Глава 1: Начало начал, в конце концов.
«Каждому человеку рано или поздно суждено переосмысление своих поступков. Кем бы ты ни был, ты все равно остановишься и, посмотрев назад, поймешь то, что должен был понять еще тогда, на самом первом этапе пути. Ты все начинаешь с чистого листа, как будто не существовал до этого. Но это не всегда выход».
Я пришла в себя оттого, что очень сильно чесался нос. Ощущения не из приятных, потому что от этого по телу бегают мурашки. Когда я открыла глаза, то весь мир для меня оказался размытым и непонятным. Немного поморгала и с трудом сфокусировала взгляд. Лежала я лицом в траве, а нос щекотала травинка, колыхавшаяся под легким дуновением ветра. Сорвав злосчастную травинку, я перевернулась на спину и наконец-то почесала нос. Вдохнув с облегчением, уставилась в небо. Видимо время клонилось уже к вечеру, так как небосвод начинало затягивать серовато-розовой дымкой. Перспектива и дальше лежать на земле - не очень меня радовала, и я осторожно поднялась. Стоило мне это очень большого труда – все тело ныло, будто его порубили на кусочки. Голова же раскалывалась, будто в мозг воткнули тысячи иголок. Еще раз, с трудом окинув взглядом место, где я стояла, у меня невольно вырвалось:
- М-да, и где это мы оказались на этот раз? – в жизни каждого человека наступает момент, когда просто необходимо поговорить с самим собой…
- Ну, может мы где-нибудь неподалеку от завода? – ответила я сама себе.
- Тебе так кажется? Ты видела около завода лес или поле?
- Нет.
- Ну и помолчи!
- Тогда думай сама!
- Я именно этим и занимаюсь. Дожили – называется, стою невесть где, поблизости ни души, а я разговариваю сама с собой!
- С каждым бывает…
- Заткнись, пожалуйста. Спасибо, – глубоко вздохнув, я поморщилась от боли. Такое ощущение, что мои ребра сломаны и острыми краями впиваются в легкие. Рукой обследовав грудную клетку, немного обрадовалась: ничего не сломано, только кажется, что переломано все. Может сильно стукнулась обо что-то?
Я стояла посередине огромного поля. Вдалеке проглядывалась кромка леса и, судя по запаху, где-то поблизости есть водоем. Ветер трепал мои, отчего то, распущенные волосы, а я щурилась на заходящее солнце, что было не очень приятно. Глаза непроизвольно слезились, и это мешало сконцентрироваться на главной проблеме. Я не знала, что это за место и с трудом понимала кто я. Мысли в голове бегали по отдельности и никак не хотели строиться в логический ряд: Кто я? Чем это так пахнет? Болит голова, а впрочем, все болит. Где я? – и т.д. Надеясь найти хотя бы один ответ на многочисленные вопросы, я оглядела себя: потертые джинсы, с неизмеримым количеством карманов, черная футболка, потрепанный и окровавленный бинт вокруг шеи, который свисал грязными лохмотьями. Похлопав себя по карманам, я удивилась найденным вещам: с собой у меня были телефон, который говорил: «Вне зоны доступа», походный нож, пистолет и маленькое зеркало, с обратной стороны которого было написано: «Дарье Александровне от сотрудников «4-К:».
- Хм, возможно, меня зовут Дарья Александровна, - я незамедлительно уставилась в зеркало. На вид мне было лет 16, хотя на самом деле, мне, кажется, 19. Красные волосы, проколотая правая бровь, все лицо в ссадинах, и большие темно-карие глаза, почти что черные. Мда, ну и вид. Кого хочешь, могу напугать.
Разминая руками затекшую шею, я почувствовала что-то теплое и вязкое на руках - рана на шеи открылась. И тут память свело воспоминанием:
«Вот я бегу, какими-то закоулками. Темно. Ничего не видно, кроме света впереди. Фонарь. За ним – спасенье. На руках у меня совсем маленькая девочка. Она дрожит. «Даша, мне страшно», - едва понятно от страха шепчет девочка. «Не бойся, Аленька. Я с тобой. Я не позволю тебя забрать». Выбежав под свет фонаря, становится ясно - почему нет погони. Засада. Нас окружают. Испуг за девочку перебивает неудержимая ярость. «Не отдам!» Кто-то догнал меня сзади. Это свои. Сестра. Отдаю ей ребенка. Кричу, чтоб убиралась подальше. Я их задержу. Драка. Ярость еще больше охватывает мое сознание. Вот до чего значит докатились. Снова в бой. Они двигаются очень быстро, даже слишком быстро для людей. Но я многое умею, и все должно закончиться быстро. Под серебряными пулями они рассыпаются в прах. Остался последний, последний вампир. Патроны закончились! Не брать же его голыми руками! Что ж делать? НЕ СДАВАТЬСЯ! Еще никогда я не сражалась так отчаянно. Но он – вампир, а я простой человек, силы быстро заканчиваются, а умирать совсем не хочется. Ах, укусил. НОЖ! Серебряный нож, что в последний момент мне всучил Стас. Резкое движение и я одна под фонарем. Из раны капает кровь. Перед глазами темнеет. Нет. Еще рано падать…»
Так вот откуда такое острое восприятие реальности. Запахи, цвета, звуки – все почти отчетливо и ярко. Меня сделали вампиром? Нет. Не может быть. Я же стою под солнцем, и ничего со мной не происходит, я не сгораю и не корчусь от боли.
Кстати, о запахах. Несмотря на то, что все запахи были настолько резкими и в огромном количестве смешаны, я почувствовала едкую вонь, которую ни с чем в жизни бы не спутала. Я резко обернулась – откуда так разит?
