Внутри «Собаки и курицы» было ненамного светлее, чем внутри желтого шарика Гелия. Шейк, владелец бара, относился к тому типу барменов, которые предпочтут потерять несколько приличных клиентов, чем потратиться на яркую лампочку. Зато он с удовольствием наливал в долг, что сделало его забегаловку идеальным местом для приятного времяпрепровождения самой различной публики.

Холостые молодые специалисты, семейные пары, не успевшие обзавестись детьми и позволяющие себе пятничные отрывы до воскресного утра, забулдыги и неудавшиеся поэты с музыкантами (что, в общем-то, одно и то же) и туристы каждый вечер, сами того не подозревая, устраивали в «Собаке и курице» наглядный социологический срез населения Города.

Однако колокольчик над дверью поприветствовал Монаха предобеденным утром, и, несмотря на субботу, в баре было почти пусто. Тем фатальнее для неподготовленного посетителя показалась бы последующая сцена. Но Монах прекрасно знал, кто такой Клевер, поэтому не удивился, когда чашка, выбитая из руки открывшейся дверью, опрокинулась на белоснежную рубашку, оставив на ней темное пятно в форме Исландии.

- Да какого черта! – завопил Клевер, разглядывая район кофейного Рейкьявика. – Я выпью сегодня капучино или нет?

Монах обратил внимание, что рядом с Исландией на груди Клевера расположилось нечто похожее на Северную Корею, и про себя порадовался за корейцев, которым, вероятно, были слышны отзвуки концертов Бьорк, несмотря на железный занавес из плоских блестящих пуговиц.   

- Извини, брат. Хотя ты сам прекрасно знаешь, что тебе опасно разгуливать с напитками в руках.

- Да провались я на месте, Монах! Неужели ты вернулся? Я скучал, дружище! Да чего там, мы все скучали! – Клевер предпринял попытку обнять друга, но тот мягко отстранил его – сказались природная сдержанность и грязная рубашка. К тому же, присказка «провались я на месте» в случае с Клевером вполне могла получить реальное воплощение.

Когда мы пытались дать наиболее точное определение тому, что творится с этим парнем, общим голосованием победила эта история: когда добрый леприкон нес малышу Клеверу четырехлистник на удачу, его сбила машина, в которой ехала его жена с любовником-судебным приставом, за полчаса до того описавшим все леприконское имущество за неуплаченные вовремя налоги. Поэтому мальчик вырос настоящим стихийным бедствием, неудачи преследовали его с тем же упорством, что и девушки, а зачастую неудачи и девушки приходили в едином обличии.

Поэтому и назвали его Клевером – он был уверен, что из-за глаз изумрудного цвета, но истинной причиной стали случаи вроде геополитического казуса на его рубашке. Поэтому Монах мягко отстранил Клевера и спросил:

- А кто оставил первое пятно?

- Да это я сам… Поскользнулся, рука дрогнула, - Клевер смущенно улыбнулся, но в следующее мгновение уже тормошил Монаха за плечо. – Ты как сюда попал? Мы были уверены, что ты решил уйти насовсем, знаешь, вроде «Город не покидают, а если покидают, то навсегда».

- Это сказал наш банкир о заемщиках, а я у него ничего не занимал. Да и не смог бы – помнишь продолжение фразы? «Город не покидают, а если покидают, то навсегда. Поэтому хрен вам, а не кредит, чертовы путешественники!»

Клевер кивнул.

- Да, старик совсем из ума выжил… Но ты так и не ответил, погостить к нам или решил…

Ему не дал договорить голос бармена, только заметившего нового посетителя.

- Монах, не верю своим глазам! Слушай, а ты не изменился совсем, только… Волос будто меньше стало… Идите сядьте, я сейчас принесу что-нибудь выпить за счет заведения!

Для всего Города оставалось загадкой, как Шейк до сих пор не разорился при своей политике работы с клиентами – не за счет ведь экономии на электричестве, но у хозяина «Собаки и курицы» явно не было проблем с финансами. Зато были проблемы с характером, из-за его вспыльчивости в баре не задерживались официантки, поэтому пришлось потратить некоторые усилия, чтобы найти более-менее чистый стол.

Наконец, друзья сели, и Клевер повторил свой вопрос.

