Таня лежит на старом диване, укрытом пуховым одеялом. Глаза неподвижно смотрят в покрытый тысячью трещин потолок; мерещится, что эти трещины не выдержат и на Таню провалятся все соседи , планеты и тучи, придавят ее многотонным весом, впаяют навсегда в старый диван...навсегда! навсегда...
От этой детской мысли сердце подергивается мутной пленкой слабой паники.
Нет, не сейчас.
Она отворачивается от страхов и потолка на бок; тело отзывается гулкой , рокочущей болью. Взгляд упирается в мерцающий экран телевизора; миллионы бессмысленных картинок сменяют друг друга и никогда больше не показываются снова, теряясь среди них же самих.
Она помнит это.
Помнит стадион, широкий, и такой пустынный, словно бы мир вымер, исчез, провалился в дыру времени... ни души, ни человека, что доказал бы : мир здесь. Рядом. Рядом круглосуточные магазины, магистрали и жилые дома. Но нет.
По бокам ограды два фонаря, словно бы два цветка с длинными, серыми черенками...
Нет, вот "душа" Она слышит хриплое дыхание их владельца: с хрипом, словно бы при бронхите. Или при курении... это дыхание, ревом несущееся следом за ней по просторному стадиону, гонит ее вдоль ограды, мимо тонких, бросающихся под ноги скамеек трибун.
Впереди - темное пятно выхода, высоких ворот. Но до него далеко, как еще далеко! Добежит ли?..
Нет, не добежит; рука хватает ее за локоть и настойчиво дергает в щель между скамейками. Подводят каблуки; словно куль, девушка падает в эту щель, предусмотрительно раскрывшую жадную пасть.
Да. у ее мучителя бронхит. И курит он - руки, куртка, все пахнет сигаретами, дешевыми и распространенными...
Перед глазами судорожно подрагивают пятна света от цветов-фонарей. Они скачут. словно солнечные зайчики, и больно впивается в плечо острый осколок бутылки.
Холодно. Практически раздетая, Таня чувствует холод.... словно бы две девушки, одинаковые, но абсолютно разные живут на планете Земля: одна песчинкой лежит под чьим-то грузным пахнущим табаком телом, другая мерзнет и боится не успеть домой к девяти...
Потому что дома стынет обед.
И - где же?.. нету больше чьего-то тела над ней. Одна Таня лежит на холодном полу. Одевается - судорожно, боясь не успеть...
Куда не успеть? На ужин? Или домой? Или не успеть спастись от сумасшествия?
А вокруг кровь. Но на теле ни царапины.... может, все же от ранки на плече? Пусть , пусть это будет все осколок от бутылки!...
   
Надсадно болит низ живота.
Глаза безотчетно следят за картинками телевизора...
К слуху цепляются пестрые слова разряженной ведущей: они выживают как могут.
Они выживают. как могут. -  смакует на вкус Таня эти слова, сворачиваясь под одеялом калачиком.
А живот все болит и болит, словно внутри что-то горит жарким пламенем.
Ну правильно - каждый выживает... мучитель жил, как мог. Таня живет, как может.
И  свидетель этой страшной сцены тоже выживал , как мог , увидев все это - он старался прошмыгнуть мимо замерзшей девочки и мучителя как можно быстрее, скорее, боясь быть замеченным.

Отредактировано Маёнка (Вс, 7 Фев 2010 01:45)