- Я б даже сказала, смертельно смердит! – сделав два шага назад, я слегка пригнулась и расплылась в ухмылке. – Смерть Андреевна! Ты ли это?
- Ты очень долго думаешь, Дарья Александровна. Так и умереть недолго, - всего в паре десятков метров стаяло само воплощение смерти, моя коллега и просто сотрудник организации «4-К:». Выглядела она как девушка, но в этом и заключался замысел. …
- Все наставления потом, от тебя жутко несет смертятиной!
- Ах, ты, дура тупая, снова обострение вампирского синдрома? Мы как раз за этим тут, чтоб вылечить тебя.
- Тут это где, простите? – с ехидством спросила я.
- В пятом мире.
- Где?!
- Дорогая, не время задавать вопросы, у нас гости, - низким голосом прошипела Мари и кивком предложила обернуться.
- Ой, миледи не знает где она? Может быть, госпоже демону поможет наш огонь, чтобы понять, куда она попала?! Он такого же цвета, как и ваши волосы, миледи, - и глупый надрывистый смех за спиной.
Я обернулась на сиповатый голос и с недовольным лицом заявила:
- Немолодой человек! В каком, по-вашему, месте я демон? Да будет вам известно, что демоны это низшие существа, которыми управляют более великие силы. Это проходят еще в начале 1 семестра на первом году обучения в академии «4-К:»! А так как я ничьей «высшей воле» не подчиняюсь, то никакой я не демон! Даже вполне обычный человек, - рукой дотронувшись до шеи, про себя подумала: «Была, по крайней мере». - А вы собственно хто будете? – закончив свою тираду, я, наконец, осмотрела того, кто ко мне обратился. Он оказался далеко не один. За мужчиной преклонного возраста стояла добрая сотня людей, одетых в лохмотья. Они перешептывались между собой, тыкая в меня пальцами. Явно мой внешний вид их не устраивал. Интересно, а что же Мари? Я обернулась… Естественно, Мари успешно исчезла. Мне бы так. Я снова посмотрела на «немолодого человека».
- Ох, ты, что ж это такое? Здесь кино снимают что ль?
- Она говорит на каком-то странном языке! Никак заговаривает нас всех! Или дружков своих подзывает! СМЕРТЬ ДЕМОНУ!!! – и под громкий крик «главнокомандующего» толпа ринулась с вилами и мотыгами на маленькую девушку, то бишь на меня.
- Так, пора применять свои гениальные способности к бегу, и драпать отсюда по-быстрому! – и побежала.
На бегу не больно то и подумаешь, но я умудрилась это сделать.
«Точно не кино снимают, наверное, это новое движение, немолодежная субкультура голодранцев! И они явно не одобряют красные волосы! Прям средневековье, какое то!» - думала я и в тоже время оглядывалась по сторонам. Пробежав порядочное расстояние, я, как нельзя кстати, заметила: «Так, явно это не окрестности завода, там леса точно не было. А где ж я тогда?!»
Где-то сбоку от меня бегущей раздалось конское ржание и отчетливый звук копыт. Не сбавляя скорости, я краем глаза посмотрела вбок и тут же носом полетела в траву. Сделав пару кувырков через голову, я все-таки смогла остановить свое тело, которое как неживое кувыркалось в траве, и подняла ошарашенные глаза на коня. Он остановился рядом со мной и вопросительно на меня посмотрел
- А… Ааа… А-а-а? – вряд ли он понял, что я хотела ему сказать. И в это же время в моей голове отчетливо раздался голос Мари:
- Ах, ты, дура неуклюжая! Нашла время на коня пялиться! Сейчас из тебя сито сделают! Уж поверь, они это могут! - и тут же в мое правое плечо вонзилась стрела. От неожиданности я даже вскрикнула и упала на спину. Конь же дико заржал и загородил меня от толпы разбушевавшихся людей.
В моих глазах заплясал огонь, и я почувствовала неведомое доселе жжение в глазницах. Я резко поднялась и приняла оборонительную стойку. Словно раненый зверь, которого загнали в угол. Я обошла коня и медленно, безо всякого чувства боли на лице, вынула стрелу на глазах у толпы. Толпа замедлила шаг, а спустя мгновение и вовсе остановилась. Я сделала два шага вперед, держа перед собой окровавленную стрелу. Кто говорил, что вампиры ничего не чувствуют? Кто сказал, что они мертвы? Боль тысячами осколков пронзала мое тело, но ее заглушала жажда крови, а животные инстинкты руководили мной. Я теряла всю свою человечность. Передо мной стояла цель – выжить любой ценой, даже ценой человеческой жизни.
Я заметила, что люди стали двигаться очень медленно, будто пленку включили на замедленный режим. Или же это я двигаюсь быстрее? Все будет проще, чем казалось, чем было написано в книжках. Не столько я хочу их крови, сколько хочу увидеть растерзанные мною их тела… Еще два шага. И еще.
Но тут меня что-то очень сильно ударило по голове, и я осела. Дотронувшись до места удара, я нащупала шишку. Обернулась, но сзади меня стоял только конь, не мог же он меня стукнуть? В голове раздался злорадный смех. МАРИ! Ну, погоди у меня!
Ошарашенные люди в лохмотьях переглянулись, а их главнокомандующий закричал снова:
- СМЕРТЬ ДЕМОНУ! ОНА ТЕРЯЕТ СВОИ СИЛЫ! УБИТЬ ЕЕ! – и толпа снова ринулась на меня вновь.
- Упс, неувязочка вышла! – все дьявольские чувства отступили, гнев и ярость прошли, а проблема осталась. - Коник, поможешь? – и, не дожидаясь ответа, одним прыжком оказалась у него на спине.
