизор. Он всё равно захочет добиться своего,
Правда в словах Лейлы была, конечно, только Арибе думалось, что лучше лишиться телевизора, чем испытывать судьбу. Но она не стала спорить, укрывая засыпающую на глазах Лейлу, которой врач дала успокоительное, и, вероятно, со снотворным эффектом, лекарство.

***
Нурия не находила себе места после того, как проводила сида Абдула. Ох, эти девчонки могут свести в могилу её хозяина! Из-за какого-то телевизора Сид Абдул может лишиться жизни! Он ведь далеко не молод!  А ведь он был так расстроен, узнав, что Мухамед, ещё не став отцом, едва не потерял будущего ребенка!
- Нурия, в том, что Мухамед взял в жены эту женщину, оказавшуюся ничуть не лучше других одалисок, попавших за всё время в нашу семью, виноват я. Только я! – корил себя Сид Абдул, когда она поила его горячим чаем.
В доме стоял жуткий холод. Отопление проведено не было – Мухамед не успел, а дядя Абдул решил, что в конце января  не стоит тратиться на установку отопительной системы – ведь скоро весна, и будет тепло. Ещё немного – и отопление не понадобится. Уже сейчас в городе днем было до +15! А ночью тоже температура не опускалась ниже ноля. Значит, вполне можно было обойтись несколькими теплыми одеялами, одевшись на ночь потеплей. Что Мухамед выдумывает? Всю жизнь дядя Абдул прожил в доме без отопления! «К чему нарушать традиции и тратить деньги? То им подавай биотуалет, то отопление…», - ворчал недовольный Абдул.
Нурия же только рада была тому, что племянник сида Абдула Саид посоветовал брату купить такую полезную вещь, как та, что стоит в отдельной комнате в конце коридора. Вот бы ещё телефон как-то протянуть на второй этаж! И кухня – на первом этаже, а остальные комнаты – жилые, где проводят время и жильцы, и гости – на втором этаже.
Но Сид Абдул имел свои соображения на ремонт. После отъезда Мухамеда этот процесс не сдвинулся ни на шаг. Хотя уж закупленную для двора плитку можно было бы уложить, чтобы проходить через двор от дома к входной двери с улицы, не опасаясь сломать руки или ноги!
Проведав  Арибу с беременной хозяйкой дома и убедившись, что всё в порядке, Нурия решила сегодня же навестить дом сида Абдула. Во-первых, без неё там слишком распустились работающие в доме женщины. Во-вторых, она должна была убедиться в том, что хозяин в порядке. И в–третьих, до неё дошли слухи, которые показались ей настолько неправдоподобными, что верить в них не хотелось.
Жены торговцев с их рынка только и говорили с утра о том, что Сид Абдул согласился жениться на Дунии,  чтобы помочь приятелю вернуть бывшую жену. К такому способу, пусть и очень редко, всё же прибегали некоторые семьи, но чтобы Сид Абдул согласился стать временным мужем? И чьим? Да это же смерти подобно!
И Нурия, оставив дом на попечение Арибы, которую она уже привыкла считать рассудительной и серьезной девушкой, ответственной, и не только за себя, но и за эту истеричную особу, доставшуюся в жены Мухамеду (вот ведь как ошибся Сид Абдул! Ариба – вот кто подошел бы в жены его племяннику, а не Лейла!), отправилась через Медину по знакомым улицам в дом Абдула.
Впрочем, она тоже прожила здесь почти всю жизнь. Это был и её дом. Неужели Сид Абдул, пусть и на одни сутки, приведет жену Дунию в свой дом? Уму не постижимо! А если Дуния не захочет уходить от сида Абдула? Что тогда?
«И как это он согласился?- недоумевала Нурия. – Ведь именно Дунию он всегда приводил в пример, какой не должна быть женщина! Так что же заставило его пойти на такую жертву? Не иначе, Сид Али задумал какую-то каверзу. Вот  только бы это не пошло во вред Сиду Абдулу!»

После ухода Нурии Ариба, воспользовавшись сном подруги, проверила, что из еды имеется на кухне. Оказалось – всё подъел их гость. Ни таджина, ни лепешек, ничего готового у них не было. И Нурия ушла, а вернется, вероятно, совсем поздно, ведь идти туда-обратно  - это уже займет много времени. И сколько времени она пробудет в доме у сида Абдула… Нет, нужно браться за ужин, как бы ни хотелось девушке отдохнуть после случившейся сегодня встряски.
«Замуж бы мне выйти, о, Аллах! Быть себе хозяйкой, а то ведь кто я здесь, в этом доме? Приживалка? Служанка? Родственница на правах той и другой? Как я устала!», - отправляясь в соседнюю лавку, сокрушалась подруга Лейлы.
Купив горячих лепешек и готовый таджин из курицы, что мастерски делала соседка, Ариба, услышав поразительную новость, поспешила назад. А если бы она не заглянула на рынок, чтобы не тратить впустую время в ожидании готовой порции свежей выпечки, то и не узнала бы, о чем говорят соседки, и их мужья, и посетители всех близлежащих лавок!
Это известие ну никак не вязалось с произошедшим в их доме скандалом из-за изгоняемого Сидом Абдулом телевизора.  Неужели правда, что Сид Абдул решил жениться? Тогда как объяснить, что даже Нурия ничего не знала об этом? Вот поэтому она и отправилась в его дом – всё понятно!
Вернувшись и выложив покупки на стол в кухне, Ариба услышала, как на втором этаже хлопнула дверь.
«Лейла встала? Впрочем, она проспала почти три часа, и наверно, хочет есть», - решила девушка и отправилась наверх.
- Тебе врач посоветовала вылеживать несколько дней! Лейла, я принесу тебе еду в комнату!
- Я нормально себя чувствую. И я ходила… в конец коридора. Мухамед мог бы продумать, где удобней расположить эту комнату, - пожаловалась Лейла. – Ходить туда далеко и холодно!
- Иди в спальню, а я принесу таджин и горячие лепешки. Лейла! Я сходила на рынок и услышала такое! Ты не поверишь! Иди, я приду и всё тебе расскажу!
- Что случилось? Сосватали всех пятерых дочерей лары Джаухар? Даже ту, у которой на ноге огромная бородавка?
-Нет! Иди, я приду!
После того, как в спальне, под музыку, лившуюся из работающего телевизора, был съеден приготовленный руками соседки таджин с почти остывшими, но всё равно вкусными лепешками, Ариба сообщила ошеломительную новость. Сид Абдул решил жениться!
- Что?!! На ком? Аллах, как не повезло той женщине, которая станет его женой! И вообще – для чего ему жениться? Он же старый?
- И что? Значит, может содержать жену и надеется родить наследника, - пожала плечами Ариба.
-  Родить наследника? Ариба! Ты ведь ещё девственница…ты не знаешь, что такое…быть с мужчиной. Не думаю, что Сид Абдул надеется иметь наследника, - покраснев, сказала Лейла.
Ариба фыркнула.
- Лейла, ты так это говоришь…, как будто ты в этом сама такая опытная! Но ты права: он женится, скорее всего, из какого-то умысла. Потому что я знаю – на ком. И ты тоже знаешь эту женщину. Вот  только стоит ли тебя так пугать? Может, лучше не говорить, кто его невеста?
- Кто? Скажи, Ариба!
- Это Дуния, бывшая жена сида Али, дяди Латифы, тоже, как мы знаем, той ещё мегеры. Не знаю, что уж ему так припекло жениться, но, похоже, мы, будучи в гостях у сида Али, не поняли, с кем приходила ссориться эта женщина.
- О! Так Сид Али не захотел жениться на ней, а дядя Абдул решил сам взять её в жены?
- Да, наверно, вот только для нас  с тобой это ничем хорошим не закончится!
- А …почему?
- Они вдвоем будут доставать нас. Вспомни-ка Дунию. А она – родственница Латифы, пусть и бывшая.
- Ох, они вдвоем могут забрать телевизор! Почему я должна всё время бояться и нервничать? – опять испугалась беременная женщина.
- Никто не заберет твой телевизор, успокойся. Мне кажется, это было желание только сида Абдула. Остальным дела нет до твоего ящика!
Лейла встала и накинула теплый халат, или это была джеллаба, но с застежкой спереди со множеством мелких пуговок? Натянув толстые носки и вставив ноги в бабуши, Лейла решительно сказала:
- Я хочу позвонить Мухамеду. Нажалуюсь на дядю Абдула, расскажу про телевизор, попрошу, чтобы он запретил дяде Абдула вместе женой приходить в наш дом, потому что мне нельзя нервничать!
Девушки спустились на первый этаж, а Ариба нашла в одном из шкафов  сохраняемый  Нурией листок с телефонами. Набрав номер телефона Мухамеда в Бразилии, Ариба передала трубку Лейле, у которой на глазах стали тут же наворачиваться слёзы.
- Что? В чем дело? – забеспокоилась родственница.
- Ничего. Я его боюсь. Он мне .. неприятен… Но я должна рассказать о том, что случилось…