- Ты ведь в монастыре был? Мы решили, что мирские дела тебя больше не волнуют…

- Для гармоничной жизни не обязательно находиться внутри монастыря – надо, чтобы монастырь находился внутри тебя. Тогда согреешься внутренним огнем…

- А мама тебя не учила, что нельзя пихать в себя что попало? Так и изжогу заработать недолго, тогда точно "согреешься внутренним огнем", - насмешливый высокий голос раздался неожиданно.

Монах улыбнулся.

- Хирург, ты все такой же… Как ни странно, я скучал даже по твоему цинизму…

Худощавый человек сел рядом с Клевером так стремительно, что полы его длинного пиджака чуть не вытерли столешницу.

- На улице снова дождь… Надеюсь, Гелий догадается зайти внутрь, а то его кашлю не стоит встречаться с воспалением легких… - Хирург обернулся к барной стойке, - Шейк, будь так добр, принеси глинтвейна! – и снова, обращаясь уже к Монаху. - Скучал, говоришь? А я думал, что ты нашел свое счастье в единении с мирозданием… Или под каким там предлогом ты свалил из Города?

Отредактировано Вредный лентяй (Чт, 17 Фев 2011 09:02)

да, глаз режет, заменю

я бы тоже)))

не ахтунг, просто метросексуал) любит за собой следить до болезненности, но обчается с девушками))

стакан и капучино - именно что непритязательность, хотя наверное нарочитая

хотел сказать что старик и так кашляет, а тут еще есть шанс подхватить воспаление

У Хирурга были свои причины злиться на Монаха за его побег, но об этом стоит рассказать позже. Теперь же он встретился со спокойным взглядом, который кочевал с одного группового фото нашей компании к другому, практически не изменяясь.

- Я никуда не сваливал, Хирург. Наоборот, я пошел навстречу своему пути.

- Компас бы тебе подарить, да все равно без толку… Я так понимаю, за эти годы ты остатки мозгов на благовония извел.

Шейк выставил перед друзьями по стакану виски, а Хирургу принес глинтвейн. Он прислушивался к разговору с профессиональным любопытством всех барменов с узким постоянным кругом посетителей – надо иметь максимум информации про каждого. Кто знает, когда это может пригодиться. Иногда это раздражало, хотя Шейк никогда не использовал свою осведомленность во вред кому бы то ни было. Да и, что греха таить, завсегдатаи сами частенько делали из него своего психоаналитика - сочувственно слушать он умел.

Хирург вдохнул запах корицы и проглотил полстакана залпом, обжигая горло.

- А кое-кто очень плакал, когда ты ушел… Хотя и скрывал это.

Монах вопросительно посмотрел на Клевера. Тот покраснел.

- Ну, если только чуть-чуть… Все-таки столько лет зна…

Хирург громким смехом перебил его.

- Да не Клевер. Ты прекрасно понимаешь, о ком я говорю.

- Странно, что ты так этим озаботился… Сам ведь говорил, что она бесчувственный робот, которого заслали на Землю инопланетяне, чтобы изучить нас и поработить.

- Я и сейчас до конца не отказался от этого предположения – она ведь, кажется, никогда не спит! Ты же знаешь, я не верю ни во что, что нельзя разрезать скальпелем и внимательно рассмотреть. А любовь и прочие эмоции относятся к выдумкам человеческого мозга, чтобы веселее жилось, - Хирург пригубил глинтвейн и, только Монах хотел открыть рот, продолжил мысль. – Но это ведь так напрягает, когда в твоем окружении кто-то страдает от выдуманных чувств.   

Монах покрутил стакан, наблюдая, как льдинки остаются на месте. Он думал о том, какая сила удерживает их от того, чтобы поддаться общему движению вокруг оси. Хирург размышлял, можно ли Монаху пить алкоголь – если нет, самое время стрельнуть у него стаканчик, глинтвейна явно было мало. А Клевер переводил взгляд с одного на другого, радуясь, что наконец-то все собрались вместе, как в старые добрые времена. В общем, они иллюстрировали особенность мужской части нашей компании – быстро отвлекаться от тем, вызывающих дискомфорт.   

Все трое заговорили одновременно.