- Побегать побегали, пора и Катины занятия верховой езды вспомнить! – здоровой рукой схватившись за гриву, я резко послала коня в стремительный галоп. Оставляя разгневанную толпу далеко позади, я теряла не только кровь, но и сознание. Еще несколько минут, и я провалилась в кромешную тьму.
Приходя в себя, я видела картины прошлого, не менее четкие и ясные чем реальность. Мое сознание тщетно пыталось вытеснить из воспоминаний болезненные моменты и от каждого нового ведения мою грудь обдавало холодом.
Я видела тот день, когда я закончила спецшколу и вернулась домой к бабушке и старшей сестре, накануне своего совершеннолетия. 11 лет я училась в специализированной школе по индивидуальной программе. Не смотря на то, что обычно в данной школе обучались дети влиятельных родителей, меня зачислили по особому распределению. Когда меня отдали в обыкновенную школу, с одноклассниками у меня отношения не сложились с первого же момента. Я была очень скромной и стеснительной, такая сельская тихоня. Любой мог меня безнаказанно обидеть, я бы никому ничего не сказала. Я никогда не жаловалась и всегда все терпела. До поры до времени…
В памяти навсегда отпечатался первый и последний день в средней школе. Когда учительница вышла из класса, чтобы налить воды в вазу для цветов, ребята начали меня задирать. Они меня обзывали, щипали, кидались в меня ручками и карандашами. В тот момент я будто упала в обморок, потому что перед глазами потемнело, а когда очнулась, увидела, что все детишки столпились в углу класса, а я стою среди опрокинутых и сломанных парт и стульев.
Я была слишком маленькой для осознания того, что произошло и просто не обратила никакого внимание на произошедшее. Меня отправили домой. Больше в эту школу я не ходила.
Лишь спустя месяц меня зачислили в спецшколу, якобы для одаренных детей. Классы были уже укомплектованы, но для меня сделали исключение. Эта школа была скорее похожа на пансионат: здание состояло из нескольких корпусов, располагалась в лесу, близ озера. Территория огорожена, на ней спорт-площадка и открытый бассейн. Мы здесь и учились и жили в течение 9 месяцев. Летом, на каникулы нас отправляли домой. Помимо общеобразовательных предметов мы должны были изучать дополнительные: музыка, прикладные и боевые искусства, спорт и другое. Я обожала спорт боевые искусства. Но в то время как спорт мне был как развлечение, боевые искусства стали моим приоритетным занятием. Я отдавала все свободное время на изучение теории техник и истории развития боевых искусств. По большей части я многого не понимала самостоятельно и тогда шла к нашему наставнику, Александру Николаевичу. В меру добрый и справедливый мужчина в самом расцвете сил был директором нашей школы. На вид ему было лет 40, а держался он так на все 30. Когда в очередной раз я подбегала к нему с учебником и показывала непонятное мне место, он ласково трепал меня по голове, затем усаживал себе на колени и очень доходчиво все объяснял. Ходили даже слухи, что я была его любимой ученицей. Но, несмотря на мои успехи в дополнительных предметах, на общеобразовательных умом я не отличалась. И каждый раз, видя очередную тройку в моем табеле, он укоризненно качал головой, а я виновато улыбалась.
В моем классе было всего 5 человек, так что у каждого из нас была своя программа обучения. На дополнительных занятиях меня учили контролю чувств и эмоций, учили, не боятся боли, преодолевать внутреннее сопротивление, учили вниманию и концентрации. Так за 11 лет из меня сделали почти что зомби: не смотря на то, что с этим классом у меня сложились довольно теплые отношения, из-за ежедневных тренировок я стала замкнутой и нелюдимой. Никогда и не на что не жаловалась, было больно – уверяла себя, что не больно. Самовнушение – великая сила. На протяжении всей моей жизни оно не раз спасало меня: уныние, чувство безысходности, боль, ненависть, отчаянье – меня всегда преследовали, но школа научила не сдаваться. Как только в моей голове появлялось зарождение мысли о том, что я не смогу, в дело шло самовнушение и все получалось.
Все время, покуда я находилась в школе, даже не смотря на свое зомбическое состояние, я не переставала думать о своей семье. Мы жили втроем: я – самая младшая, старшая сестра Катя и наша бабушка по маме. У нас с Катей разные отцы. Она Витальевна, а я Александровна. Виталий бросил нашу маму, как только узнал, что она беременна. Мой папа ее встретил, когда она гуляла с маленькой Катей. Сразу влюбился, и уже на следующей неделе сделал ей предложение. Через год родилась я, а спустя три месяца маму сбила машина, когда она гуляла со мной. Я чудом выжила, точнее ценой маминой жизни. Папа очень переживал и, так случилось, что он пропал после похорон. Нас с сестрой взяла к себе бабушка. Она жила в деревне, неподалеку от города, но достаточно далеко, что бы отец нас не нашел. Бабушка считала, что он исчез из-за меня, так как думал, что я забрала душу мамы. Дело в том что, судя по фотографиям, я была маминой копией. Я и сама по сей день ощущаю чувство вины. Именно поэтому я покрасила волосы, чтобы хоть как то убавить сходство. Конечно, я очень любила маму, не выносила такого сравнения, и так боль потери съедала изнутри.
Накануне своего совершеннолетия, окончив школу и успешно сдав вступительные экзамены в ВУЗ, в который планировала поступить, я вернулась домой. Но тут меня ждали совсем не радостные новости: соседи сказали, что бабушку отвезли в больницу. Катя уехала с ней. Бросив вещи на пороге дома, я сорвалась в город. Найти больницу для меня не было проблемой, так как одно время я там подрабатывала.
По дороге в автобусе никакое самовнушение не помогало. Беспокойство охватило каждую клеточку моего тела. Конечно, бабушка была уже в возрасте, но не на столько что бы… Я помотала головой, отгоняя навязчивые мысли. Все будет хорошо! Все будет хорошо!..