***
Мухамеда не было в доме. Он был настолько занят работой в магазине, что напрочь забыл о своей просьбе: сделать так, чтобы Латифа не подошла к телефону первой.
Но вот уже и Латифа вернулась, и по её виду не сказать было, что она сражена какой-то новостью, хотя Мустафа напугал его  сразу же, как только он вошел в магазин: его Латифа зашла в кафе Ноэмии выпить кофе. Но, с некоторых пор зная, что там она встречается с Самирой и Жади, Мухамед был напуган тем, что секрет его больше не будет секретом.
Однако Латифа, вернувшись от Ноэмии, не зашла в магазин, чтобы устроить допрос о ребенке. В доме во время обеда она тоже не выдала себя ничем, чтобы можно было решить, что одалиска и его отвергнутая дочь что-то рассказали  его жене. И Мухамед решил больше не волноваться из-за этого. Халиса, если что, предупредила бы. И Амин решил закончить работу в своем магазине пораньше. Вот и он! Если дядя Абдул позвонит, то разговаривать ему придется с Амином.
Но получилось всё не так, как ожидал Мухамед.
Когда раздался звонок, трубку действительно поднял Амин.
- Мухамед! Это Лейла! – услышал он. Красивый женский голос принадлежал, судя по всему, совсем молодой девушке.
- Кто? – от неожиданности переспросил Амин.
- Лейла, твоя жена! Я хочу сказать тебе, что дядя Абдул сегодня разбил мой телевизор, а врач запретил мне волноваться! – в телефоне женщина сначала говорила взволнованно, потом – вовсе заплакала, и уже сквозь  её плач он услышал:
- Я знаю, что дядя Абдул женится на Дунии, родственнице твоей первой жены, но … я не хочу, чтобы они теперь уже вдвоем приходили бы в наш дом и мучили меня! Пожааааалуйстаааааа, Мухааамед, скажи ему, чтобы не приходиииил…, - на том конце раздались рыдания.
Амин, ничего не поняв, всё-таки сказал:
- Лейла, это не Мухамед. Я – сын Мухамеда. Амин. Ты собиралась поговорить с моим отцом? Я ему передам, что ты звонила!
Но в трубке уже раздавались короткие гудки. Трубку быстро положили или даже – испуганно бросили.
Амин, стараясь вспомнить, что наговорила ему эта странная девушка, не сразу понял, что спустившаяся по лестнице мать стоит рядом.
- Амин, кто звонил? И не лги, даже если твой отец попросил тебя об этом! Я расслышала имя «Лейла»?
Амину лгать матери не хотелось. И вовсе не об этом просил его отец. Поэтому он и ответил:
- Да, мам, звонила какая-то Лейла. Сказала, что она… жена… отца. Плакала. Просила сказать, что приходил дядя Абдул и разбил её телевизор – я не понял, почему. Сказала, что плохо себя чувствует из-за этого. И что…
- Что? Говори, Амин! – потребовала Латифа. – Жена твоего отца ждет ребенка? Я об этом знаю. И мне всё равно!
- Н-н-нет. Она сказала, что дядя Абдул женится на Дунии! Сумасшедшая какая-то!
- Почему же? Сид Абдул скоро женится на Дунии и даже собирается привезти её на свадьбу Хадижи, как я поняла.
У Амина брови поползли вверх от удивления.
- Как?!! А отец мне ничего не говорил.
- И ты ему не говори. Я … случайно проболталась! – уже раскаялась в сказанном Латифа. Она так была возмущена, что ТА ЖЕНА впервые посмела, наконец, позвонить и обозначить себя, что она есть, существует в далеком Марокко, поэтому Латифа потеряла бдительность.
А ведь Жади предупреждала, что это пока секрет дяди Али. Как она так проболталась? «Слово вылетело, теперь поймай его попробуй! Амин расскажет отцу», - переживала, поднимаясь по лестнице снова наверх, Латифа. Но Лейла, эта девчонка, уже звонит в ЕЁ дом! Как она посмела? Аллах! Когда же пройдет свадьба Хадижи, чтобы, наконец, разрешить ситуацию!
Латифа не чувствовала в себе больше сил, чтобы плакать или бурно возмущаться, что-то требовать или предлагать и выгадывать для себя. Она никогда не была такой, как Жади или даже как её  собственная дочь Самира. И ей не хотелось больше никаких испытаний, семейных советов, разбирательств и судов. Но что же делать? Что?

Ооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооо

***
Амин понял две вещи: мать знает о ребенке, поэтому дежурство у телефона отменяется. И что дядя Абдул почему-то решил жениться. Да ещё и на Дунии.
Отец должен узнать об этом. Просьбу матери не говорить отцу о дяде Абдуле он бы выполнил, но... То, что дядя Абдул приедет в Рио не один, а с бывшей женой дядя Али, ставшей его собственной, это могло иметь очень важное значение.
Амин сходил в магазин отца и обо всём ему рассказал.
Мухамед пришел в ужас! Как это? Лейла осмелилась позвонить сама в его дом? Впрочем, а что здесь удивительного? Это у него такие проблемы с Латифой, но его жена из Феса даже не подозревает об этом! Она имеет право звонить ему как своему мужу.  Он ведь прямо не запрещал ей так поступать!
И если он верно понял, Латифа узнала-таки о ребенке от Жади. Но почему-то молчит. Это хороший знак. Одумалась? Мухамед почувствовал облегчение. Тааак… Что ещё? Дядя Абдул поссорился с Лейлой из-за телевизора! Вот этого он понять не мог: почему дядя так прицепился к этому предмету? Ну что там, в Марокко, стране мусульманской, можно опасаться увидеть по телевизору? Что? Сид Абдул явно перегибает палку! Или он совсем там с ума сошел, если правда то, что рассказал Амин: дядя Абдул решил жениться, и на ком? На Дунии? И привезти её сюда, в Бразилию? Нет, точно, Сид Абдул заболел. Или происходит нечто, чего ни он, ни Саид не знают.
Или Саид знает? Но надо это выяснить, потому что если не знает, то пусть позвонит Сиду Али и всё выяснит!
И Мухамед набрал номер сотового Саида…

