Яков Есепкин
Палимпсесты
Песни меловниц
Третий фрагмент
Идофея волной поманит,
Меловницы оплачут сувои,
И золотность шары претиснит,
И Сирены вспоют нам из хвои.
Неотмирная черная цветь
Волн борейских, чаруй соваянья,
Хоть бы мытарям неба ответь,
Хоть бы жертвуй им холод сиянья.
Но безмолвно плеяды горят
И снега над венечием тлеют,
Где маруты с цветками парят
И жар-птицы во слоте алеют.
Семнадцатый фрагмент
В кубки чермные ночь солила
Цвет граната и тусклую млечность,
Иудицы сидят круг стола,
Пьют одесно за нашу калечность.
Биты сеи начиния мглой,
А и воям оне лишь угодны,
Мы ли вспеты Беллоной самой
И навеки, навеки свободны.
Зри, богиня, литые щиты
Со кровавым остьем и тенями,
Где мы барвою черной свиты
Под небес ледяными огнями.
Двадцать восьмой фрагмент
У Калипсо еще погостим,
Сладок острова плен, мы и сами
Волн бежать и чудес не хотим,
Дышит море ль Сирен голосами.
И куда возвращаться, куда,
Млечный путь указуют плеяды,
Но темна юровая Звезда,
А под ней веселятся гияды.
Славу будут меловницы петь
Всем почившим в нисане цветущем,
Лишь тогда и дадут нам успеть
Об осповнике, чернью тлеющем.
Тридцать четвертый фрагмент
Алкиона подскажет ли нам,
Где яркая золота сочится
Чрез всенощность и дарствует снам
Огнь зимы, коя ныне случится.
Перевиты хлебницы тесьмой,
На русалках виньеты блистают,
И лепнина окована тьмой,
И Щелкунчики с хоров слетают.
Ах, молчи, вековая тоска,
Озлачают пусть Райанон снеги
И юдоль будет присно ярка
Во сияньи чарующей неги.
Сангины и вишни
Первый фрагмент
Над сангинами -- чермная течь,
Аще красным лишь мы и писали,
Будем немостью вершников жечь,
Суе нас ангелочки спасали.
И опять хоры мглу прелиют,
В золотом веселятся менады,
И опять нас траурно виют
Сенью млечною царств колоннады.
Ах, то ангели неб, восточась,
Горних одниц внимают о цвети,
За какой мы стенаем, лучась
Темной слотой гранатовой нети.
Десятый фрагмент
Во креманках вишневый ли яд,
Знатны им антикварные столы,
Вновь ломятся оне у гияд,
Нас хлебницы манят и фиолы.
Где, Рудольфи, чернила твое,
Где письмо со фамильной виньетой,
Увершай, толока, питие,
Мы забвенны и Богом, и Летой.
Но хромые обручники злы
И несут колченогие панны
Темных вишен кутью на столы
Золотыя с червицею манны.
Двадцать первый фрагмент
Соведут нас виньетою тьмы,
Украсят апронахи звездами,
И с обводками течной сурьмы
Всеблагими поидем садами.
Не владетелям нощных пиров
Тайно плакать о шелках червонных,
Хоть бы зрите белену юров
Меж фарфора и смирн благовонных.
И пеют фарисеи одне
Яства августа, цветью чадною
Всё ведут и ведут нас в огне,
Мглу кадяше сурьмой ледяною.
Двадцать седьмой фрагмент
Нощно станут герольды кричать
И оставим чертоги златые,
Се юдольности рдится печать,
Не реките – оне лжесвятые.
Сех глашатаев тьмы ли найдут
Ангелки, одесные владыки,
Диаменты к их ликам идут,
Слух всегорний их тешат музыки.
Лишь бессмертия ветхий эфир
Источат жрицы нег Терпсихоры,
Нас тогда о золоте порфир
Соявят небомлечные хоры.
Сорок второй фрагмент
Розы Асии негу лиют
Для отроков иных, буде лишни
Мы сейчас, пусть камены пиют
Барву неб и нектары из вишни.
Пресвятых не спасти, не спасти,
Нощно им о пасхалах томиться
И молчать во юродной желти,
А не Идам над семи глумиться.
Будет август веселие петь,
Будут миррою чела сотечны,
И тогда положат нам успеть –
Яко в небах скульптуры увечны.