По приезду в больницу легче не стало. Бледность сестры говорила за врачей, а синяки под глазами – о бессонной ночи.
- Катя, как бабушка? – я силилась держать дрожь в голосе. Надо быть сильной, ради сестры.
Катя ничего не сказала, а только помотала головой, едва ли сдерживая слезы.
- Неужели все так плохо? Что врачи говорят? – не успела я закончить, как Катя с рыданиями уткнулась мне в плечо.
- День – два, самое большое… - сквозь слезы и ткань моей рубашки сдавленным голосом просипела она.
Слова резанули по сердцу, оставив глубокие кровоточащие раны. Больничный коридор опустел, и от белых ободранных стен глухим эхом отражались рыдания Кати. Истекая кровью мое сердце, то билось, то замирало, причиняя мне едва ли терпимую боль. Честно говоря, я думала, что умру прямо в этом коридоре. Боль душила, резала, убивала. Но, ни одной слезинки, даже отголосков слез не было в моих глазах. Даже наоборот, я стояла, не моргая, и глаза щипало от сухости.
Зайдя в палату, где лежала бабушка, я зажмурилась на мгновенье и закусила губу, чтобы не закричать от новой порции боли. Она лежала не то желтая, не то зеленая. Ее дыхание было прерывистым, воздух выходил из легких с шипящим свистом. Подойдя поближе, я увидела, как сильно она изменилась: кожа на лице обвисла, а глаза впали. Грудь судорожно вздымалась от вздохов, а руки сжали простынь, как будто это чем-то могло помочь.
Я опустилась на стул рядом с кроватью и взяла бабушку за руку. Холод, что исходил от руки, забирался внутрь меня, заставляя вздрагивать от каждого удара сердца. Никакой надежды не было. Я прикоснулась к ладони губами, а после щекой. Так и осталась сидеть… так и заснула.
Спустя несколько часов сквозь сон я почувствовала приближение чего-то зловещего и открыла глаза. Палата погрузилась в темноту. Свет источали только медицинские приборы и электронные часы на стене. Зеленые цифры привели меня в смятение: 23-50. Никто из врачей и медсестер меня не разбудил, что уже само по себе странно. Или они вошли в наше положение?
Направо по коридору была комната для отдыха. Заглянув туда, я обнаружила спящую сестру. Кто-то заботливо укрыл ее белым халатом. Выдавив из себя мученическую улыбку, я глубоко вздохнула. Родная. Моя любимая, старшая сестра. Подоткнув халат, я вернулась обратно к бабушке.
Едва ли войдя в палату, я остолбенела от ужаса. Рядом с бабушкиной кроватью стояло призрачной бледности существо. Оно было поистине страшным. Казалось, земля разверзлась, выпустив сие создание из ада. Рога, шипы, торчащие из тела, длиннющий хвост и огромные кожаные крылья – все это говорило о его происхождении.
Я слишком резко вздохнула, чем привлекла внимание адского отродья. Она (да, именно она) медленно повернула ко мне голову, и ее глаза встретились с моими. То, что я увидела в них, намертво приклеило меня к полу, ноги одеревенели, да и все тело следом за ними. Я стояла, словно каменное изваяние, не в силах пошевелится, но чувствовала, что страх перебивается неестественным интересом к этому существу. Жаром гиены огненной пылали те глаза, а рот, полный острых как бритва зубов, искривился в едкой ухмылке. Жадно втянув носом воздух, существо облизнулось, и посмотрело на меня так, словно много лет меня знало.
Судорожно сглотнув, я прижалась к стенке. Столбняк прошел, но теперь ощутимо чувствовалась тяжесть во всем теле. Каждый его мускул напрягся до боли. Вытянувшись словно струна, я практически с вызовом, не отрываясь, смотрела в глаза самой Смерти.
Смерти надоело рассматривать меня, и она снова повернулась к бабушке. Когтистой лапищей она дотронулась до своей груди, чем вызвала ослепительный свет из нее. Из образовавшегося отверстия Смерть извлекла сияющую сферу и протянула к бабушке. Я щурилась от света, но не переставала следить за происходящим. То, что произошло далее, ни в какие рамки моего представления о мире не лезло. Отделившись от тела, душа бабушки, держась рукой за сферу, встала рядом со Смертью. Последняя, довольная собой, широко улыбалась, словно победила на соревнованиях. Бабушка заметила меня и по-своему, ласково, но с болью улыбнулась. Она попыталась что-то сказать, но я ее не слышала, лишь видела, как шевелятся губы. Вопросительно посмотрела на Смерть и та ей кивнула. Бабушка сделала шаг по направлению к сфере и исчезла в ее ярком свете.
- Она поздравила тебя с днем рождения, - голос Смерти был на редкость гнусавым и совершенно безо всякой интонации. Лишь нотки отвращения звенели в нем и резали слух. Смерив меня очередным непонятным взглядом, она испарилась.
В груди что-то оторвалось, и я медленно сползла на пол. Вот и все. Все кончено.
В голове прозвучал надрывистый, истеричный смех и я открыла глаза. Ничегошеньки не понимая, огляделась вокруг. Светлая горница времен древней Руси и я в ней на кровати слева от окна. Помотав головой, я снова осмотрелась. Простое убранство поражало вкусом и гармонией. Ничего лишнего в помещении не было. Дубовая крепкая кровать накрыта вместе со мной самодельным одеялом. По другую сторону окна стоял стол с двумя лавками. В противоположном углу – белокаменная печь. Настоящая, с лежанкой. Напротив нее – дверь с большим кованным железным засовом. Около нее старинный комод. Такое ощущение, что очнулась в музее.