***
Саид едва смог понять, о чем его  расспрашивает брат. Что? Дядя Абдул и Дуния? Как это возможно? Он тоже не поверил и заподозрил неладное. Но до дяди Али было никак не дозвониться, и Саид был вынужден звонить прямо в дом дяди Абдула и выяснять всё у него самого.
Разговор оказался неприятным и не совсем понятным. При чем здесь какой-то разбитый телевизор? При чем здесь Лейла, жена Мухамеда? Вместо неё, как он понял, Сиду Абдулу в голову пришла странная мысль привезти в Рио-де-Жанейро …Дунию! Для чего?!!
- Саид, не вмешивайся и ничего не опасайся! Я знаю, что делаю!
- Но дядя Абдул…, - пытался хоть что-то понять Саид.
- Нет, говорю тебе, Саид. Не вмешивайся. Дуния даже не появится на свадьбе Хадижи, если ты будешь против. Я тут же отправлю её к нашим родственникам в Сан-Паулу. А потом и сам туда же приеду: надо найти невесту Икраму и женихов внучкам Али.
- Но почему, дядя, вы решили выбрать себе в жены Дунию, а не достойную вас женщину? Даже дядя Али отказался от неё!
- Сначала отказался, а теперь снова решил на ней жениться! Да! Ты всё правильно расслышал! А чему ты удивляешься, Саид? Ты сам столько раз разводился с Жади и снова на ней женился, почему же другие не могут поступить так же?
- Но я и Жади…
- А Сид Али и Дуния – тоже! – произнес дядя Абдул так, как будто хотел сказать это наперекор племяннику.
- Что – тоже? – выходя из себя, простонал Саид, радуясь тому, что дядя Абдул в разговоре по телефону не видит выражения его лица.
- Саид, для меня Дуния – та женщина, о которой я всегда мечтал, чтобы она оказалась рядом со мной. Наконец-то это случится! Я смогу поставить эту грешную душу на путь истинный! – старик явно иронизировал в ответ.
- Или она вас, дядя Абдул, отправит в могилу! Вам не 20 лет! – наставительно произнес Саид. – Стоит ли испытывать судьбу? Рисковать?
Понимая, что без объяснений не обойтись, Сид Абдул всё-таки прояснил ситуацию, рассказав Саиду, что произошло в доме дяди Али, и почему он вынужден был согласиться на роль временного мужа для Дунии.
- Аллах знает, что дядя Абдул делает! – неуверенно заключил Саид, кладя на место трубку телефона. Подумать только, дядя Абдул – и женится! Пусть на один день… кстати, на один день? Тогда каким образом он собирается везти с собой Дунию в Бразилию? Нет, что-то хитрит, старый лис! Но что же он скрывает?
И Саид был вынужден впервые за долгое время позвонить на сотовый телефон Жади, чтобы выяснить, что ей известно о созревшей авантюре в Фесе, или попросить её это выяснить. А ко всему прочему – сообщить о том, что она может вместе с Хадижей побывать в Торговом Центре, в отделе, где специально для Хадижи по его заказу привезут из Европы модные свадебные платья, и помочь дочери выбрать одно из них. Там же они смогут выбрать вместе – если уж Хадижа так на этом настаивает, чтобы мать участвовала и в этом процессе – несколько кафтанов и ткшейто на свадьбу.
Он умолчит, конечно, что в тот же день его жены собираются в том же Торговом Центре присмотреть себе наряды на свадьбу его дочери. Жади с Хадижей, таким образом, будут под присмотром, понравится это его бывшей жене или нет.
Но Жади, удивленная звонком, его успокоила: действительно, Сид Али решил снова вернуть Дунию в семью. Без этого сыновья Али не могут найти пары своим детям. Он помнит, конечно, почему она в своё время была вынуждена стать женой Зейна?
- Но для нового брака с дядей Али нужен муж только на один день! А дядя Абдул настроен вовсе не на один день! Что тебе известно об этом, Жади?
- Да? Твой дядя Абдул решил обмануть моего дядю Али? Я ничего не знаю об этом, Саид! Ничего не знаю, и обязательно постараюсь предупредить дядю, чтобы он не был обманут твоим дядей Абдулом! Иначе  они могут поссориться из-за этой одалиски – ведь так Сид Абдул называл Дунию всегда? Если Сид Абдул решит не возвращать после свадьбы Дунию моему дяде… Нет, надо что-то делать! – притворно возмущалась Жади. – Нам не нужен скандал: ещё не хватало, Саид, чтобы наши дяди ссорились из-за Дунии! Ты со мной согласен?
Наконец, поняв, что Жади издевается, Саид холодно поинтересовался, желает ли Жади по-прежнему побывать на свадьбе дочери? Или из-за интриг в Фесе ему придется что-то предпринимать, и не факт, что Жади сможет тогда увидеть, как их единственная дочь выходит замуж! И только после этого бывшая жена прекратила иронизировать и вполне серьезно рассказала, что ей известно о происходящем в Марокко в доме дяди Али.
- Видишь, Саид, я знаю не всё. Может быть, Зорайде мне расскажет больше, если я ещё раз позвоню сегодня. Ещё лучше – если мне удастся поговорить с Каримой. Но я поняла, что всё дело в детях и внучках дяди Али. Ради них он согласился вернуть эту змею в свой дом.
- Неужели, Жади? Даже весь авторитет твоего дяди не спас положения? – не смог удержаться Саид от язвительного замечания. - Дуния – всего лишь бабка Ясмин, но девушка - внучка не только её, но и дяди Али, которую никто не соглашается брать в жены! Знаю, слышал несколько историй про отказы со стороны женихов, когда приезжал в Марокко. А ты удивлена тем, что я так спешу выдать замуж Хадижу! Вы с Латифой…
- Вот только Латифу не трогай, Саид! Она вовсе ни при чем! – тут же возмутилась Жади. - Если твой брат Мухамед оказался…
- Всё! Не будем дальше развивать эту тему и трогать Мухамеда и Латифу! Жади, пусть они сами разбираются, - быстро оборвал её Саид и перевел разговор на другую тему. – Если ты согласна отправиться с Хадижей в Торговый Центр выбирать свадебное платье, то просто позвони дочери и договорись с Хадижей о том, где вы с ней встретитесь. Всё, Жади, всё! – и Саид первым отключился.
Жади нисколько не изменилась! Возможно, они оба несколько постарели внешне, но в душе и он, и Жади остались прежними. И он молод в душе, и снова начинает иногда мечтать о том, чтобы Жади вернулась в его жизнь. Пусть пришли к нему жизненный опыт, мудрость, деловая хватка в бизнесе, но в глубине души Саид таил в себе частичку того себя, каким был в те 20 лет, когда он пришел в дом дяди Али сватать невесту и впервые увидел Жади.
Как его ни отговаривала тогда Назира, он отказывался видеть то, о чем предупреждали его брат и сестра. Жади сразу показалась ему необычной девушкой, с изюминкой. С перчиком. Он помнил, как уже полюбил Жади, даже ещё не женившись на ней… Будет ли любить Хадижу её муж? Так любить, как он сам любил всю жизнь Жади, так – нет. Ситуация иная. Но Саида беспокоило что-то, интуиция не давала ему покоя. Казалось, он упустил из вида что-то очень важное, собирался выяснить какую-то деталь, и которая совершенно вылетела из его головы, потому что закрутился с делами. И он никак не мог вспомнить, что же это такое было.
Саид, постояв в задумчивости, присел на диван, на котором играли его сыновья. На большой доске выстроились фигурки разных солдатиков. Здесь же были шахматные фигуры и разные животные. Происходила какая-то фантастическая схватка между этими героями, которой руководил фантазёр Мунир. Рания наблюдала за игрой, стоя неподалеку.
Но, может быть, она просто выбрала удобное место для наблюдения за ним самим? Постаралась подслушать его разговор, поняв, что он звонил Жади? Он тут же решил воспользоваться случаем, пока помнит, и устроить так, чтобы ситуация в Торговом Центре не вышла из-под его контроля. Хадиже так хотелось пойти туда с мамой. Он уступил. Но он будет знать обо всём, что там произойдет. И не только…  Подозвав Ранию, он поделился своими планами. И увидел, как мстительно загорелись глаза у его первой жены.
- Да, Саид! Мы поедем втроем в Торговый Центр  и будем находиться поблизости от салона, в котором Жади и Хадижа будут просматривать привезенные образцы. Нам можно будет зайти в сам зал? Мы ведь тоже могли бы поучаствовать в выборе платья для Хадижи: помочь ей, подсказать…
- Можете и войти в салон, но не сразу! – предупредил Саид, решив устроить небольшую месть Жади за её насмешки над ним во время разговора. Живя с Лукасом, она, кажется, стала забывать, что с восточным мужчиной так вести себя не стоит. Эх, Жади-Жади!
Саид отвлекся на детей и не обратил внимания, с каким торжествующим лицом от него отошла Рания. «Что, Хадижа, не получится побыть наедине с матерью? Представляю, как будет испорчено у тебя  настроение, когда мы все: я, Фатима и Зулейка появимся в свадебном салоне! И у Жади тоже!», - радовалась она.
Прошло несколько дней, а Рания не могла найти себе места от обиды. Почему Саид не взял её  с собой в гости к Мухамеду? Наказал? Так сказала Хадижа. Но потом из дома брата отца Хадижа привезла подарок, впрочем, разве можно так назвать сломанную вещь? Девчонка вместе с Фатимой отнесли картину, отданную им Латифой, в комнату Фатимы и повесили её на стену так, чтобы из коридора, если открыта дверь комнаты, можно было бы увидеть порванное надвое полотно в разбитой рамке.
- Это авангард! Это арт-студийная работа!– заявила Фатима на недоуменный вопрос Саида, для чего она повесила у себя вещь, которую прежде всего стоило бы отдать в ремонт.
- Как знаешь, я в этом не разбираюсь! – услышали все ответ Саида.
Хадижа о чем-то шепнула отцу на ухо, после чего он подошел ближе к картине и внимательно всмотрелся в какую-то деталь. Рания стояла у входа в комнату, куда её никто не пригласил войти. Видимо, Фатима сделала это умышленно. Даже по праву первой жены Рания, не желая при Саиде ссориться с фавориткой, не посмела переступить границы её владений.
Но в комнате явно что-то происходило, и касалось именно её. Потому что Хадижа сначала оглянулась, лукаво посмотрев на Ранию, а когда Саид повернулся к картине спиной, уже выходя из комнаты, Хадижа тут же его остановила вопросом:
- Что, отец? Похожа? Правда, это она? Вылитая!
- Хадижа! – усмехнулся Саид, но отвечать не стал. Кто на кого похож?
Рания ничего не поняла, но потом догадалась: кто-то изображенный на картине был похож на НЕЁ!  И Хадижа указала на это сходство отцу. «Опять она хочет осмеять меня перед Саидом. Выставить дурой!», - злилась Рания. Потом она зашла тайком в комнату Фатимы, воспользовавшись тем, что Хадижа отправилась вместе с младшей женой и Зулейкой выбирать по каталогу и заказывать кафтаны для национальной части свадьбы.
Что же она увидела? Картина не была шедевром, так – мазня неизвестного художника. Но если Фатиме захотелось повесить у себя эту жуткую вещицу – смысл надо было поискать. Двумя черными пятнами на картине выделялись бесформенные фигуры двух женщин в паранджах, разделенных между собой разорванным рубцом. «Хадижа произнесла слово «похожа». Кто на кого похож?» - торопливо, чтобы не оказаться застигнутой на месте, рассматривала детали Рания. Глаза! У одной женщины на полотне были искаженные ревностью глаза. Другая смотрела торжествующе.
- И кто на кого похож? – недоумевала Рания. Сходства с собой она не замечала. Но не просто же так дочь Саида заставила отца рассматривать порванную картину. Или одна из женщин похожа на Жади? Наверно, так и есть! Хадижа такая интриганка. Успокоить Ранию смогла только мысль, что скоро сама Хадижа окунется в чужую семью и нахлебается там всего. Во всяком случае, Рания, давно ненавидящая Хадижу, очень на это надеялась.