- Как вы думаете, этот лед…

- А тебе разве не запрещено алкоголь…

- Черт, неужели мы снова за одним столом, как…

Но в этот нестройный хор мужских голосов вмешался визг, представляющий вполне серьезную опасность для стеклянного хозяйства Шейка.

- Монах! Монашик! Миленький! Скажите, что это не сон! – стремительный вихрь, издающий эти звуки, за доли секунды оказался рядом со столиком, а шею Монаха обхватили тоненькие ручки.

- Мушка, это не сон, привет. Да ты совсем выросла и еще больше похорошела! – Монах как всегда оказался сдержан в оценках. Муха за годы его отсутствия из хорошенькой школьницы превратилась в настоящую красотку, из тех, на кого оборачиваются мужчины всех возрастов. Даже Гелий, который обычно был равно доброжелателен со всеми, независимо от пола, при виде нее улыбался особенно широко, а в глазах его появлялся озорной блеск.

Сейчас уже и не вспомнить, что стало главной причиной ее прозвища – большие солнцезащитные очки, напоминающие мушиные глаза, с которыми она не расставалась ни на день, или ее привычка постоянно жужжать.

- Ой, мальчики, вы не поверите, что я видела! В общем я шла из университета… Кстати, Монах, я ведь учусь на художника-оформителя, представляешь! Все говорят, что у меня есть талант и большое будущее… А ты, кстати, чем решил заниматься? Вообще надолго к нам? Как в монастыре было? До сих пор не верю, что снова тебя вижу, я ведь еще в школе училась, когда ты уехал… Так грустно было, да и Кнопка переживала… Странно у вас с ней получилось, да? Вообще, все эти отношения… Как вот у меня сейчас… А, не будем о грустном. Так о чем я рассказывала? – Мушка натянула очки на лоб и теперь растерянно хлопала большими голубыми глазами.

Монах улыбнулся и хотел уже напомнить, с чего начался монолог девушки, но встретился со взглядом Хирурга, предостерегающим от новой порции неструктурированной информации. Определенно, она стала Мушкой не из-за очков.

- А Кнопка… Она сегодня придет? Суббота ведь…

- Да, мы ведь каждую неделю собираемся, как и всегда, когда вы еще меня даже с собой не брали… - Мушка картинно надула губки, но в следующее мгновение расплылась в улыбке. – Но теперь я совсем взрослая и поэтому тоже по субботам хожу в бар, у меня как раз днем занятия заканчиваются. А я говорила, что учусь на…

- …художника-оформителя. Это здорово, Мушка. Так а Кнопка, она когда будет?

Мушка в это время отвлеклась, делая заказ. Шейк для солидности записал в блокнот «апельсиновый сок и чего-нибудь вкусненького, но низкокалорийного» и поспешил удалиться, пока девушка не начала рассказывать о своей новой диете.

Хирург с грустью наклонил стакан, будто надеялся, что глинтвейн появится в нем сам собой. Монах пригубил виски, чем убил надежду друга на халявную выпивку.

- Да скоро она придет, только опять будет молча сидеть со своим ноутбуком. Кнопка работает по 24 часа, и я уверен, один из ее проектов посвящен увеличению их числа в сутках до 30 – чтобы работать больше, - Хирург саркастически улыбнулся.

Мушка нахмурила брови, что в ее исполнении совсем не выглядело угрожающе или даже строго.

- Да ну тебя, Кнопка молодец. Она вообще лучшая старшая сестра в мире!

- Ну да, почти всегда молчит и, наверное, питается от розетки.

Девушка шутливо толкнула Хирурга локтем, но ее рука неловко извернулась и попала по стакану Клевера. Тот опрокинулся, поделившись содержимым со штанами хозяина.

- Да что ж за день сегодня такой… - Клевер обреченно промокнул пятно салфеткой и опустил ее в уже пустой стакан.

- Ой, а что с твоей рубашкой? Пятна какие-то… Это вот похоже на рыбку! – палец Мушки безапелляционно оскорбил чувства всех жителей Северной Кореи. – А вот это прям как крабик с одной клешней… Ой, как грустно… - к уязвленным Мушкиной фантазией народам прибавились исландцы.

Отредактировано Вредный лентяй (Вт, 1 Мар 2011 12:29)