Я попробовала сесть и тут же скорчилась от боли. Память услужливо подсказала, что совсем недавно из меня сделали решето, а до этого обкусали словно кусок курицы. Медленно, с чувством и расстановкой ко мне возвращалась боль. Теперь я ощущала, что ломит шею, что левое плечо ранено, а голова пуста, словно мне сделали трепанацию! И еще, судя по ощущениям, напоследок я получилась пару стрел в спину. Подлые и низкие твари!
- Уже очнулась? – отворив тяжелую дверь, в комнату вошла женщина лет тридцати. Я, молча, уставилась на нее, в уме прикидывая план побега. Привычка уже.
Вошедшая была среднего роста, фигурой напоминала гитару: широкие бедра и большая грудь. Дойдя до стола, она грациозно приземлилась на лавку, скрестив руки на груди, и пристально посмотрела на меня ярко-зелеными глазами. Они были обрамлены длинными, черными как уголь ресницами. Тонкие изогнутые брови и бледный цвет лица не сулил ничего хорошего. Одета она - в длинную юбку с разрезом от бедра и обыкновенный корсет, на плечи накинут черный плащ с капюшоном, который придавал бледному лицу ледяную суровость, даже не смотря на то, что в глазах прыгали бесенята. На плечи волнами спадали длинные огненно-рыжие волосы. Перебирая длинными пальцами, она лукаво смотрела на меня.
Прикинув в уме все возможные варианты, я остановилась на самом вероятном и воскликнула:
- ВЕДЬМА! – ну конечно! Кто же еще? Рыжая, зеленоглазая, вся такая утонченная! Ну, точно ведьма!
Женщина засмеялась, и вся комната наполнилась переливистым звоном. Словно маленькие осколки разбитого стекла рассыпались бесконечными частицами по полу.
- Так кто ты такая? – я не стала дожидаться, пока она оборвет свой смех, и задала вопрос, ответ на который сейчас очень важен.
- Я? Можно сказать, что я твоя мать! – и снова залилась смехом. Видимо мое удивление ее нисколько не смущало, даже наоборот, доставляло удовольствие.
- Как это? – сказать, что я была сильно шокирована, значило бы ни сказать ничего.
- Детка, я тебе все после объясню, а сейчас тебе нужно отдохнуть. Твой организм очень ослаб тем, что борется с двумя ядами одновременно, - голос стал серьезным, а взгляд - суровым.
Перемены ее настроения настораживали, но не на столько, чтобы заострять на них сейчас свое внимание. Меня куда больше волновали ее слова о том, что она моя мать. В голове это никак не укладывалось, потому что эта особа на мою маму совершенно не была похожа. Мама была темно-русой, с очень гармоничными чертами лица. На фотографиях, которые у нас сохранились, взгляд мамы был полон нежности и доброты. Казалось, карие глаза проникали в самую душу, воспламеняя практически забытые отголоски добра и тепла. А у этой Ведьмы ее зеленые глаза душу-то как раз вытягивали, а вместе с ней и все силы. Поэтому под взглядом этой чертовки я потеряла всякую волю и бдительность. Стала эдакой мягкотелой куклой. Безразличие ко всему охватило мое сознание, и я уперлась невидящим взглядом в потолок. Это было очень кстати потому, что давно забытая боль начала проклевываться сквозь скорлупу шрамов и рубцов.
В дверь просунулась рыжая голова. Открыв ротик, девчушка уставилась на меня с невероятным интересом. Маленькая копия Ведьмы стояла в дверях с плошкой в руках, от которой исходил мерзкий запах. Ясное дело, меня решили отравить.
- Асгерд, можно к тебе? – тоненький детский голосок резал слух. Для меня вообще все звуки стали в новинку из-за обостренных чувств. То, что раньше казалось мелодичным и красивым, теперь стало писклявым и неестественным. Я слышала слова еще тогда, когда они поднимались по гортани. Звук очень неприятный, а на выходе так вообще гадкий.
- Принесла? – еще один раздражитель. Чересчур звонкий голос терзал мои уши, и навеянное безразличие нисколько не помогало.
Девочка кивнула и ловко подбежала к Ведьме.
- Благодарю, а сейчас, Лександра, иди, покорми скот. Иди-иди. После насмотришься на нашу гостью. Поверь, она еще не скоро сможет передвигаться. Ее изрядно потрепали жители соседней деревни. Знаешь же что после того как у них поселились еретики, они как сумасшедшие бегают по округе – демонов ищут. Так что, девочка, ты появилась как нельзя некстати, - обращаясь ко мне, тем не менее, она не отрывала взгляд от рыжей девчушки.
Девочка по-прежнему внимательно рассматривала меня с открытым ртом, так что Ведьме пришлось на нее шикнуть. С визгом Лександра вылетела из горницы, шумно захлопнув за собой дверь.
- Дочь? – равнодушно спросила я.
- Сестра, - таким же тоном отозвалась Асгерд.
Ведьма перемешала вонючую жижицу и, зачерпнув полную ложку, ловко отправила ее в мой рот. Я даже моргнуть не успела, как эта гадость растеклась по моему организму.
- Вот и отлично. Спустя какое-то время внутри начнет жечь, так что постарайся заснуть.
- Ага, я засну, а ты меня на органы отправишь!
- Что, прости? Ты начала бредить? – она ехидно ухмыльнулась. – Это противоядие, дурная. Ладно, не хочешь спать, тогда расскажи, как ты попала в организацию?
- Какую организацию? – я искренне удивилась.
- В «4-К:».
- Откуда ты знаешь? Кто ты вообще такая?
- Я первая задала вопрос. Не будь невежей, ответь, пожалуйста.
- Вот еще! – буркнула я и тут же получила подзатыльник. – Эй, ты, что себе позволяешь?