0000000000000000000000000000000000000000000000000000000000

Нурия появилась в доме сида Абдула очень вовремя. Хозяин заболел. Это она поняла, как только вошла и обнаружила бестолковую суету вокруг него.
Сид Абдул слег в постель. От собственной злости. От расстроенных нервов. А как он мог чувствовать себя хорошо, если его родные племянники, которых он вырастил, которым заменил отца, позвонили ему оба и разговаривали без должного уважения! Особенно Абдул винил в этом Саида.
Он разговаривал так, как если бы он сам был на месте сида Абдула. Его ровесником! Мальчишка! Не смог ни разу приструнить Жади как следует, а туда же – дает советы и делает дяде замечания из-за его женитьбы на Дунии! «Как может упрекать одноглазого то, кто сам кривой?» - отчего-то при этом вспомнилась ему поговорка.
А что было бы, если бы он, Сид Абдул, решил и в самом деле жениться? Дуния – эта женщина, порожденная джином, которую следовало давно проучить. Скоро она будет у него в руках! И он поступит с ней так, как сочтет нужным. Например, прикажет дать ей несколько ударов плетей. К сожалению, действовать придется тайком от Али, который может и не захотеть потом брать в жены опозоренную поркой женщину. Вот и хорошо! Сиду Али жена не нужна. А вот детей своих и внуков пусть Али устраивает тогда сам. Дядя Абдул искренне отказывался понимать, почему его племянники так болезненно восприняли новость о его женитьбе.
Нурия, увидев, в каком состоянии находится её хозяин, ужаснулась и  уложила его в постель, и, конечно, осталась за ним ухаживать.
Чтобы не оставлять одних в доме Арибу с Лейлой, она отправила туда Юнуса с женой. И пусть она была уверена, что эти бездельники будут в основном поводить время на местном рынке, болтаясь и болтая языком в местных кафе и лавках, но всё-таки это было хоть что-то. Она всегда могла позвонить в дом жены Мухамеда и потребовать отчета. Значит, один из них – или Юнус, или его жена Сания будут находиться в доме или во дворе. И работу, пожалуй, она им найдет, управляясь  с ними по телефону.
Но всё это позже. А пока следовало заняться Сидом Абдулом. Лежа в кровати, в чисто прибранной под руководством Нурии комнате, укрытый несколькими одеялами, Абдул сначала лежал с температурой, (ох, не прошел бесследно дождь, под которым Сид Абдул проехал не так давно!), а Нурия отпаивала его травами. Кормила теплыми домашними лепешками и баловала финиками из Басры, специально купленными ради такого случая на рынке в только ей известной лавке!
Но Сид Абдул болел из-за того, что был расстроен после разговоров с Мухамедом и Саидом. Для него они стали как укусы комара в открытую рану.
- Нурия! Кто бы мне такое говорил? Пусть сначала разберутся с собственными женами! Мухамед посмел мне возражать против того, что я сделал с телевизором! Кто такая Лейла? Это колючка с самого начала растет острой!
Абдул знал, как и чем заполнена жизнь новой родственницы, которую, как корил себя Абдул, он сам же и привел в свою семью! Сколько вокруг достойных женщин – целомудренных, уравновешенных, скромных, почтительных и набожных! Как мог Абдул не рассмотреть в нераспустившемся бутоне затаившуюся змею? Лейла – это же сложившаяся истеричка. Самая настоящая! Пройдет несколько лет, и девчонка станет хуже Дунии. А Мухамед, этот невезучий осёл, не понимает этого, сколько его не предупреждай.
И ведь как ни старался Сид Абдул исполнить свой долг, взяв на себя обязанность опекуна над молодой женой Мухамеда в его отсутствие,  ему не удавалось справиться с молодой женщиной. С девчонкой! И он никак не мог понять, почему порой попадаются такие женщины, на которых нет никакой управы. Такой всегда была Дуния. Такой была Жади. Теперь вот и Лейла оказалась из их числа.
Откинувшись на подушке, подложенные под спину заботливой рукой Нурии, Сид Абдул всё вспоминал и заново переваривал подробности случившегося в доме Лейлы скандала. Выходило так, что нахальная соплячка одержала над ним победу.
- Она осмелилась позвонить Мухамеду в Рио, представляешь, Нурия? – негодовал старик.
- Не переживайте так, Сид Абдул!- от души старалась утешить хозяина верная старуха, подавая в постель стакан за стаканом мятный чай, подкладывая то лепешку, то блинчики на тарелку, то что-нибудь из фруктов, до которых был охоч Сид Абдул. То приносила выпечку из соседней лавки, т.к. самой заниматься этим было некогда, а женщинам она нашла работу, запущенную в её отсутствие.
Не раз Сид Абдул порывался подняться, собираясь проведать жену Мухамеда. Но Нурия нашла способ удержать Абдула от похода в тот ужасный дом.
- Сид Абдул! В чем вы пойдете? Вам же нечего надеть на себя! Ваша джеллаба! Ваши брюки! Ваши рубашки! Они все постираны! А сами знаете, как в такую влажную погоду сохнут даже тонкие вещи, не то что толстая зимняя джеллаба!
- Для чего ты их постирала, если знала, что мне будет не в чем выйти на улицу? – кипятился старик.
- Но они были так грязны, Сид Абдул! Но если вам так уж срочно нужно попасть куда-то – пожалуйста, выдайте мне денег, я пойду на рынок и куплю вам новые вещи! Ваша джеллаба, если честно, настолько стара, что уже никуда не годится!
- Выдать денег на новые вещи? – ужасался предлагаемой расточительности Сид Абдул.- Нет, я подожду, когда всё высохнет. Для чего человеку столько вещей?
- Да, Сид Абдул, вы так скромны. Просто праведник, - вздыхала Нурия, накладывая порцию печенья и фиников на блюдце и наливая новый стакан чая, в котором с некоторых пор стала заваривать вместе с мятой успокаивающие травы.
- Нурия, - иногда вспоминал Абдул, - а где та джеллаба, которую мне дарил на Рамадан Саид, когда приезжал в Марокко год назад? Я помню, она висела в кладовке, синяя такая. Она же совсем новая, я берег её и никуда не носил. Где эта вещь?
- Так тоже постирана, Сид Абдул! – удивленно отвечала служанка. – Сохнет на крыше дома, вместе с другими вещами. Синяя джеллаба, хоть и новая, а так запылилась в кладовке, ведь летом никто там не наводил порядок, а когда дул песчаный ветер, так занесло песком все вещи, но никто не подумал ещё летом выбить песок и пыль из синей джеллабы. Теперь вот пришлось её тоже постирать!
- Нурия, как всё не во время!- сердился и расстраивался Абдул.
Сид Абдул беспокоился, как там проводят время без его строгого присмотра и в отсутствие Нурии непокорная Лейла и Ариба. Но старуха и сама интересовалась и держала под контролем этот вопрос. Её больше всего беспокоило, как чувствует себя жена Мухамеда. Ариба по телефону отвечала, что всё хорошо.
Абдулу же не терпелось распорядиться, чтобы приставленный в дом Юнус забрал из дома телевизор и привез бы его на осле сюда, в дом сида Абдула. Так старик хотел увериться, что источник греха из дома будет удален.
Но вскоре выяснилось, что племянник Мухамед позвонил в свой дом в Фесе, и, поговорив с Юнусом, приказал не трогать телевизор. А вот уложить во дворе плитку – надо. Но Абдул был настолько обижен таким указанием Мухамеда, игнорированием его мнения о телевизоре, что сказался больным более, чем это было на самом деле. Нурия же была рада подыграть хозяину.
Навестить больного заходил и Сид Али. Нурия уже выяснила в подробностях всё о предстоящей женитьбе сида Абдула. Но не было надежды, что он передумает. Ничуть не бывало: чем больше стервенел Абдул из-за Лейлы и Мухамеда, тем сильнее росло его желание отыграться хотя бы на Дунии. И ведь ей было поделом!
В свой приход Сид Али о чем-то пошептался с приятелем, закрывшись в комнате, пока Нурия на кухне поила чаем Зорайдэ с Каримой, которые принесли огромное блюдо разных сладостей. Поэтому для Нурии и осталось секретом, о чем шла речь между Сид Али и Сидом Абдулом.
Но после этого визита звонила Ариба, и, справившись о здоровье сида Абдула, рассказала Нурии, что рабочие укладывают плитку во дворе, приезжал Сид Али проверить, как продвигаются работы, и теперь по большей части двора можно проходить без какой-либо опасности для жизни. Они с Лейлой купили с согласия Мухамеда несколько вазонов с деревцами, которыми теперь будет украшен двор. Но и старое цитрусовое дерево осталось в своем углу: только подрезали высохшие ветки и прокопали грунт вокруг корней, добавив земли и окружив дерево красивым узорчатым бордюром.
Нурия старательно пересказала разговор с девушкой Сиду Абдулу, которому принесла новости вместе с подносом еды с кухни: горячий таджин испускал аромат баранины и тушеных овощей, рядом в глубоком, но небольшом блюде лежали соленые лимоны и большая лепешка, посыпанная  тмином.
Выслушав во время еды все сплетни и новости о преобразованиях во дворе дома, куда не могла пока ступить его нога, Абдул вдруг снова распереживался.
