Сразу по фвкту - литра "потока сознания", поэтому не пытайтесь искать алогизмы, плиз, пусть будет такая муха и такой человек (кстати, вся ситуэйшн его глазами от этого и топайте).

Муха жужжит, жужжит и мечется, мечется и бьётся о стекло. Она, как и я, живёт по законам борьбы за существование. Закрытое окно не даёт мне и ей вылететь в другое пространство, почувствовать свежий вечерний апрельский ветерок покровом тела, увидеть мир не сквозь «иллюзию» стекла.
Где-то взвизгнула сигнализация. Я курю уже третью сигарету, наблюдаю. Муха, одурманенная никотином, пытается спастись от неминуемой гибели. Она-то знает: экология в природе лучше.
В моей комнатёнке полутемно. Закатное солнце расплёскивает последние розовые свечения, тоже пытается скрыться от меня, оставить человека наедине со своим умерщвлением плоти. Стекло запотевает от дыхания - отопление отключили: холодно. Толстовка не спасает кости от промерзания, мышцы подрагивают – саморегуляция организма. Муха с разгона делает новую «пробу» стекла, которое намертво врезано в оконную раму – не поддалось, крепкое. Но: надежда умирать не собирается: насекомое скользит, исследует поверхность жестокой «иллюзии». Для неё стекло – нечто непонятное, мешающее неизвестным свойством попасть на свободу. Туда, где нет удушающего дыма, где её собрат встретит и прилипнет к брюшку в сладостном соитии, где хоботок найдёт пищу. Подальше от зловонного газа, к еде и воде!
Оранжево-жёлтая звезда ныряет за горизонт, а длинные лиловые облака-батоны впитывают в себя последние световые отблески. Сигарета дотлела до фильтра - была последняя затяжка. Руки находят на подоконнике пачку: вот и новая цигарка готова стать окурком. Муха замирает на сероватой оконной раме, размышляет, боится, теряет терпение. Она не знает, что для человека так же страшно хоронить надежду. Мои занемевшие пальцы теребят сигарету, мнут и сжимают табак, как кусок пластилина он поддаётся, выгибается в дугу. Зажигалка хрипло цокает, дрожащая левая рука подносит кривую палочку смерти ко рту. Правая дарует огонь – затяжка, выдох. Вдох новой порции яда – жизни. Внизу, подо мной, на улице шумят машины, шумят подростки. Они там ловят свою жизнь за скользкие пятки, бросают вызов всему человечеству. Я здесь отпускаю нежную шею своей жизни, рою могилу вере. Муха на раме обдумывает своё положение, тоскует по былым временам вне газовой камеры.
Мои глаза затуманивает дым, он повсюду: плохо, задыхаюсь, хватаю воздух ртом. Кашель застревает в трахее, глаза широко открыты, ладони сжимают шею. Давай! Закончи всё своими силами, дожми, найди другое пространство. Здесь тебя ничего не ждёт, держишься за идеалы, а их не существует! Страх не поможет, хватит!
Падаю на холодный пол, вдохнуть не могу, что делать? Зрачки выискивают серую раму: мухи нет… Улетела? Невозможно… Стекло… Где же? Как же? Выше рамы вижу щёль!
Кашель вырывается из гортани, ноздри вбирают воздух, ещё, ещё. Встаю, открываю форточку, дышу: ну, вот, так-то лучше. А муха – не дура! Смеюсь, тру глаза, рот, щёки, выбрасываю сигареты в зияющее отверстие окна. Хорошо…