- Рассказывай!
- Родилась я в ней! – и отвернулась к стенке. Асгерд же даже не подумала обличить меня во лжи, а, только молча, встала и вышла из горницы. Может зря я с ней так грубо? Она, вроде как, помочь пытается.
Я закрыла глаза, прислушиваясь к ощущениям. Внутри постепенно нарастало жжение. Не слишком быстро, чтобы обращать на это внимание, и я все-таки забылась сном. Все приключения, что выпали мне за последний месяц, напрочь опустошили все силы.
Проснулась я рано утром, под пристальным взглядом Асгерд. Темные круги под глазами говорили о том, что она всю ночь провела около меня.
- Как себя чувствуешь? – ласковые нотки в голосе омрачало сипение человека проведшего бессонную ночь.
Превозмогая боль, я подтянулась на руках и села, облокотившись на спинку дубовой кровати. С каждым вздохом тело содрогалось от судорог. Я с мольбой посмотрела на Асгерд, из последних сил сдерживаясь, чтобы не закричать.
- На вот, выпей, - она поднесла к моим губам чарку с очередным снадобьем. – Сразу полегчать должно. А сейчас ложись, не перенапрягайся.
Я сглотнула, кивнула и отдалась в ее нежные, но сильные руки. Она помогла мне опуститься на подушку и присела рядом.
- Давай так: ты рассказываешь мне свою историю, а я рассказываю тебе свою, плюс то, как тебе помочь. Идет? – лукаво сощурившись, она просто не оставила мне выбора.
- Хорошо, слушай. Только буду рассказывать подробно.
- Несмотря на то, что время у нас ограничено, сейчас его достаточно. Давай, - удобно устроившись на кровати, Асгерд прямо таки впилась в меня взглядом. От такой настойчивости я поежилась, чем подняла новую волну тупой боли, и начала свое повествование.
- Началось все вот как…
Жжение в руке усилилось, и боль наконец-то вернула мне рассудок. Я находилась в горящей машине, которая могла в любой момент взорваться, если конечно раньше не взорвется та, другая иномарка.
Я попыталась отстегнуть, спасший мне жизнь, ремень безопасности и поняла, почему мне жжет руку. Дверь около меня расплавилась и источала адский жар. Сзади раздалось тихое всхлипывание. Обернувшись, я встретилась взглядом с маленькими полными испуга глазами. Родное детское личико исказила гримаса ужаса и страха. Девочка лет трех тихо плача тянула ко мне ручки. Сама она была намертво пристегнута к детскому креслицу.
Мгновенно вся боль ушла, уступив место страху за ребенка. Отстегнув ремень, я перелезла назад и взяла на руки ребенка. Девочка зарылась в мою рубашку, что была поверх водолазки, и замерла.
Пламя еще не добралось до задних дверей, но их все равно заклинило. Смертельная опасность давила со всех сторон: сгореть заживо, взлететь на воздух или задохнуться от дыма – удручающие перспективы.
Почему то я была уверена, что сдаваться – не в моих правилах. Дернув за ручку, ногой выбила дверь. Закрывая ребенка от огня, я побежала прочь от машин, но, не сделав и пяти шагов, отскочила в кювет. В следующее мгновенье, на том месте, где я стояла, с визгом остановился Jeep Cherokee . Передняя пассажирская дверь распахнулась и я впилась взглядом в водителя.
- Быстрее садись! – зеленые глаза обжигали нетерпением. Рослый, темноволосый молодой человек протянул ко мне руку в пригласительном жесте, но в выражении его лица не было никаких положительных настроев. Создавалось впечатление, что ему не по нраву то, что он предлагает мне помощь.
- Ну же! Чего ты стоишь? Сейчас здесь все взлетит на воздух, - его глаза загорелись яростью, а лицо исказилось от гнева. Больше медлить было нельзя.
Я запрыгнула в джип, отчаянно прижимая к себе ребенка. Дверь закрывала уже на ходу. Машина с визгом стартовала, оставляя за собой следы шин, унося нас прочь от опасности.
Автомобиль быстро набирал скорость, но вдруг позади нас раздался оглушительный взрыв, и сразу за ним второй. Взрывная волна быстро настигла нас и машину занесло. Резво крутя руль в сторону заноса, водитель выровнял машину и остановился на обочине.
Ребенок на моих руках тихо пискнул, и я поняла, что очень сильно сжала девочку. Ослабив хватку, я уткнулась ей в макушку, пытаясь выровнять сбившееся дыхание.
- Как тебя зовут? – тяжело дыша, спросил зеленоглазый водитель.
- Не знаю…
- Как это? – я только пожала плечами.
- Как ты оказалась в той машине? – его глаза сверкали непонятной злобой.
- Не помню! – я, на удивление, спокойно осознавала свои слова.
- Мама? – серые глазенки впились в меня с надеждой. – Мама, все уже кончилось?
- Мама? – водитель удивленно осмотрел меня с ног до головы. Я и сама была удивлена не меньше его. Даже притом, что я ничего не помнила, по ощущениям на маму я не тянула.
- На вид тебе лет семнадцать, а девочке годика три… - теперь взгляд был осуждающим, ибо молодой человек прикидывал, во сколько лет я могла стать матерью.
Я посмотрела на девочку. Светлые локоны обрамляли личико молочного цвета. Большие серые глаза подчеркивали бледность кожи. Алые пухленькие губки приоткрыты так, что за ними видны белоснежные молочные зубки. Аккуратный, немного вздернутый носик придавал личику наивное выражение. Милая, просто ангельски красивая девочка.