- Если Лейла думает, что она будет долго жить в этом доме, то она ошибается. Мухамед делает там ремонт? Но только для того, чтобы подороже продать дом, очень уж вид у него неухоженный и не товарный. А Лейле придется уже в этом году переехать к мужу в Бразилию. На семейном совете я твердо настою на том, что такая молодая жена должна жить с мужем в одном доме! -  Сид Абдул отдал тарелку из-под таджина Нурии и устало откинулся на подушки. Женщина тревожно наблюдала за ним, пока он не прикрикнул на неё:
- Нурия, где чай? В горле совсем нехорошо от жирной пищи!
Чай был подан незамедлительно. Да ещё и с целым набором сладостей. Откусывая то от пирожка, то отрывая кусок от бестеллы, Абдул и во время еды пытался выговориться:
- Здесь некому присматривать за ней. Я  не стану больше тратить на неё силы. Значит, пусть Мухамед забирает её к себе, пусть держит хоть взаперти в доме, пусть она ходит хоть в парандже в Бразилии, но если он не решится вернуть её отцу, то пусть сам несет ответственность за неё и своего ребенка. Семья должна жить вместе! Пусть Мухамед сам воспитывает жену.
В который уже раз он раздумывал, лежа на продавленной кровати  в своем аскетичном доме, вспоминая случившееся в доме жены Мухамеда, куда он приходил столько раз с самыми благими намерениями. И кто знает, чего он смог бы добиться с помощью Аллаха, если бы не эта вещь, исчадие ада – телевизор, непонятно для чего купленный Мухамедом. Каким местом тот думал, когда принес в дом такую вещь?
Абдул навязчиво обдумывал увиденное в доме Лейлы, и вот это и  беспокоило его на данный момент, а не семейные проблемы сида Али, начавшего, как было видно, переживать, сможет ли Абдул жениться на Дунии, не сорвутся ли их планы?
- Если шейху нужно подтверждение моего согласия, то я не передумал, Али. Когда нужно прийти в мечеть? Дуния не готова? Она раздумывает? Ну-ну…пусть думает, я не отступлюсь!- говорил он приятелю по телефону.
Еще раз обсудив с Али предстоящее событие, решили, что лучше всего Абдулу жениться на Дунии незадолго до вылета в Бразилию. Сид Али сообщил, что в любом случае билеты в Рио на Икрама и внучек заказаны, на Дунию – тоже, хотя она об этом не знает. И теперь она думает, что Сид Абдул отказался от брака.
-Пусть побесится, послушней будет, - одобрил тактику приятеля Абдул.
-Надо подумать, что можно потребовать от Дунии, попав в Бразилию, - ворчал Абдул после  очередного звонка.
- Хозяин, это такая страна, где, как вы сами рассказывали, харам на каждом шагу. Может быть, вашей жене стоит носить там паранджу, чтобы не показывать свою красоту мужчинам? Дуния такая…. красивая женщина! – подстрекнула Нурия Абдула, которому в голову ничего пока не приходило.
- Конечно! Ты права, Нурия! Я буду строго следить за ней.
- А если она не согласится лететь в Бразилию  в качестве вашей жены? Если она взбунтуется и потребует, чтобы Сид Али взял её в жены, как и обещал?
- Как она может что-то требовать, если моей женой она будет оставаться до тех пор, пока я её не отпущу, дав развод? А я дам ей его не скоро, хорошенько проучив нахалку! – снисходительно отвечал Абдул, щуря хитрые злые глаза, не обещавшие ничего хорошего женщине, которая попадет ему в руки.
- Мухамед пусть забирает Лейлу, туда же с ней пусть едет и Ариба, - снова возвращаясь к навязчивым мыслям, заговорил Абдул. - Может быть, там он найдет ей мужа. Сид Али мне сказал, что Карима напугала этих девиц Мустафой. А ведь верно: почему бы Мустафе не жениться на Арибе? Отличная жена получится из неё. Вооот кого мои глаза должны были увидеть и выбрать в жены Мухамеду! Как я был слеп! Ариба не стала бы так вести себя, как это делает Лейла. А ей, этой капризной истеричке, малолетней одалиске нашли бы мужа, который кулаками воспитал бы из девчонки примерную жену. Эх!
Видя, как опять разнервничался Сид Абдул, Нурия  в который раз напоила его снотворным, и Сид Абдул, удивляясь своей сонливости и списывая состояние организма на подкатившую не вовремя старческую немощь, уснул, натянув на себя все одеяла, которыми заботливо укрыла его Нурия.
***
Сид Али не зря беспокоился о том, сможет ли Абдул выполнить обещание – взять Дунию в жены. Хотя бы на один день. Дуния развила бурную деятельность. И уже плела интриги за спиной сида Али.
Однажды Карима принесла с медины новости: из Марракеша приехала родная сестра Дунии и гостит в её доме. Но, занимая свободное время походами в гости от одной приятельницы к другой, они достаточно наговорили то в одном доме, то в другом, так что история вылилась на Медину, и её уже вовсю полоскали торговцы на всех площадях, сопереживая при этом уважаемому человеку – Сиду Али.
Оказывается, сестра Дунии исподволь присматривала невесту, но, как оказалось, вовсе не собственному разведенному сыну или холостяку Икраму. Нет, девушку приглядывали для сида Али. На будущее.
Передавали от лавки к лавке, как сестра Дунии, видимо, успокаивая её, говорила, что, как помогут они найти Али молодую жену, так будет он ей покупать много золота, тканей  и других подарков, так вынужден он будет тогда покупать то же самое и Дунии с Зорайдэ. А при молодой жене получит старая Зорайдэ отставку. Отвернется от неё Сид Али.
- Это понятно: Дуния навела справки, узнала, что ничего особенного Сид Али Зорайдэ не дарил! Не покупал за то время, как от Дунии избавился. Сама она ничего не просила. Вот и боится Дуния, что ей Сид Али дарить ничего не станет, а Зорайдэ тоже просить не станет. А как Дуния без подарков? Как ей жить без новых нарядов? Без золота? – без умолку болтала служанка, обсуждая в доме Али сплетни.
- Карима! Всё! Молчи! Я сам всё это слышал уже не раз за неделю. Как только выйду на Медину или на рынок верблюдов, так найдутся добрые люди – тут же и начинают мне пересказывать, где что Дуния или её сестра сказали, что присмотрели уже всё, что собираются в будущем меня попросить купить, кого мне в невесты присматривали да что говорили про кого. Всё знаю. Даже по дороге в мечеть – и то подходят и все разговоры сводят к Дунии.
- Не расстраивайтесь, Сид Али. Просто ничего не покупайте ей, и всё. А что она может? А что сделает? – тут же закидала советами отзывчивая Карима.- И Зорайдэ нечего бояться её. Никто не захочет свою дочку отдавать третьей женой, где вторая – Дуния.
- Карима, о чем ты говоришь? – попытался остановить сплетницу Сид Али. – Я не собираюсь брать больше ни одной жены.
- У вас и не получится! Зорайдэ – хорошая жена. А Дунию все боятся. Никто за вас замуж не пойдет ни третьей, ни второй женой. Так люди говорят на медине.
- Карима, ты замолчишь или нет? – тут уже рассердился Сид Али.
- Что Карима? При чем здесь Карима? Карима совсем ни при чем!  Нет, но если на медине так говорят!
- Где Зорайдэ? Карима, чем болтать, найди Зорайдэ, пусть она придет ко мне, надо позвонить Жади.
- Да вот же Зорайдэ. Сама сюда идет. Зорайдэ, Сид Али зовет. Карима, всегда Карима виновата, - тихо ворчала, уходя в сторону кухни, несносная порой, служанка.
Сид Али пригласил жестом Зорайдэ подойти  и сесть с ним рядом. Он уже давно старался успокоиться, раскуривая кальян. После  того, что он услышал на верблюжьем рынке, а потом и, зайдя на красильню, чтобы  проведать, как идут дела, он никак не мог успокоиться.
- Что делать, Зорайдэ? Как укоротить язык воспрявшей духом Дунии? Да ещё её сестра приехала! Ты ведь уже знаешь, что люди болтают?
- Знаю, Сид Али! - обреченно махнула рукой многострадальная женщина.
- Зорайдэ, ты ни единому слову не верь из того, что болтают сплетники! Как я могу укоротить злые языки? Только отказаться от женитьбы на Дунии. И ведь просил её не рассказывать, чтобы не было лишних разговоров. Но нет..
- Ничего вы не сможете сделать, Сид Али, и Дуния знает об этом!
- Зорайдэ, я не думаю искать никакую молодую жену. Ты – моя самая любимая жена. Если бы я понял это…50 лет назад! У меня не было бы ни каких других жен, кроме тебя, Зорайдэ.
- О, Аллах! Сид Али, не говорите так! У вас родились такие чудесные дети, столько внуков. И вы можете думать, что отказались бы  от них? Нет, Сид Али. Если так случилось, значит, на это была воля Аллаха!
- Зорайдэ! Ты всегда была такой, Зорайдэ! Думала о других, и никогда – о себе! Но поэтому ты и досталась мне, к великому моему счастью! Ты – моя отрада  в старости! Награда, которую послал мне Аллах! И пусть так будет всегда – видеть тебя рядом. Иншалла!
- Спасибо, Сид Али! Я тоже мечтаю об этом. Иншалла!
- И запомни, Зорайдэ: я никому, и уж тем более Дунии, не позволю тебя обидеть! Я не позволю Дунии интриговать в моем доме, обижать тебя. Я не собираюсь брать молодую жену. И я не просто выгоню Дунию, как  только она попадется мне на чем-то, что мне не понравится, но и прикажу дать ей восемьдесят ударов плетьми. И позову Абдула, чтобы он руководил наказанием.
- Сид Али, пейте чай, а то он уже совсем остынет! – ответила ему жена. Сид Али почувствовал полную беспомощность, когда увидел навернувшиеся на глазах у Зорайдэ слёзы.

Оооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооо

18. 2. Глава 8. ЧАСТЬ 3. Хадижа и Жади в Торговом Центре.

До карнавала оставалось несколько дней, и Жади собиралась вместе с Лукасом и  всем семейством Феррасов  уехать на несколько дней из города. Но она ждала звонка от Хадижи, ведь Саид обещал ей, что дочь поедет в Торговый Центр выбирать платье вместе с ней. А Хадижа не звонила.
Но, наконец, на сотовый пришло сообщение, что сегодня привезут платья, а Хадижа будет ждать мать возле машины, у входа в ТЦ.
Жади тут же позвонила Самире и заехала за ней и Латифой. Приехав на место раньше назначенного времени, женщины ради удовольствия прогулялись по нескольким этажам. Затем Жади оставила их в кафе, заказав несколько порций сока и целый набор пирожных, а сама спустилась вниз к выходу, куда должна была подъехать машина Саида.
Хадижа уже стояла возле автомобиля, а Саид, приоткрыв дверцу авто, что-то тихо сказал дочери. Она кивнула и, увидев мать, направилась в её сторону.
Они обнялись и некоторое время переговаривались о чем-то, смеясь друг с другом.
Саид с тоской заметил, что Жади на этот раз даже не посмотрела в его сторону. Может быть, не заметила его в машине? Решила, что Хадижа приехала в ТЦ только с шофером? Не оглядываясь, его дочь и бывшая жена быстро взбежали по ступеням и скрылись внутри магазина. Сделав звонок и мстительно улыбнувшись, Саид приказал шоферу отвезти его в офис. Впереди было несколько деловых встреч.