Повернув к себе зеркало заднего вида, я сравнила себя с ребенком. Темно-карие глаза, почти черные волосы, далеко не бледная кожа, курносый, почти картошкой нос и среднестатистические губы. Никакого сходства! Она ангел, а я такая приземистая, что даже противно.
- А тебя как зовут? - я старалась придать голосу ласковый тон, но дым сильно обжег горло, поэтому получилось не очень...
- Аля, - девочка непонимающе смотрела на меня.
Я метнула злобный взгляд на водителя.
- Станислав, - резко ответил он, поняв меня без слов. Интересно, что я такого ему сделала, что он на меня злится?
- У тебя кровь идет, - голос смягчился, но едва ли заметно.
Дотронувшись рукой до лба, я почувствовала что-то теплое и липкое. Не очень много чтобы волноваться.
- А, ерунда! – собственно не до крови сейчас. Куда больше меня волновало внезапное, но нужное как воздух, появление Стаса. – Ты кто такой? Почему нас спас?
- Я – Станислав. Мимо проезжал. Что тут непонятного? – он похлопал по рулю, словно к нему обращаясь. – Еду домой, смотрю пожар. Дай, думаю, помогу.
- То есть мы не знакомы?
- Та-да-да-дам! Неужели дошло? – сарказм в его голосе лично мне был не понятен. Тихо, но слышно, он пробурчал себе под нос. – Угораздило же с такой связаться!
- Ты что-то не договариваешь, - мы посмотрели друг на друга: я – ожидающе, он – с болью. Смутившись от такого взгляда, я перевела глаза на макушку девочки. – Пойми, мне нужно вспомнить - кто я и что происходит.
- Я ехал домой, - он закрыл глаза, медленно проговаривая каждое слово. – У меня здесь дом, за лесом. Глухая дорога, по которой никто кроме меня не ездит. А тут мне навстречу несется тонированная иномарка со всем известными номерами – местная банда Атриколя. Это очень влиятельный человек, только власти своей он довольно кровожадно добивался. Меня появление его машины насторожило. Еду дальше, а дальше пожар. Одна машина уже подорвана, а вторая горит. И ты с ребенком там прыгаешь, - он остановился, словно думал говорить дальше или не стоит. – Так 5 лет назад погибли мои родители. Это банда Атриколя их убила.
- Не понимаю, - все равно не понимаю, чего он на меня злится?
- Мой папа был директором крупной фирмы, которая занималась земельными делами: купля, продажа, аренда, переоформление и так далее. И они с Атриколем не поделили участок земли. Отец его планировал под школу-интернат, Атриколь же под развлекательный центр. Он угрожал моему отцу, но тот не слушал, - голос приобрел горькие нотки, и у меня засосало под ложечкой. – Он ехал с мамой домой. На обочине стояла машина с включенной аварийкой. Когда отец поравнялся с ней, она взорвалась. Им повезло меньше чем тебе.
Стас посмотрел на меня. Теперь все понятно. Только я не виновата в смерти его родителей! Зачем злиться-то?
- Да, что-то такое было. В смысле машина на обочине с аварийкой.
- Видимо ты тоже перешла им дорогу. Даже интересно, чем! – он усмехнулся и обстановка немного разрядилась.
Внезапно малышка дернула меня за волосы.
- Мама, в туалет, - серые глаза требовательно смотрели на меня.
- Простите, - я вылезла из машины и резвым шагом направилась в лес.
- Не заблудись, мамаша! Уже темнеет! – насмешливый голос догнал меня у самой кромки леса. И, правда, уже довольно темно…
…- Что ты там увидела? – даже притом, что Станислав бесшумно передвигался по трехэтажному особняку, его дыхание я слышала задолго до того как он вошел в комнату. Какой странный, я б даже сказала – уникальный слух.
В окно я смотрела просто лишь бы куда-нибудь смотреть. Мои мысли были далеки от живописного пейзажа, что простирался за стеклом, купаясь в лучах заходящего солнца. Так вопрос хозяина дома остался без ответа. Не поворачиваясь, я смотрела на отражающуюся комнату в окне. Переодетый в домашний костюм, Стас услужливо принес поднос с чашками и чайником.
- Спасибо что разрешил нам остаться. И что уступил свою комнату Аленьке. Она довольно быстро заснула, думаю, волноваться не стоит.
- Будешь чай? Может кофе?
- Мы завтра же уедем. Или уйдем, ведь машины то у меня теперь нет.
- Тебе сколько ложек сахара? – я не выдержала и удивленно посмотрела на Стаса.
- Ты что, меня не слушаешь?
- Ты же не слушаешь меня, - его глаза смеялись. Я, значит, стою как дура, пытаюсь выразить благодарность, а он смеется. – Так кофе или чай?
- Коньяк! – во мне начинала закипать ярость, и чтобы не взорваться, я снова отвернулась к окну.
- А тебе не рано ли?
- Мне уже есть 18!
- Врешь, ты же ничего не помнишь!
- У меня есть водительские права! Через месяц мне будет 19 лет, и, кстати, зовут меня – Дарья Александровна!
Стас злобно сверкнул глазами и, чтобы не сболтнуть лишнего, повернулся спиной.
- А тебе, сколько лет? – я задала вопрос, не обратив никакого внимания на его поведение.
- Двадцать семь. Это что-то меняет, Дарья Александровна? – и кого он только хочет убить своей резкой интонацией?
- Ну, ладно, хватит уже. Наливай свой чай, - таким образом, сделав ему одолжение, я приземлилась в кресло рядом с окном.
Минут 10 мы, молча, пили чай. Все это время Стас пристально меня рассматривал. По моему мнению, выглядела я обыкновенно и его взгляду значения не придала. Полностью сосредоточившись на аромате чая, я наслаждалась теплом, разливавшимся по телу.