*** Хадижа с матерью шла по коридору третьего этажа магазина, и Жади засыпала вопросами дочку, когда  та радостно воскликнула:
- Мама, смотри, какая встреча!
Действительно, из кафе вышли и двигались им навстречу Латифа и Самира.
После радостных приветствий  родственницы отправились в салон, куда должны были привезти по заказу Саида несколько вариантов свадебных платьев.
- Мама, я видела в журнале, в каталоге, такое платье! Не помню фирму, но оно мне очень понравилось. Отец обещал мне заказать именно такое!
- Посмотрим, моя принцесса, что ты выбрала! Я хочу, чтобы на свадьбе ты была самой красивой невестой, какая только была когда-либо в нашей семье!
Про себя Жади подумала, что если за заказ взялся Саид, то ничего хорошего ждать не приходится. Какое платье он мог бы выбрать дочери? Очень строгое и закрытое. Только такое. Ведь жених – не европеец. Он из традиционной марокканской семьи, мусульманин, придерживающийся консервативных взглядов. Так рассказала ей Зорайдэ  А, если учесть, что дядя Абдул – близкий друг деда жениха, то и вовсе можно предположить, какие требования будут предъявляться к свадьбе! Ничего хорошего ждать, таким образом, не стоило. Но разочаровывать радующуюся  выбору платья дочку Жади не стала. Пусть сама всё увидит!
Жади вспомнилось, как она сама всегда выбирала для себя наряды, когда была женой Саида. Он всегда был искренне рад, когда она покупала или заказывала новые платья, потому что думал, что она наряжается, украшает себя – для него! Он никогда не жалел денег ни на красивые дорогие ткани, ни на украшения. Но что их ждет сейчас?
В салоне их попросили подождать. Совсем недолго, пока не распакуют платья. И воспользовавшись представившейся возможностью, они стали обсуждать подготовку к свадьбе.
-Хадижа, а где будет проходить торжество? – как-то по-журналистки спросила Самира.
- Я точно не помню название гостиницы, но для гостей отца праздник будет проходить в зале отеля***. Там должно поместиться около трехсот гостей!
- А где вы собираетесь с женихом регистрировать брак? - продолжала расспрашивать Самира. Латифа и Жади при этом переглянулись.
- Самира, дочка, браки, такие как у Хадижи, проходят без регистрации, такой, какая бывает у бразильцев.
- А как же тогда? – заинтересовалась девушка. И все, в том числе и Хадижа, принялись объяснять Самире, как всё должно произойти.
- А в доме твоего отца что будет? А что тогда в отеле? Когда тебе купят золото, которое должно быть подарено женихом на свадьбу?
Вопросов было много. Разговор был интереснейшим для всех.
- Отец заказал несколько килограмм лепестков роз, чтобы усыпать ими дорожки возле дома, зал в отеле, постели в доме – для гостей и всех  членов семьи…
Пока Хадижа расписывала, как идут приготовления к свадьбе, успели принести и готовые платья. Несколько девушек занесли манекены с образцами чудесных, волшебно красивых, бесподобных платьев!
И разговор тут же прекратился, они встали и подошли ближе, чтобы лучше рассмотреть все детали. Хадижа рассматривала каждое, некоторые даже примеряла.
-… Хадижа, это платье похоже на…, не знаю, на взбитые сливки – столько в нем разных кружев, и оно слишком пышное! – критиковала Самира платье, в которое с радостью облачилась невеста.
-…Нет, Хадижа, это платье красивое, но у него совершенно голая спина. Твоему отцу это не понравится.
- …А здесь столько лишних украшений, что внимание будет уходить на них, а на тебя никто не станет смотреть! – снова придиралась Самира.
Они и не  обратили внимания, как в самый разгар примерки в зал салона вошли три женщины. Латифа заметила их первой.
- Жади, - простонала она, - что это такое? Как могло это случиться?
Жади с Самирой оглянулись, тут же и Хадижа подняла глаза от лифа платья.
- Вы?... как вы все здесь оказались? - негодующе спросила Хадижа, - кто вам разрешил прийти сюда?
И Жади, и Латифа поняли, что так чудесно начавшаяся встреча сейчас будет испорчена скандалом. Только Самира, недоуменно окинув вошедших, продолжала рассматривать следующее платье.
- Кто нам позволил, Хадижа? – усмехнулась на этот вопрос Рания. – Твой отец, конечно! Он сказал, где можно тебя найти!
- Не лги, Рания! Это твои интриги! Мой отец знал, что я здесь буду не одна, а мамой!- возмущалась Хадижа, настроение которой стремительно портилось.
- С мамой? Как оказалось – не только с мамой, но и с другими родственницами!
- Какое твое дело? Решила испортить мне праздник? Я не хочу, чтобы ты видела мои платья.
- Да? Между прочим, отец отправил нас сюда и для того, чтобы мы и себе купили что-нибудь к свадьбе! Чем ты недовольна, Хадижа?
- И что? Вы что-нибудь купили? Что именно?- настаивала Хадижа.
- Хватит, Рания! Ты долго издевалась над моей дочерью! Но я больше не потерплю этого!- вмешалась Жади.
- И что ты сделаешь? – подняла брови с издевкой первая жена Саида.- А вот я могу сейчас же позвонить мужу и расскажу, что ты пришла не одна, а с Самирой, которую семья не желает видеть, потому что она отвергнута семьей. И на свадьбу она не приглашена, и не пригласят – потому что Саид придерживается традиций, против семьи не пойдет.
Самира покраснела, но промолчала. Хадиже стало обидно за сестру и она сказала:
- Я хочу, чтобы вы все ушли отсюда и не мешали мне выбирать платье!
- Нет, Хадижа, мы не уйдем! – припечатала Рания и с удовольствием уселась в кресло возле стойки. – Саид рассказал мне, как примерно должно выглядеть твое платье. Поэтому можешь особенно не тратить эмоции на то, что тебе не позволят одеть на свадьбу. Лучше сразу спроси у меня, какое платье для тебя выбрал отец!
- Что??? Рания, не провоцируй меня лучше! Мой отец купит мне то платье, которое выберу я!
  Фатима, видя, что из-за язвительных насмешек Рании назревает неприятная ситуация, а то и скандал, примирительно сказала девушке:
- Хадижа, мы тоже хотим принять участие в выборе! Ты думаешь, мне не интересно, какое на тебе будет платье? Вот меня лишили такого  удовольствия. А ты только посмотри, сколько привезли тебе разных моделей!
Зулейка молча наблюдала за происходящим. Её куда больше, чем платье, интересовали эти две женщины: Жади и Латифа, которых она так редко видела за годы, когда стала женой Саида. А ведь её судьба была тесно связана с ними обеими. Латифа… «Спасибо тебе, дорогая, что не позволила мне стать женой Мухамеда. Потому что иначе  я, Зулейка, совсем не смогла бы испытать счастья и не познать любви!»
Если бы Латифа тогда, уж непонятно, каким таким образом, не сделала так, что Мухамед не смог жениться на ней, сейчас она была бы второй женой Мухамеда. Вот эта девушка – дочь Мухамеда? Та самая Самира, отказавшаяся когда-то носить платок. Она и сейчас без него! Из-за платка и решил тогда Мухамед выбрать себе вторую жену. Но не получилось тогда -сделал это много лет спустя. Значит, так или иначе, это должно было случиться…
А это Жади? И тебе спасибо, дорогая! Если бы не ты, не появилась бы в семье Саида Рания, а потом  уставший от ревности Саид отвел от себя удар на Зулейку, выбрав её в жены. Чтобы Рании было чем занять себя, и самому не скучать. Но теперь есть Фатима, которая украла Саида у них обеих. И Рания по-прежнему ненавидит мать Хадижи, поэтому она так и показывает перед её дочерью свою власть.
Рания сидела в кресле и наблюдала, вставляя едкие  замечания, которыми старалась побольнее задеть всех: и Хадижу, и Жади, и даже Латифу. И остальных.
- А какое свадебное платье было у тебя, Фатима, кстати? Фотографии я видела, где ты с Саидом на вашей свадьбе, но что-то не рассмотрела одежду. Что твои родственники могли тебе купить? Белое, закрытое под паранджу одеяние?- издевательски вопрошала Рания.
«Вот и Фатиме досталось!» - подумала Зулейка, отходя в сторону и тоже присаживаясь в кресло.
-Нет, мне мой муж подарил на свадьбу много очень дорогих украшений и безумно дорогое и красивое платье!- сдержанно ответила Фатима.
-Неужели? Надо будет расспросить Саида. А как…
- Хватит, Рания, доставать всех! – сказала Жади, которой надоело слушать бывшую соперницу и врагиню, которая, пожалуй, такой же и осталась.
- Как будто ничего не изменилось, Рания! Ты никак не можешь забыть, что было между мной и тобой много лет назад? Всё давно закончилось, приди в себя, Рания! – пощелкала пальцами прямо у неё перед носом Жади.
- Ты и Лукас…
- Оставь это, Рания, прекрати, пока я не напомнила тебе одно имя: Маиза. Ты и Маиза – и что скажешь?
Рания замолчала, покраснев от злости. О, нет! Ей вовсе не хотелось, чтобы в семье две другие жены знали, что у Саида была любовница-бразильянка - Маиза! Ей казалось: узнай Зулейка и Фатима об этом случае, она, Рания, будет унижена в их глазах! Так она и сидела, замолчав и злясь, что Жади ловко заткнула ей рот. «Кобра! Змея! Да сократит Аллах твои дни! Пусть Маиза приедет и появится в жизни Лукаса снова!» - мысленно ругалась Рания, не имеющая возможности даже отомстить. «Но если Маиза появится в Рио, вдруг Саид вспомнит о былых отношениях и вернется к ней? – ужаснулась своей недальновидности она. – Впрочем, пусть Фатима страдает   теперь из-за этого. И Зулейка тоже!»
Фатима же внутренне переживала из-за слов соперницы. Что у Саида когда-то была любовница Маиза – об этом ей однажды рассказала и Хадижа, до неё – этой историей поделилась Карима в Фесе, когда Фатима осторожно навела разговор о прошлом своего мужа.
Нет. Фатиму угнетало другое: если бы она тогда знала, что влюбится в Саида! Аллах! Она совсем иначе чувствовала бы себя на собственной свадьбе! Какая чудесная пора у Хадижи – предвкушение замужества, свадьбы, выбор платья, украшений.. А её всего этого лишили! И ведь только теперь Фатима поняла, как ей повезло! Саид – очень даже хороший вариант. Вот если бы ещё жить отдельно от Рании и Зулейки! Наверно, тогда бы у неё была полная иллюзия того, что её муж, Саид принадлежит только ей.
Раздалась мелодия на сотовом Хадижи. Звонил отец.
И девушка воспользовалась случаем и нажаловалась на Ранию, которая не дала нормально выбрать платье.
- Да, отец, я так и не выбрала! Что? Но я сама хочу… Нет, мама со мной рядом, только Рания всё время цепляется к ней! Хорошо, да, отец! Нет, ничего не смогла выбрать, да.
Хадижа отключила телефон, так и не рассказав Саиду о том, что кроме Жади и трех жен в салоне присутствовали ещё и Латифа с Самирой.
«Но ничего, Саид всё равно узнает об этом, я ему обязательно расскажу!» - злорадствовала первая жена, вставая с кресла. Поднялась и Зулейка. Всем было понятно, что время, отведенное Саидом на посещение салона, закончилось.
- А как же платье, Хадижа? – растерянно спросила Жади.
- Мама, отец сказал, что если я не смогла выбрать платье, то он привез домой то, что ему прислали по каталогу – то самое, что мне тогда очень понравилось. От «Живанши». Представляешь, отец запомнил название модельера из Европы и заказал мне его на всякий случай! А сейчас нам надо возвращаться. Отец  сказал, что приехал ювелир, который привез украшения, которые отец собирается купить мне на свадьбу.
- А почему не жених? Ведь это жених должен покупать невесте золото? Разве не так?- тут же спросила Самира.
- Это так, Самира, такова традиция, - начала Жади, сама не понимая, почему золото покупает Саид, а не жених.
- Отец сказал, что Фарид уже купил мне золото там, в Марокко, и ещё купит, когда я приеду и сама смогу выбрать то, что мне понравится в ювелирных магазинах. Но отец хочет и сам купить мне украшения, которые я надену на свадьбу.
- Это замечательно, - сказала с улыбкой Жади, отметив, что её, однако, Саид не позвал, чтобы она участвовала в выборе украшений. Впрочем, о чем это она? Как Саид может позвать жену Лукаса в свой дом? И Рания сойдет с ума, если такое случится.
- Мама, Самира, тетя Латифа! Я вам позвоню и всё-всё расскажу: какие украшения мне отец выберет.
«Вот именно: выберет сам. Как и платье», - думалось Жади. Она прекрасно разгадала замысел Саида - поиграть с Хадижей, сделав вид, что она может выбирать сама. А на деле заказал платья, которые Хадижа, как примерная дочь, несомненно отвергла бы. Сама. А платье, которое он счел возможным для дочери надеть на её собственную свадьбу, он заказал отдельно, и ему его привезли. Так и с украшениями. И всё будет делаться по его плану. Как ему захочется. Он всегда держал всё под контролем.
- А завтра нам привезут готовые кафтаны и ткшейто. Мама, Самира, вы себе не можете представить, какие красивые вещи мне позволил заказать отец! Кафтаны будут разного цвета. На свадьбе я пять раз буду менять одежду. И туфли тоже скоро привезут.
- Да, Хадижа, я тоже радуюсь вместе с тобой. Мы всё увидим на свадьбе. Иншалла!
- Иншалла! Мама, Самира…
Но Рания, стоя уже в дверях салона, строго сказала:
- Всё, Хадижа, нам пора! Саид прислал за нами машину, и Рамон, наш шофер, ждет у входа в магазин. Идемте!
Хадижа грустно попрощалась со всеми, ещё раз пообещав позвонить всем и обо всём рассказать.
- Хадижа, твоему отцу не понравится, что в магазине ты встретилась с сестрой и тётей Латифой. Он решит, что всё было подстроено, - решила добавить Жади, прощаясь.
- Не  бойся, мама, я всё отцу объясню. Если кто и появился специально, чтобы всё испортить, так это Рания с другими женами. И я в этом разберусь.
- Хадижа! Не стоит себе портить настроение. Думай о хорошем. Держи в себе позитивный настрой. Не обращай на Ранию внимание. Может быть, ты  никогда её больше не увидишь, выйдя замуж. Проведи последние дни в доме отца счастливо.
- Да, мама!
И Хадижа присоединилась к вышедшим в коридор родственницам.
А Латифа с дочерью и Жади снова зашли в маленький ресторанчик, чтобы перекусить и обсудить увиденное. Было, о чем поговорить.