- Ты так и не вспомнила, как оказалась в машине? – с каждой фразой злость из голоса Стаса уходила все больше и больше. Может, мы все-таки подружимся?
Не в силах оторваться от чая, я лишь помотала головой.
- Интересно, почему ты такая вспыльчивая?
Я чуть не поперхнулась чаем от такого вопроса, но ответила не медля:
- Я – холерик, - сказала и запнулась. Стас вопросительно посмотрел на меня. – Я не знаю, откуда я это взяла. Вспомнила, наверное, - ковыряясь в своем сознании, я тщетно пыталась найти логическое объяснение своим словам. Ничего, даже глухих отголосков нет. И то, что я - Даша мне ни о чем не говорило. Голый факт, с которым просто необходимо смириться.
- Уже поздно. Пойду, отдохну.
- Твоя комната на третьем этаже. Вторая дверь слева от лестницы, первая – ванная комната.
- Спасибо, - у меня случайно вырвались слова благодарности. От смущения я почти бегом направилась наверх.
Не дойдя до третьего этажа пару ступенек, я опустилась на лестницу и раскалывающейся головой прислонилась к прохладным перилам. Первый лунный свет сквозь большое окно за моей спиной, выстраивал на ступеньках свою лунную лесенку. Из-за головной боли перед глазами все плыло: лунная лесенка плавно двигалась, плавно превращаясь в лунный эскалатор. Превозмогая боль, я ухмыльнулась иллюзорному видению.
Что, по-вашему, может чувствовать человек, который потерял память? Испуг, смятение, жалость к самому себе, незнание что делать? По сути, я знаю, как меня зовут – Дарья, сколько мне лет – почти девятнадцать и что есть девочка, которая почему-то называет меня мамой. Это ничтожные крохи, по сравнению с тем чего я не знаю: кто я такая, чем занимаюсь, есть ли у меня родные, близкие, друзья. Что было в моем прошлом? Кто за мной гоняется? Что я такого сделала?..
Зажав голову между колен, я тихо застонала: многочисленные вопросы, которые оставались без ответа, разрывали меня на множество частиц. И в это мгновенье глаза обожгло как огнем и перед ними быстро-быстро замелькали картинки: дом с облупившейся краской и табличкой «Рабочая, 62»; девочка – Аленька на руках у молодого человека; с едва заметной сединой, мужчина за столом, заваленном кучей бумаг; существо с крыльями, шипами, рогами и хвостом и еще много всего, слившегося в единый разноцветный калейдоскоп.
Когда все закончилось, я поднялась и с удивлением заметила, что головная боль отступила, а лицо залито слезами. Думаю, сейчас не самое подходящее время гадать, что могло их вызвать.
- Рабочая – 62, - тихо прошептала вслух, чтобы было легче осознать смысл увиденного. Тут же родилось решение.
Бесшумно спустилась на первый этаж к комнате, где должен был спать Стас. Размеренный храп дал зеленый свет моей бешеной задумке. Пробравшись на кухню, я взяла связку ключей и быстро проскользнула в гараж, боясь быть схваченной на месте «преступления».
В гараже стояли три машины, в том числе уже известный Jeep. Mazda 3 и W Golf, который скорей всего был пятой модификацией. Так же в гараже стояли два мотоцикла: Harley и Suzuki.
Немного удивившись своим знаниям о машинах, я нажала на брелок сигнализации. «Японец» весело чирикнул и моргнул фарами. Улыбнувшись приветливому отклику, я сняла шлем с руля и положила его на капот Мазды. Стараясь быть как можно тише, медленно выехала с территории особняка, а оказавшись за ее приделами, выжила из мотоцикла все, на что он был способен.
Мне повезло с первого раза: из всего многообразия «рабочих» улиц я выбрала именно ту, что была мне нужна. Она оказалась в соседней деревне. Но на месте, где должен был бы быть дом номер 62, было пепелище. Поставив мотоцикл на подножку, я подошла поближе.
«Дом. Когда-то это был мой дом. Они все-таки нашли меня».
Переступив через обугленные останки деревянного сооружения, я принялась рыться в золе: медальон должен быть именно здесь, если, конечно, они ничего не украли.
В этот момент мой слух уловил далекий рев двигателя и визг тормозов. Как это предусмотрительно с моей стороны самой отдать себя в лапы жаждущих моей смерти! И как только у меня мозгов хватило оставить мотоцикл на подъездной к дому дорожке?
Времени на раздумья не было, и я одним махом перепрыгнула через забор. Спрятавшись за соседским домом, я попыталась унять сбившееся дыхание и учащенный пульс и вместе с этим старалась не пропустить не единого звука.
Судя по услышанному к когда-то моему дому подъехала машина и из нее вышло несколько человек. Предположительно мужчин, судя по грузности и тяжести шагов. Потоптавшись у машины, они принялись оживленно, но тихо, о чем-то спорить.
Я не могла разобрать их шепота, тем более, что работающий двигатель машины довольно сильно мешал мне в этом. Прижавшись к соседскому дому, я отчаянно старалась найти выход из сложившейся ситуации. Возможно, у тех людей есть оружие, поэтому сражаться с ними бесполезно, да ко всему прочему, в моем сознании вспышками мелькали воспоминания, но тут же исчезали, забирая с собой и без того малые запасы сил.
«Угораздило же так вляпаться!» - пронеслось в голове, и я стала отступать вглубь двора. Под ногой хрустнула веточка, и шепот незнакомцев тут же прекратился. Теперь тишину и покой далеко не ясной ночи нарушал только двигатель автомобиля.
Застыв на месте и боясь пошевелиться, я принялась молить судьбу, чтобы они подумали что я – это кошка. Для убедительности я даже мяукнула.
Отредактировано Миледи (Пн, 8 Мар 2010 16:19)