*** Вернувшись домой, Хадижа первым делом выяснила, когда появится отец.
- Я этого так не оставлю, Рания! Мне хотелось побыть вместе с мамой. И что с того, что тётя Латифа решила встретиться с Самирой в этом же Торговом Центре? Да тебя ещё в Бразилии не было, когда мама с тетей Латифой и Назирой бывали в этом Торговом Центре! У тети Назиры это было любимым местом для прогулок!
- Как и у меня, Хадижа, между прочим! – ответила Рания, стараясь отогнать воспоминания о том, как однажды, гуляя по территории ТЦ, в одном из кафе она увидела Саида вместе с Маизой. До сих пор у неё по спине пробегал холодок, когда перед её глазами вставала увиденная сцена. Но хорошо, что Хадижа об этом не знает.
- Я поговорю с отцом. Пусть он накажет тебя за то, что ты испортила мне встречу с мамой.
- Давай, говори! Саид сам велел нам поехать за покупками пораньше и проследить за тобой и твоей матерью. Твой отец, видимо, настолько не доверяет Жади, что отправил нас шпионить за вами! – скрестив руки на груди, спокойно и насмешливо говорила Рания.
- Отец не стал бы так поступать! Не лги!- разозлилась Хадижа, всё же начиная подозревать, что это и есть правда.
- Спроси у Зулейки. Или  у Фатимы. Вы ведь с ней теперь подруги! Интересно, что она тебе расскажет?
Хадижа поднялась на второй этаж и постучалась в комнату Фатимы. Разбираться с Зулейкой она не хотела, помня, с каким покорно-безразличным видом присутствовала Зулейка в магазине, и в салоне, и ехала в машине. Но как Фатима могла, если не отказаться участвовать в этом, то хотя бы не предупредить её, Хадижу?
-Фатима! Ты предательница! – бросила она, входя в комнату.
- В чем дело, Хадижа? – непонимающе спросила её хозяйка комнаты. Фатима сняла платье, в котором  выезжала в город, и теперь стояла полуголая, в одном нижнем белье перед шкафом, перебирая одежду. Стянув с плечиков тонкий пестрый халатик, она повернулась к Хадиже.
- Что случилось, объясни, пожалуйста!
- Почему ты не сказала мне, что отец отправляет вас шпионить за мной и мамой в Торговом Центре? Если ты знала, почему промолчала? Теперь и у тёти Латифы тоже  будут неприятности.  Как бы там ни было, Самира – дочь тети Латифы, а разве может мать отказаться от дочери?
- Почему ты решила, что я знала о поездке? Это Рания знала ещё вчера. Как мне кажется, твой отец попросил её об этом вчера вечером. А вот нам она приказала ехать с ней в ТЦ уже сегодня, после твоего отъезда. И между прочим, даже не сказала, куда мы едем. Я думала, мы отправляемся в ТЦ на*** улице. Мы ведь часто там бываем, когда надо купить что-то перед праздниками, - Фатима надела халатик и стала застегивать мелкие пуговки, идущие от горловины до самого низа. Хадижа слушала её, чуть не плача.
- И вдруг оказалось, что Саид заказал нам платья в том же ТЦ, где и свадебный салон, куда отправилась ты. Поэтому, Хадижа, никогда не горячись, а сначала разберись. Особенно будь осторожна, когда выйдешь замуж и войдешь в чужую семью, потому что там у тебя сначала может совсем не быть друзей. Окажется рядом с тобой вот такая Рания, которой ты доверишься, а она тебя предаст. Не верь никому, слышишь, Хадижа?
- Извини, Фатима. Я набросилась на тебя с обвинениями, хотя ты совершенно ни при чем, - раскаялась девушка.
А Фатима, кивнув, вывалила на кровать содержимое «цветочной» шкатулки, стала быстро перебирать украшения, стараясь найти подходящие по виду браслеты. Хадижа присела рядом на пуфик, решив помочь.
- Я давно тебе хотела сказать об этом, Хадижа. Тем более, что семья твоего будущего мужа вовсе не из богатых европеизированных  марокканцев. Ох, кажется мне, что тебя ждет множество испытаний в той семье и просто бытовых трудностей. Я-то до замужества пожила в разных условиях, - с содроганием вспомнила Фатима дом кровных родственников в Сан-Паулу.- А ты росла с рождения в доме богатого отца, не зная, что такое трущобы, голод или жестокое обращение. И подлость видела только от Рании. Тебя просто некому было обижать, а жизни ты не знаешь, потому что не сталкивалась с реальной жизнью.
Фатима поучала подругу под мелодичный  звон перебираемых уже вдвоем с Хадижей украшений.
Вдруг женщина насторожилась: ей показалось, что под дверью кто-то стоит. Но проверять она не стала. Опять ругаться с Ранией не хотелось. Кто, кроме неё, может тратить время на подслушивание чужих разговоров?
-Вот и об этом помни тоже: и у стен бывают уши! Будь осторожна во всем, всегда и со всеми. Не открывай душу никому. Любая подруга может стать врагом и обернуть твои тайны и откровения против тебя, понимаешь? Я сталкивалась с этим, и не раз.
- Кажется, отец приехал, и не один! –  сказала Хадижа, увидев в окно, как по дорожке к дому идет Саид с невысоким полным мужчиной, который нес странный толи чемоданчик, толи сумку необычной формы.
- Спускайся вниз, девушка, твой отец, скорее всего, привез ювелира.
- А ты, Фатима? Мне хотелось бы выбрать украшения вместе с тобой!
- Иди, мне снова придется переодеться, чтобы спуститься вниз. Я же не могу появиться перед чужим мужчиной в таком легкомысленном халате. Я собиралась отдохнуть в своей комнате, но ты подожди меня внизу. Я быстро.
Хадижа ушла, удивленная откровенностью и советами, которыми Фатима её осыпала. А ведь она права! И не об этом ли её однажды предупреждала и мама? Кстати, где сумка с двойным дном? Аллах, не потерять бы её и не забыть взять с собой в Марокко после свадьбы.
Слова Фатимы напугали Хадижу. Она говорила так серьезно. Что ей пришлось пережить? Интересно. А ведь она практически ничего не знает о Фатиме, о её прошлом, а скоро выйдет замуж, уедет из Бразилии и уже не сможет ничего узнать о ней.
Об этом же думала и Рания, которая услышала более чем достаточно, немного постояв под дверью комнаты. Вот-вот, что было в прошлом Фатимы такого, что сейчас она говорит о каком-то предательстве? Кто её предал? В чем? И как, у кого об этом можно узнать?
Наверняка, в компьютере хранились многие тайны Фатимы, но вот незадача: Рания совершенно не имела навыков работы с этой штукой, ноутбуком, который стоял открыто на столике в комнате соперницы. Если только Саиду намекнуть, что ему стоит проверить содержимое компьютера?  Но этим она займется в другой раз. Хорошая идея, конечно. А вдруг?..
А пока внизу происходили интересные события. Там выбирались украшения к свадьбе. И Рании  никак нельзя было упустить такой важный момент.

*** Да-а-а… Украшения были просто бесподобные! Ювелир выложил на стол столько футляров разных размеров, открыв каждый, что поверхность стола издали сверкала и переливалась от обилия бриллиантов и драгоценных камней в ожерельях и колье, заколках для платков и в серьгах с браслетами.
Когда Фатима спустилась вниз, она увидела застывшую в восхищении Хадижу. Саид стоял рядом с дочкой, заложив руки за спину. Он ждал, когда будет сделан выбор. После Хадижи по очереди смогут выбирать и его жены.
«Не ошибусь, если окажется, что весь товар уже оплачен. Скорее всего, Саид вернёт всего несколько украшений, а остальное останется в доме и будет после долгих примерок и рассматривания перенесено в огромный сейф, где у каждой жены имелась собственная полка.
Саид завел такой порядок, после многочисленных скандалов, учиненных Ранией, которой постоянно казалось, что её украшения попадают в шкатулки к другим женам.
Ключ от сейфа с хитрым кодовым замком хранился лично у него. И жены Саида не так уж и часто видели собственные драгоценности, поэтому, возможно, Рания, когда дело доходило до украшений из сейфа, и сама не могла вспомнить, что было куплено мужем или подарено именно ей, а не Зулейке или Фатиме или принадлежало его дочери.
Фатима решила не унижаться и больше не спорить с Ранией. Пусть выберет себе всё, что ей захочется. Она готова была поспорить, что вкус подведет первую жену и на этот раз: выберет она самые броские украшения, а на ней, Фатиме, потом обнаружится какое-нибудь незаметное на первый взгляд ожерелье, которое будет смотреться сногсшибательно. А выбранное Ранией украшение – вульгарным и неприлично тяжелым набором из золота и огромных драгоценных камней.

оооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооо

(продолжение следует. Это будет уже ЧАСТЬ 4.
Что ждёт героев? У Хадижи состоится свадьба. Но перед этим женится дядя Абдул и уж он-то покажет Дунии, что такое быть примерной женой! Гости съедутся в Рио-де-Жанейро. Чем сможет помочь Латифе Зорайдэ? Как утешит племянницу дядя Али? А Жади – как она сможет отпустить Лукаса в Европу, а Лидиане – в Россию, на экономический форум? Что она придумает, чтобы следить за Тавиньо и там? Не сойдет ли она с ума от ревности? Амин и Халиса – как будут складываться их отношения? 
Но главное: чем закончится семейный суд в семье Мухамеда Рашида? Останутся ли вместе Латифа и Мухамед, или они расстанутся?
А Рания? Получит ли она по заслугам? Ведь Саид обещал разобраться  в своей семейной жизни, и главным образом – с Ранией! И многое другое.
Начинаю писать продолжение.  А вы пишите свои критические замечания и пожелания!)

Это Лейла (имя актрисы уточню).

Нурия. Выбрать одну из них и наложить грим, чтобы более состарить.

Это Хадижа - мы её уже знаем по сериалу "Клон", просто актриса-девочка подросла.

Это Эмми.

Красавец Фарид, жених Хадижи.

Отредактировано Элис (Сб, 29 Янв 2011 04:49)

На роль злодейки Зухры, которая станет второй женой Фарида, подойдет Клео Пирес.

Отредактировано Элис (Сб, 29 Янв 2011 05:00)